Глава 4

Пот стекал по лбу и спине, но я заставляла себя читать дальше. Кофе не помогал. Мне нужно вино. Целая бочка. Я сходила на кухню и вернулась с бокалом и целой бутылкой. Там было больше секретов и лжи, чем в мыльной опере. Я честно думала, что шокировать больше, чем жизнь с мамой, меня уже ничто не сможет, но я ошибалась.

К моменту, когда я закончила читать, я выпила целую бутылку вина и решила найти следующую. К счастью, вернулся Алекс.

- Малыш, да ты напилась. Я смотрю, ты что-то накопала. Что это за вещи? – спросил он, когда вошел. Он сел рядом и усадил меня к себе на колени. Я была окружена записными книжками, фотографиями, пустой бутылкой вина и скомканными салфетками. Я поцеловала его, почувствовав, что кружится голова от того, что я слишком много выпила.

- Алекс, ты не поверишь, что я нашла. – Я всхлипнула. Мои глаза покраснели, а волосы спутались. Я была потной, воняла и сама себе была неприятна.

- Что? Скажи мне. Тебе уже хватит вина, да? – Он поцеловал меня в шею и наклонился ко мне. От него так приятно пахло, и он выглядел таким загорелым.

- Мне нужно много вина, Алекс. На самом деле, тебе надо купить его еще больше для нас обоих. – Я снова встала, чтобы подойти к холодильнику и взять следующую бутылку, но я еле стояла на ногах. Он был прав, мне хватит.

- Давай для начала присядем, и ты расскажешь, что нашла. – Он взял меня за руку и потянул к себе. Я села ему на колени. Волосы Алекса были в беспорядке, он был одет в шорты цвета хаки и рубашку для гольфа. Не самый любимый мой выбор одежды, но ему идет. Если бы я не была так расстроена, мы могли бы дойти до спальни.

- Что это за тетради и за беспорядок кругом? Ты поднималась на чердак? – спросил он.

Он поцеловал меня в шею, я протянула руку, чтобы погладить его по вспотевшей голове. Он взял одну из многочисленных тетрадей, разложенных вокруг нас. Я сложила их в правильной очередности и хотела, чтобы он прочитал их именно в таком порядке. На мне были шорты и футболка, но без лифчика. Как только его взгляд упал на мои груди, он обхватил их руками. Мои соски тут же ответили на его прикосновение.

- Ты не надела лифчик?

- Алекс, перестань. Я не люблю надевать его, когда мы здесь. Ты его все время снимаешь, так какая разница? Лучше посмотри, что я нашла, - сказала я.

Он взял одну из тетрадей и мой бокал с вином.

- Подожди, ты должен прочитать их по порядку, Алекс. Это дневники моей мамы, когда она училась в старших классах. Они была наверху на чердаке под тонной другого хлама.

Он надел очки, лежавшие у него в кармане рубашки, и начал читать. Его лицо стало серьезным. Я приняла это как сигнал принести еще бутылку вина.

Мы провели весь вечер, читая эти дневники. В них была скрыта причина, по которой моя мама сбежала, пристрастилась к наркотикам и возненавидела своих родителей.

Внешне они были идеальной образцово-показательной семьей из политической среды, предмет зависти для других семей политиков. Мой дедушка был известен своим острым умом, он был убежденным сторонником семейных ценностей и прежде всего защиты прав женщин. В действительности все оказалось совсем по-другому, и реальную историю рассказала одна из женщин, знавших его лучше всех. В дневниках моей матери говорилось о диких вечеринках, которые проводились там, где мы с Алексом сейчас сидели. Она рассказывала о женщинах, которые побывали в постели моего дедушки, а несколько раз и с разрешения моей бабушки. Один раз моя мама застала в постели родителей и еще одну женщину. Я была шокирована и убита этим.

Моя мама писала, что мой дедушка заставлял ее спать с сенатором, который приставал к ней. Этот человек разорвал на ней платье и набросился на нее. Она не запомнила его имя, но говорила, что он был хорошим другом ее отца. Когда он закончил с ней, он поблагодарил дедушку и сказал, что хотел бы увидеть ее в следующий раз, когда будет в городе. Они ничего не сказали моей бабушке. Каждый день моя мама становилась более подавленной, более замкнутой. Она так и не рассказала Бьюле, моей бабушке, что произошло.

Позже мама пошла на вечеринку, где кто-то предложил ей травку, и она первый раз закурила. Травка стала «лучшим выходом из моей гребаной жизни», как она написала. Она запомнила встречу с Алексом Конрадом, который был милым, но слишком застенчивым для нее.

- Я помню тот день, Прюденс. Твои бабушка и дедушка пригласили моих родителей на ужин. Мы видели друг друга в школе, я пробовал заговорить с ней в тот день, но она вела себя очень подавленно и отстраненно. Мы до этого никогда не разговаривали один на один, - сказал Алекс.

- Может, было что-то странное, когда ты познакомился с ней? – спросила я.

- Все, что я помню, казалось вполне нормальным. Я не заметил ничего необычного. Мы сидели здесь, и Дейдра выглядела расстроенной и скучающей. Я помню, что пил лимонад и сидел на крыльце. Мы едва парой слов перебросились.

- Как себя вел мой дедушка?

- Он вел себя отлично, у него было прекрасное чувство юмора. Я, кстати, ездил на несколько рыбалок с ним и моим отцом. Он был таким же, как и любой другой человек. Он называл меня Кудряш из-за моих волос.

То, что я читала в других источниках о моем дедушке, было ложью. Настоящим он был в этих тетрадях. Он напивался, приходил в спальню моей мамы и называл ее шалавой и неудачницей, пока не отключался, и только тогда моя мама могла заснуть. Иногда она сбегала, когда не хотела никого из них видеть. Она писала, что Бьюла могла отсутствовать по делам благотворительности или с друзьями, и в это время дедушка издевался над ней. Бьюла была слишком занята, поэтому незачем с ней об этом разговаривать.

Алекс пил и читал дневник за дневником. Он прижал меня ближе к себе, я сидела у него между ног, положив голову ему на грудь. Я слушала, как бьется его сердце.

- Что ж, это многое объясняет, правда? – спросил он, читая.

- И да, и нет. Не удивительно, что она не хотела, чтобы я общалась с Бьюлой и разозлилась, когда ты приехал забрать меня. Ты что-нибудь знал об этом? Пожалуйста, скажи, что не знал.

- Я понятия не имел. Как я и сказал, когда мы приезжали туда, все казалось нормальным. Я не помню ничего из ряда вон выходящего. Я помню, что твоя мама игнорировала меня, потому что была заносчивой. Мой отец работал с твоим дедушкой и никогда ни о чем таком не рассказывал. Видимо они тщательно это скрывали, Прюденс. Твой дедушка был одним из лучших сенаторов своего времени и считался одним из явных кандидатов на пост президента. Твоя бабушка никогда не говорила о чем-нибудь подобном? – спросил он, сделав глоток вина и поцеловав меня в макушку.

- Никогда. Ни слова. Она вела себя так, как будто понятия не имела, что такое вообще происходило. Все эти годы я спрашивала ее, почему моя мама сбежала, почему она их так сильно ненавидела, что хотела вычеркнуть из своей жизни. Ничего. Всегда ничего. Может, это правда. Или не правда то, что Бьюла знала. Может быть, она вообще не знала об этом.

- Господи! Твоя бедная мама пережила такое. Я не могу себе представить. Не удивительно, что она принимала наркотики. Не хочу сказать, что это было правильно, но я теперь лучше ее понимаю. Она пыталась унять боль, воспоминания. Так печально. Я удивлен, что Бьюла не сожгла их.

- Должно быть, она забыла. Они были свалены под кучей вещей. Прочитай это, Алекс. Мама пишет, что мой дедушка и тот сенатор поменялись женами на ночь. Меня это убивает. Как я смогу относиться к Бьюле как раньше?

- Тебе обязательно нужно поговорить с ней об этом, - сказал он, открывая следующий дневник и начиная читать его.

- Это будет приятный разговор. Не могу дождаться. Обсуждать сексуальную жизнь бабушки будет очень весело.

– Я взяла бокал и сделала глоток. - Ты не можешь это так оставить. Ты создашь еще больше проблем, если ничего не скажешь. И перестань так много пить. Это не поможет. – Он отобрал у меня бокал, когда я попыталась сделать еще глоток.

Я сидела там, и позволила Алексу читать дальше о том, как моя мама видела, что ее отец приводил других женщин в спальню наверху, а моя бабушка не обращала на это внимание. Она слышала все, что происходило в их комнате, когда пыталась заснуть. Всю ночь ее отец стонал, занимаясь любовью с другой женщиной. Насколько отвратительно это должно было быть для нее. Это напомнило мне о том, как бессчетное количество раз моя мама приводила кого-то с вечеринки или из бара. Они занимались сексом всю ночь в маленьком трейлере, который мы делили с ней. Стены были такими тонкими, что я слышала все. Я помню, как пыталась закрыть голову подушкой, хотя это нисколько не помогало. Если ей это было настолько неприятно, зачем она заставляла меня пройти через это? Думаю, в какой-то степени это был круг жизни. Круг, который я должна разорвать.

Вечернее небо темнело, предвещая шторм. И хотя ветер усиливался, мы продолжали рыться в тетрадях. В сундуке мы нашли фотографии, снятые на Полароид. Используя отражение в зеркале, Дейдра сделала снимок со слезами на глазах. Мое сердце сжималось, глядя на это. Большинство других фотографий были сделаны на вечеринках в пляжном доме, наполненном выпивающими улыбающимися парами. Мои бабушка и дедушка не были одной из этих пар. Я не нашла ни одной фотографии, на которой они были бы вместе.

Мы пошли спать около полуночи. Я плохо спала, просыпалась с мыслями о том, что я прочитала. Я хотела поговорить с Бьюлой и прояснить все, что мне было непонятно. Но как мне начать разговор? Какими станут наши отношения после того, как я расскажу ей обо всем?

Когда только начало рассветать, я на цыпочках спустилась вниз. Порывшись среди дневников, надеясь найти что-то еще более ценное, я увидела школьное кольцо. Оно было слишком велико для девочки. Под вареными джинсами лежала стопка кассет. Оказалось, что мама была королевой школы, и корона, которая была на ней в тот вечер, лежала на дне коробки, она была поцарапана, и на ней не хватало нескольких камней. Было чудесно обнаружить, что моя мама была кем-то большим, чем законченная наркоманка, которая продавала свое тело за наркотики. Она была молодой, чистой и невинной, пока ей не исполнилось шестнадцать. Мое сердце болело за нее. Я возненавидела дедушку за то, что он сделал с ней. Я всегда идеализировала его как человека, каким он, как мне казалось, был. Моя бабушка не должна была допустить того, чтобы подчиняться ему.

Все утро, пока Алекс спал, я пыталась понять смысл всего этого безумия, но записи прекратились, когда мама сбежала. В ночь, когда она убежала ради лучшей жизни, она сделала последнюю запись. Она накопила денег, спланировала путешествие по миру с друзьями, которых встретила на вечеринке. Они планировали объехать на фургоне страну, курить травку и уйти из жизни. Она писала, что «наконец-то оставила эту гребаную жизнь. Больше никакого дерьма, родителей, школы. С меня хватит. Я никогда не вернусь». Пока Алекс не проснулся, я перечитала все еще раз, стараясь ничего не пропустить.

В тот же день, перед тем, как мы отправились домой, Алекс затащил сундук на чердак и поставил его на то же место, где я его нашла. Мы долго все упаковывали. Я сложила в чемодан так много тетрадей и фотографий, сколько смогла. Теперь у меня была часть мамы, которую я могла увидеть и потрогать, когда буду возвращаться в пляжный дом. Ее вещи всегда будут здесь ждать меня, когда мне захочется почувствовать связь с ней.

Нам не хотелось возвращаться в то безумие, что мы оставили, и мы не знали, что ждет нас, когда мы приедем домой. Часть меня хотела, чтобы мы остались здесь навсегда. Мне повезло, что у нас есть такой красивый, тихий дом, в котором мы можем спрятаться, когда жизнь выйдет из-под контроля.

Стоило нам оказаться дома, как Алекс тут же попал в самую гущу предвыборной кампании Эмерсона на пост губернатора. У него были не очень хорошие рейтинги, и Алекс решил помочь всем, чем сможет. У него оставались считанные дни до выступления на Национальном демократическом конгрессе, к которому он готовился год. Я поцеловала его на прощание и сказала, что мы увидимся через две недели в Атланте.

Пресса отвлеклась на другую историю и к огромному облегчению перестала преследовать нас со Стеллой. Дневники моей матери фактически стерли Стеллу из памяти, но оставшиеся несколько репортеров, слоняющихся у подъездной дороги, громко напомнили о ней снова.

Я воспользовалась возможностью позвонить моему отцу в Сан-Диего, когда Алекс уехал. Я не разговаривала с ним с того происшествия со Стеллой. Мой отец был женат на чудесной женщине, и у меня были две сводные сестры и сводный брат с рыжими волосами. Когда отец появился в моей жизни, это изменило мой взгляд на многие вещи. Мои отношения с ним были глубокими и простыми. Казалось, что мы были друзьями, которые давно потеряли друг друга, и нашлись спустя много лет. Звук его голоса всегда действовал успокаивающе на меня. Мой отец был также шокирован, как и я. За одну ночь мы проговорили несколько часов, я читала ему дневники от корки до корки. Но он ни о чем не знал.