Она расслабила горло и задышала через нос, вспомнив, как другие сабы описывали эту технику, и начала облизывать его член по всей длине, кружа языком вокруг головки и дразня чувствительное местечко на ее нижней стороне. Медленно продвигаясь вниз, плотно удерживая его губами, до тех пор, пока не прижалась к самому основанию. Затем, еще медленнее, она начала приподниматься, снова тщательно обработав вершину.

Она чувствовала, что здесь ей самое место... принадлежать ему, служить и дарить наслаждение. Хотя, она, черт возьми, тоже получала ни с чем несравнимое удовольствие.

Да, он мог убеждать кого угодно в том, что то, что она делала своими руками и ртом, не имело значения... но он не мог отрицать того, как замечательно было это ощущать, только не тогда, когда все его тело напрягалось, яички подтягивались вверх, а член пульсировал у нее на языке.

Отступая назад и снова облизывая головку, она прошептала, - Да, Макен...

В мерцающем лунном свете, он, наконец, с трудом приоткрыл тяжелые веки, испытывая очевидное замешательство. Затем он посмотрел вниз, на нее... узнавая. Его глаза расширились. Он усилил хватку на ее волосах и скользнул глубже в ее рот, исторгнув из груди протяжный стон.

Рейн сжала его член еще крепче своими красными губами, щедро одаривая его своим вниманием, и смотря вверх прямо на него, с сердечной привязанностью в глазах.

Ужас исказил его лицо.

- Нет, Рейн! - удалось ему выговорить, между рваными вдохами, после чего резко откатился от нее, будто она вся была охвачена огнем.

- О чем ты, черт возьми, думала, что ты делаешь? Боже!

- Я-я хотела сделать Вам приятное. Я хотела....

Показать тебе, что я чувствую.

Он спрыгнул с кровати, заправляя все еще твердый и блестящий от ее слюны член, в боксеры, и щелкнул выключателем. Его глаза потемнели, и напоминали грозовые тучи.

- Почему ты делаешь мне минет, посреди ночи? У нас не те отношения.

Она с надеждой посмотрела на него, но, почувствовав себя выставленной напоказ в своем почти ничего не прикрывающем белье, скользнула под простыни, пытаясь спрятаться.


- Но они могли бы стать такими.

- Нет, Рейн... прелесть.

Его голос смягчился.

- Никогда.

Пристальный взгляд Хаммера был совсем недобрым, в нем была смесь: тревоги и стыда. И это оскорбляло ее. И злило.

Рейн стрельнула в него обвиняющим острым взглядом.

- Тебе понравилось! Ты стонал! Ты даже называл меня "прелестью", как и всегда. Ты отчаянно трахал мой рот даже после того, как узнал, что это я. Я здесь, чтобы показать тебе, что я могу удовлетворить тебя, как женщина. Дай мне шанс... Всего один.

Но Хаммер лишь покачал головой. И от его отказа, на ее глазах выступили слезы. Рейн отчаянно пыталась заставить себя успокоиться.

- Почему не я? Почему каждая другая чертова женщина, которая переступает порог этого клуба, но не я?

- Я не прикоснусь к тебе, Рейн. И не жди от меня объяснений! Уходи!

Он направился к двери.

- Иди в свою комнату и возвращайся в постель. Мы забудем об этом. Не переступай порог мой спальни снова, без моего на то разрешения.

- Я не хочу ничего забывать!

Она выпрыгнула из кровати и уставилась на него. Под боксерами его член был все еще тверд и страстно жаждал ее.

- Выглядит так, будто ты все еще хочешь меня, по крайней мере, хоть чуть-чуть. У меня нет такого роста и опыта, как у Марли, но зато у меня есть огромное желание, я хочу научиться. Если тебе не понравился мой минет, то обучи меня! Я буду любить тебя так, как она никогда не сможет. Разве для тебя это ничего не значит?

- Твою мать, Рейн! Мы не будем говорить об этом. Позже, когда ты будешь одета, я определю подходящее наказание за то, что ты без спросу пришла ко мне, и позабочусь о том, чтобы этого больше не повторилось. Иди!

Каждое его слово резало, словно нож, а он, казалось, даже не заметил. Или ему было попросту наплевать.

- Я не ребенок. Я сделаю все для тебя. Почему ты не хочешь меня?

- Прекрати, блять, испытывать мое терпение, Рейн. Перестань пытаться управлять снизу, ты сабмиссив, а не доминант. Уходи, сейчас же!

Рейн пыталась сдержать слезы. Управлять снизу. Даа, теперь она поняла его точку зрения. Может быть, ей стоит сменить тактику....

Она встала на колени и опустила глаза, положив ладони на бедра, делая тем самым все возможное, чтобы казаться покорной.

- Я сожалею, Сэр. Позвольте мне сделать Вам приятно и облегчить Ваш дискомфорт. Позвольте мне служить Вам.

Его все еще твердый большой член, был в нескольких дюймах от ее лица, и, казалось, вот-вот разорвет его нижнее белье. Ее рот наполнился слюной, уже тоскуя по его вкусу.

- Пожалуйста.

Из его груди вырвалось рычание. Он схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Он ни разу не посмотрел в ее сторону, пока тащил к двери, открыв ее, он вышвырнул девушку из комнаты.

- Перестань подталкивать меня! Этого никогда не случится! Вбей это уже себе в голову, девочка!

Он захлопнул дверь прямо перед ее лицом и запер, закрыв на задвижку.

В ужасе моргнув, Рейн проглотила всхлип и повалилась на пол, закрыв лицо руками и ощущая полную внутреннюю опустошенность. Она с открытым сердцем предложила ему всю себя, а он так грубо отказал ей. Очевидно, его больше привлекал типаж Марли со своими ненастоящими сиськами и еще более ненастоящими эмоциями. Хаммер не дорожил женскими сердцами, он просто трахал тело.

До этого, она все еще надеялась, что его сочувствие и забота могли трансформироваться во что-то большее, но... Он не любил ее; он ее жалел. А она так перед ним унижалась. Прекрасно. Значит, она уйдет и начнет все сначала. Да, она любила это место. Люди, энергия, искренняя забота работников друг о друге - это было ее домом.

"Темница" было единственным местом, где она чувствовала себя в безопасности. Ей было некуда идти, кроме того, Лиам предложил ей достойную причину остаться, обещая дать ей то, чего она так долго хотела. Но Лиам не был Хаммером. Ведь на самом деле, она едва его знала. Как, черт возьми, она сможет отдать себя целиком незнакомому мужчине?

С другой стороны, как то, что она даст согласие на предложение Лиама может повлиять на ее душевные раны? Она и так уже причинила себе максимальную боль. Возможно, ей просто нужно радоваться тому, что ей доступно и смириться с тем, что она никогда не получит желаемого? По крайней мере, первое время.

И если Хаммеру будет наплевать на то, что она с другим... что ж, так даже лучше.

****

Хаммер не мог сделать нормального вдоха, пока не закрыл дверь за Рейн. Он знал, что она побежала к себе, зализывать раны. Потом, он обязательно помирится с ней, когда разберется со своей похотью и научится держать ее под контролем.

Разъяренный и расстроенный, он начал таранить деревянный пол кулаком до тех пор, пока не пошла кровь. Если бы он позволил Рейн остаться хоть на секунду дольше, то схватил бы ее, впечатал в кровать и трахал бы всю следующую неделю. У него не было и тени сомнения по этому поводу.

Он едва себя сдерживал, чтобы не открыть дверь, затащить ее внутрь, перевернуть на спину и навалиться всем телом. Видение ее рта, крепко обхватывающего член, запечатлелось на его сетчатке.

- Да чтоб меня! - он закрыл глаза и сжал пальцы, пытаясь стряхнуть боль с разбитых костяшек.

Они пульсировали почти также, как и его член. Из-за нее. Проклятье, ему по-прежнему придется пересекаться с ней каждый день. Видеть ее улыбку, искорки в ее глазах... чувствовать ее запах, черт возьми. Он не сможет противостоять всему этому, если не позаботится о своем желании сейчас.

Дико проклиная все на свете, он взял с ближайшей полочки тюбик со смазкой и выдавил себе немного на ладонь. Затем обхватил свой ноющий член и начал грубо двигать по нему кулаком, быстрыми, бесстыдными рывками.

Картинки с Рейн засасывающей его в жар своего головокружительного рта, проносились в его сознании. Проклятая маленькая распутница! Она лишила его последней крупицы самоконтроля, заставив унизиться до мастурбации, безнадежно грезя о ее прикосновении. Он отчаянно толкнулся в кулак.

Поначалу, ему снилась Рейн на густой лужайке зеленой травы, густая грива ее черных волос разметалась по его животу, в то время как она поклонялась своим ртом его члену. Но реальность оказалась еще лучше, когда он проснулся. Она вылизывала языком соблазнительные дорожки по взбухшим и пульсирующим венам на его члене, заглатывая почти всю толщину, погружая каждый дюйм его твердости в горло.

А потом... блять, Рейн встала на колени, предложив использовать себя всеми грубыми и грязными способами, какие он мог только придумать. Резкая вспышка прошлась по его спине. Он простонал ее имя, когда его тело задрожало, а член дернулся в руке.

Его мысли были заполнены диким желанием, от которого можно было задохнуться. Он начал двигаться быстрее и жестче. Хаммер буквально гнался за удовольствием, его локоть постоянно ударялся о дверь при каждом движении руки до тех пор, пока он с головокружительной силой не взорвался, издав хриплый стон.

- Рейн!

Струи спермы выстреливали одна за другой, разлетаясь брызгами по плиточному полу. Он задыхался, пытаясь восстановить дыхание. Потребность в немедленном оргазме отступила, но тоска по ней осталась.

В тишине раздался яростный женский вскрик.

- О мой... ты издеваешься? Ты что там, дрочишь?

Хаммер застыл. Рейн. Вот дерьмо! Она что, подслушивала за дверью? После того, как он безжалостно и жестоко отверг ее, казалось странным, что она не побежала к себе в комнату. Вместо этого она осталась под дверью, и слышала каждый момент его жалкого самоудовлетворения, слышала даже то, когда кончая, он отчаянно выкрикивал ее имя.

- Да как ты смеешь, ублюдок!

Боль в ее голосе разрезала его надвое.

Хаммер прислонился к двери, и, вздохнув, опустил голову. И что, черт возьми, он должен сейчас сделать? Какую чушь он должен произнести в свое оправдание?

Переступив через бардак, устроенным им на полу, он торопливо натянул брюки, пытаясь заставить свой медлительный мозг выдумать что-нибудь, хоть наполовину правдоподобное. Прежде, чем он успел что-то придумать, раздался треск... грохот разлетелся по всему зданию. Какого...?

Пробормотав проклятье, он рывком открыл дверь и помчался вниз, в холл. Обогнув угол, он увидел Рейн, копающуюся в стеллаже с новыми, стерилизованными игрушками. Она вытаскивала их и бросала на пол.

Они были разбросаны повсюду: подпрыгивая, раскалываясь на части, скользя по декоративному бетонному покрытию.

Хаммер пытался справиться с шоком, пока Рейн кидалась тяжелыми коробками с презервативами и баночками со смазкой, как новичок, подающий в команде по бейсболу. Внезапно она вперилась в него взглядом своих синих глаз, сияющих как маяк в этой затемненной комнате. Он видел ее сердитой и раньше, но такой злой, никогда. Никакой ад не мог сравниться с силой женского презрения.

- Пошел ты! - бросила она ему.

- Хотя, нет. Лучше иди подрочи! Очевидно тебе это проще, чем переспать со мной.

Он проглотил ее замечание и сузил глаза.

- Как думаешь, что ты сейчас делаешь, за исключением того, что ты закатила потрясающую истерику?

Она сжала в руке огромный фиолетовый фаллоимитатор.

- Наслаждаюсь швырянием силиконовых членов в твою маленькую сексуальную крошку Марли!

Она занесла руку и бросила в него то, что сжимала в ладони, Хаммер едва успел увернуться от стремительно летящей ему в голову торпеды. Его гнев набирал силу.

- Приди в себя, девочка. Сейчас же!

- Отвали! У тебя был шанс!

В изумлении подняв бровь, он наблюдал за тем, как выражение на ее лице напряглось, сменяясь быстро растущей яростью и раздражением.

- Рейн..., - предостерег он.

Она презрительно усмехнулась.

- Я больше не собираюсь тебя слушаться. Ты захотел меня и решил подрочить, вместо того, чтобы воспользоваться моим ртом, который я тебе предложила. Почему? Я начинаю думать, что ты не тот мужчина, которого я себе представляла. Ты все еще хочешь, чтобы я успокоилась?

Она с вызовом вздернула голову и скрестила на груди руки.

- Так заставь меня!


Глава 3

- Серьезно, дорогая? Ты хочешь, чтобы я тебя заставил? - голос Хаммера стал опасно низким.

Она растоптала все правила поведения сабы. И крайне сильно оскорбила его. Бросила ему вызов, который он не мог не принять. И, черт возьми, за это он хотел ее еще больше.

У девчонки был огонек; она могла сжечь его в постели. То, как она отчаянно предложила себя ему, подсказало Хаммеру, что она просто требовала внимания к своей персоне. Но если он даст ей то, к чему она так стремится, она будет проклята.