Бедный Марк. Он был нанят писать речи для Алекса и сидеть дома, но, похоже, все остальное тоже было на нем. Он заслужил доверие, и Алекс зависел от него. Обычно ему приходилось прикрывать проколы Эша и делать всю остальную черновую работу.

Марк был выпускником Гарварда и помогал писать речи Обаме во время его первого президентского срока. Он был уважаемым человеком в округе Колумбия, и Алекс знал, как ему повезло заполучить его, хотя уже задолго до этого они были друзьями.

- Убери их отсюда. Мне они здесь не нужны. Где Эш? Мне нет дела, что за новую шлюху он уложил. Найди его и притащи его задницу прямо сюда. Звони в полицию, делай все, что угодно, чтобы они свалили отсюда! – Если Алекс начал кричать и ругаться, то должно было случиться что-то очень серьезное. Я надела штаны и толстовку. Беккет как сумасшедший лаял в окно.

Я включила новости и начала делать кофе. Поспать сегодня больше не удастся, и хорошо, что сегодня суббота. Конечно, героем новостей, и местных, и национальных, был Алекс. Каждый канал что-то рассказывал о нем в эфире. Прямые трансляции велись прямо с лужайки перед нашим домом, а в окне кухни я повсюду видела машины и людей. Одна женщина стояла перед входной дверью, а в это время ей делали макияж. Журналисты и операторы окружили наш дом по периметру.

- Мы ведем прямую трансляцию у дома сенатора Конрада. Как только он выйдет, мы сразу получим его комментарии. Был ли у сенатора и его бывшей невесты тайный роман?

Ради всего святого. Кто это придумал? Это абсолютная чушь.

Они приступили к обсуждению психического состояния Стеллы, и тому, как она дважды сбегала из лечебницы. Пресса особое внимание уделила моменту, где Алекс кричит ученикам уйти с дороги. Еще было интервью с персоналом школы, в котором те рассказывали, что видели и слышали. Был сюжет о том, как мы уезжали, и я пыталась спрятать лицо. Целый день по телевизору крутили только новости.

Мы не выходили из дома до понедельника. К концу недели стало еще труднее жить нормально. Алекс был молчалив и замкнут, это означало, что он зол. Я не видела его таким угрюмым с благотворительного вечера, и очень боялась, что он может сделать какую-нибудь глупость.

Марк отвозил меня на работу на своей машине, а Алекс большую часть работы делал дома. Пару дней мы так и выживали, прячась в машинах. Журналисты поджидали нас на выезде и подбегали к машине сразу, как видели ее. Женщины с волосами, собранными в хвост, бегали с микрофонами, а мужчины в брюках хаки и оксфордах кричали, когда видели, что мы выезжаем, чтобы сразу наброситься. Все время работали вспышки камер, и дорога от нашего дома была заполнена машинами и фургонами.

Я мечтала о том, чтобы добраться до своей фирмы в тишине и покое, но репортеры окружили и ее. На третий день борьбы за дорогу, я решила, что у меня больше нет сил. Я стала уставшей, растерянной и хотела пнуть кого-нибудь или что-нибудь. При этом я была одним из восходящих адвокатов-обвинителей юридической фирмы, открытой Викторией. Она была на больничном, причины которого никто не хотел обсуждать, но я знала, что у нее злокачественное образование. Однажды вечером Виктория приехала ко мне, чтобы помочь разобраться с ситуацией, когда Тревор меня шантажировал. Она уже тогда плохо себя чувствовала, но сказала, что это все стресс и ее щитовидная железа. Я ни с кем это не обсуждала, но позже у меня состоялся разговор с ее мужем. Он рассказал, что все оказалось хуже, чем они ожидали, но они начали интенсивное лечение. Не думаю, что она скоро вернется. В это время Томас работал со мной, хотя все еще находился в своей кабинке.

- Дорогая, что происходит у твоего дома? Я там проезжал вчера, и мне пришлось спасать свою жизнь бегством, потому что меня начала преследовать репортерша. Она была безжалостна, вцепилась в машину, начала заваливать вопросами. Я решил, что это зомби-апокалипсис.

Не желая посвящать его в весь кошмар моей текущей ситуации, я ушла в свой кабинет и закрыла дверь, ничего не ответив. Мне нравилась уединенность моего кабинета. Вдоль стола стояли наши с Алексом фотографии вместе с фотографиями моих братьев и сестер. За спиной стояли полки с юридическими книгами, на одной из них была единственная фотография моей мамы, Дейдры. На ней ей около девятнадцати лет, она стоит рядом с трейлером, курит сигарету и все еще выглядит красивой. Она одета в верх от купальника, шорты, обрезанные из джинсов и кроссовки. Я понятия не имею, кто сделал эту фотографию, хотя помню, что нашла ее в трейлере и спрятала. Разрушительное действие наркотиков и проституция еще не успели уничтожить ее красоту, и она все еще выглядела молодой и яркой. Эта фотография возвращала меня на землю и напоминала, откуда я пришла и как много сделала. Это была одна из немногих вещей, которую я сохранила из своего детства.

Я выглянула из своего кабинета и увидела, что Томас сидит с опущенной головой. Он надулся и выглядел угрюмым из-за того, что я не стала с ним болтать. Почти каждое утро он заходил в мой кабинет и мы пили кофе, он рассказывал мне что-нибудь, что услышал, находясь в офисе, или о новых сексуальных позах, которые они с Брюсом попробовали. Я взяла телефон и отправила ему сообщение, чтобы он не обижался.

«Перестань дуться. Пообедаем? У меня в кабинете в полдень, я плачу».

Я снова выглянула, Томас отодвинул кресло и улыбнулся мне. Он был так предсказуем.

Ответ пришёл мгновенно: «Если только что-нибудь тайское».

«Хорошо, моя капризная королева. Начинай работать, а то уволю».

Он откинулся в кресле и показал мне неприличный жест. Зная, что это может затянуться на весь день, я проигнорировала его и вернулась к работе. Когда наступил обед, мы ели палочками тайскую еду, и он был в своем обычном болтливом настроении.

- Выглядишь так, как будто на ваш любовный шалаш напали, - засмеялся он.

- Ничего смешного, Томас. Это просто кошмар. Должен быть закон против журналистов, которые ставят палатки у чьих-нибудь домов. – Я налила себе соевый соус, единственное, что я любила в тайской кухни.

- Ты жена сенатора. Пусть Алекс протолкнет какой-нибудь закон или что-нибудь в этом роде. Как он вообще держится?

- Лучше, чем я, но он какой-то замкнутый, и я думаю , это из-за того, что он зол. Надеюсь, что журналисты очень скоро найдут что-нибудь еще, о чем можно рассказать. - Я поковырялась в своем обеде и выбросила остальное в мусор. Мне нужно было снова вернуться к работе, а Томас мог так и просидеть, болтая весь день, если бы я позволила.

- Вам обоим нужно свалить. Езжайте в пляжный дом на несколько дней. Это же то место, где вы вдвоем ничем, кроме секса не занимались? - он приподнял бровь.

Я закатила глаза, но задумалась. Мы там не были с того дня, как Алекс сделал мне предложение. Я не хотела, чтобы Томас знал об этом, но это была отличная идея.

***

Марк подобрал меня около семи, и мы с боем прорвались к дому. Мне не терпелось увидеть Алекса и оказаться в уединении своего дома. Я вошла, услышала, как он что-то делает на кухне, и почувствовала чудесный запах чеснока. Во время стресса ему одинаково нравилось заниматься сексом или готовить. С одним и тем же успехом я могла обнаружить его и в спальне в ожидании меня, и у плиты за приготовлением изысканного ужина. К сожалению, сегодня он готовил. Я рассчитывала на другое.

- Привет, красавица. Как прошел день? Проголодалась? – спросил он, не поворачиваясь. Если я и была голодна, то только по нему, одетому в рваные джинсы и растянутую футболку. Я отложила сумку и папку с документами и обвила его руками. Его задница выглядела такой аппетитной в этих потертых джинсах, что хотелось ее укусить. Это заставило меня забыть о нескольких последних днях и всей работе, что мне нужно будет сделать.

- Ты заводишь меня, Алекс. – Закрывая глаза, я уткнулась лицом в его спину и вдохнула его аромат. Его запах сразу из душа был также хорош, как и в конце дня. Я проскользнула руками под его майку, касаясь мягкой кожи.

- Что, правда? Как? Я готовлю ужин. – Он повернулся ко мне, и я растаяла. Он был испачкан и красив. Если бы не все остальное, видеть его было бы для меня единственным, что мне было нужно.

- Ты так сексуален, когда готовишь.

Он забрался под мою блузку и нащупал застежку лифчика.

– Секс перед знаменитой курицей по рецепту Конрада? – Его губы накрыли мои. - Секс с тобой перед чем угодно, Алекс, – сказала я ему в губы, когда он расстегнул лифчик одной рукой.

- Я согласен, малыш. Это может подождать. Я не голоден, а ты?

- Если только по тому, что у тебя между ног, Алекс.– Он продолжил покрывать меня поцелуями. Мы оказались в спальне сразу, как он отложил ложку.

Лежа между его ног и уютно устроившись в его руках сразу после того, как он заставил меня увидеть звезды и дважды призвать Господа, я предложила уехать на пару дней.

- Давай уедем ненадолго, Алекс. Мы можем съездить в дом на пляже. Нас там никто не побеспокоит, правительство на каникулах, ты можешь репетировать свою речь, а я могу работать над делами, и мы будем вместе. Мы можем попробовать снова быть нормальными, - сказала я.

Мы смотрели на потолочный вентилятор, наблюдая, как он крутится в нашей спальне в деревенском стиле. Она стала нашим убежищем и моей любимой частью этой красивой хижины, которую мы называли домом. Такая грубая и комфортная, наша спальня была местом, в котором мы делились нашими секретами, нашими телами, нашей любовью. Здесь он занимался со мной любовью первый раз. В этом великолепном огромном доме это была моя любимая комната.

- Давай. Будет здорово убраться отсюда. Мы можем попросить Марка присмотреть за Беккетом. Если нас нигде не найдут, то оставят в покое, и все это дерьмо закончится. Мне нужно сосредоточиться на том, что мне предстоит, не отвлекаясь на журналистов. Тебе нужно работать над делами, правда?

- Да, и мы можем заниматься этим по десять раз на дню без перерыва. – Я улыбнулась ему.

- О, моя Прюденс, так ты скоро прикончишь меня. Ты видела те седые волосы, что появляются у меня?

- Я сохраняю тебе молодость, Алекс. Секс - это лучшее лекарство. Мне нравятся эти седые волосы. Они делают тебя еще сексуальнее, если это вообще возможно, - рассмеялась я. Он потянулся, и у него в животе заурчало.

После того как я удовлетворила себя его теплым аппетитным телом, я приняла душ, а Алекс закончил ужин. Когда мы доели курицу, приготовленную с чесночным маслом и базиликом, я решила собрать вещи, чтобы уехать ранним утром. На следующий день на рассвете мы вылетели с двумя чемоданами, рабочими документами и надеждой на покой и тишину. Перед тем как уехать, Алекс позвонил родителям Стеллы и принес свои соболезнования. Предстоял тяжелый телефонный разговор, и он его все время откладывал. Но позвонить нужно было из уважения к ним. После того как Алекс повесил трубку, он сказал, что они принесли извинения за все, что она ему причинила, и что они ни в чем не винят его. Я порадовалась за него и за то, что разговор прошел хорошо.

Глава 3

Мы взяли частный самолет, и смогли избежать преследования журналистов. Марк остался в нашем доме с Беккетом. Он жил в маленькой квартире, так что, как он сказал, пожить в нашем доме для него будет как каникулы. Интересно, как долго его хватит, чтобы не приводить в наш дом каких-нибудь девушек. В том, что это случится, можно было не сомневаться, с его-то послужным списком.

Приземлившись, мы направились в пляжный дом, и тут я вздохнула с облегчением. Хаянис был полон людей в это время года, но наш дом располагался в уединении, и в моих планах было на несколько дней присвоить Алекса себе. Что могло быть лучше?

Пляжный дом превратился в наше тайное убежище и любимое место. За короткое время он подарил столько приятных воспоминаний, что мне всегда хотелось туда вернуться. Одним из самых ярких было предложение Алекса выйти за него замуж. Наша совместная жизнь взяла начало в той крошечной комнатке наверху, моей любимой комнате. Когда мы там оказались, мы решили делать все, что хотели, без напряжения, почты и смс. Марк закупил нашу любимую еду. Он знал, что нам надо. Дома, всякий раз, когда нам надо было куда-то идти, Алекс звонил ему и говорил «скупать акции». Он наполнял холодильник новой едой, вином и закусками. Мне нравилась шведская рыба и чипсы, Алекс любил жареные орешки и сникерсы. Нас хватило на неделю, хотя мы планировали пробыть там только три дня. Мы ели дешевую еду, напивались дорогим вином, слушали, как волны плещутся у берега. Я очень полюбила этот звук, он говорил о том, что Алекс целиком и полностью принадлежит мне.

Шел дождь, когда мы приземлились, поэтому нам ничего не оставалось, кроме как слушать шум дождя, лежа под одеялом голыми. После того, как я получила то, что мне полагалось, он взял свой ноутбук и начал работать, а я отдыхала, лежа на подушках и читая записи к предстоящему слушанию. Это дело было громким. Я выступала обвинителем против человека, который обвинялся в том, что на протяжении десяти лет подвергал сексуальным домогательствам свою приемную дочь. Это вызвало большой резонанс в округе Колумбия. Давление, оказываемое на меня, заставляло использовать навыки, которым меня научила Виктория, но я в себе и так не сомневалась.