Проследила за его действиями настороженным взглядом, но и слова не проронила. Зато воспользовавшись моментом отступила на два шага к крыльцу, вот-вот собираясь стартануть с места и броситься обратно в школу! Там этот тип точно не посмеет мне ничего сделать!

– Эй-эй! Ты куда, малая?

Старт не удался. Стоило ногам двинуться с места, как пальцы вора шарфов тут же впиваются в предплечье, и всё что мне остаётся это с силой прикусить нижнюю губу, чтобы не застонать от боли.

– Прогуляемся, говорю, – весело подмигивает, лопает жевательный пузырь и резко притягивает меня к себе, обхватывая за плечи.

– Не отпустишь – тебе же хуже будет! – угрожать пыталась. – Тут камера!

– Ой… не смеши, малая, а? Эта камера давно уже сдохла.

– Я заору! – быть решительно пыталась.

– Чё, правда?

И почти заорала, как ладонь придурка вмиг оказалась на моих губах, так что всё, что оставалось – это бессвязно мычать, и пытаться дать отпор, пока очередное свалившееся мне на голову Недоразумение, тащило меня к воротам, да ещё и угрожающе советовало быть послушной девочкой!

Да что происходит вообще? Что не так с этим городом? Что не так со всеми этими людьми? Что я им всем сделала?!

Едва покинув территорию школы, сходит с дороги и тащит меня по вытоптанной тропинке к тому самому месту, где курят старшеклассники, к тому самому дереву, о которое была стёсана моя скула… И тут-то до меня доходит, кого мне это чудовище напоминает!

– Падай сюда, – толкает меня к дереву и отходит на шаг назад, с интересом оглядывая меня с ног до головы. Это позволяет мне думать, что ничего сильно плохого этот тип со мной делать не собирается, раз уже не поволок в какой-нибудь совсем тёмный переулок подальше от жилых домов, а всего-то на несколько метров от школы отошёл.

– Ну и что она тебе сказала? – смотрю на точную мужскую копию Жанны Стрелковой, а мысленно уговариваю себя быть помягче, вспоминая слова Жени о том, что братик этой ненормальной вроде недавно как из тюрьмы вышел.

Вытаскивает из кармана деревянные чётки и принимается раскручивать их в руке, вытягивая шею ещё больше и не сводя с меня жутко недовольного взгляда:

– Ты, малая, сеструху мою за что припечатала, а? Нехорошо это, понимаешь?

Я… я что сделала?

Не выходит удержать внутри смех полный абсурда. Такой истеричный и отчаянный смех, когда уже на всё плевать становится, когда страха больше не остаётся! Потому что достало! Всё ЭТО достало!

– Я – её? И как ты себе это представляешь? – с вызовом смотрю в лицо очередного идиота этого города. – Я и, – прости, конечно, – ОНА! Сестра твоя! Ты её видел вообще? А меня хорошо видишь?

– Опа, – каркающе усмехается спустя паузу и делает два шага в мою сторону, так что приходится вжаться спиной в ствол дерева и задержать дыхание, чтобы не задеть своей грудью его. – Мы типа ещё и борзые, ага? – кривит губы на один бок, что ещё большего сходства ему с младшей сестрой добавляет. – Сеструха сказала, что ты её дурой на весь класс выставила, жирной назвала… было, или не было?

Молчу. Тяжело сглатываю и придумываю, как бы незаметно уйти от этой темы.

– Было, или не было?!! – орёт взбешённо, и мне в лицо ударяет запах сигарет, отчего сразу поморщиться выходит.

– Было, – тихонько отвечаю, но взгляда и не думаю отводить.

– Ну вот, – хмыкает. – А за косяки свои нужно отвечать, согласна? Мне вот вообще больше всех надо с вами – малолетками разбираться! Но сеструха – это ж кровинушка моя, а когда кровинушку обижают… можно и это… глотку вспороть.

Подмигивает, а в следующий миг делает резкий выпад рукой и пальцами меня за горло хватает, до боли в затылке вжимая в ствол дерева.

– Мордашка красивая, сиськи, что надо, задница отпад, а мозгов вот ни хрена нет, – склонив голову набок делает заключения, впивается в меня глазами и губы облизывает. – Думать на кого наезжаешь надо, усекла?

Киваю. А вроде бы и нет. Всё на чём могу концентрироваться, это на дыхании, которое изо всех сил пытаюсь контролировать, ведь воздуха становится катастрофически мало, а сил, чтобы отдёрнуть от себя руку Стрелкова старшего, оказывается не достаточно.

– Перед сеструхой моей извиниться по-хорошему надо. И передо мной заодно. За то, что времени на тебя столько своего угрохал. Слышь? Я с тобой тут базарю! – Вторую руку мне под футболку запускает, в глазах вспыхивает грязная похоть…

И вот тут я делаю то, чего вопреки всему не должна была делать. Да лучше бы я сто раз извинилась перед всей их больной семейкой, чем выписала себе смертный приговор тем, что точно и со всей имеющейся у меня силы заехала коленом ровно между ног тому, кто всего минутой ранее угрожал мне вспоротой глоткой.

Идиотка.

Вопль полный запредельной боли уже спустя миг сменяется разъярённым кряхтением, а я в это время уже со всех ног мчусь прочь от больного на всю голову уголовника! Прочь, от приговора! Прочь, по тропинке, к школьным воротам, где надеюсь застать хоть кого-нибудь! Хоть кого-нибудь, кто окажется хотя бы немного адекватнее чудовища следующего по моим пятам!

– А-ну стоять, сука!!! – прокатывается по тёмной улице, но то ли кровь бурлит в ушах так сильно, то ли дыхание моё настолько громкое и частое, что позволяю себе думать, будто бы ор полный ярости звучит далеко, и мне удалось вырваться на свободу.

Ошибочно… было так думать.

Опрометчиво… было злить психа ещё больше.

– КУДАААА?! – влетает в самое ухо, и я плашмя лечу на твёрдую землю, так и не добежав до школьных ворот.

– Помогите! – удаётся жалобно всхлипнуть, и Стрелков одним резким движением переворачивает меня на спину, зажимает рот ладонью, и выглядит так, словно готов разорвать меня на жалкие кусочки. – Ну всё, цыпа, капец тебе!

«Ну всё, конец мне», – проносится в мыслях, и я практически успеваю заключить с собой сделку, что если выживу, то и ноги моей больше в этой школе не будет, как…

– Эй, ты что творишь?!! – мужской голос, что в следующую секунду разрывает пространство, кажется мне самым настоящим чудом света, а силуэту выросшему на фоне чёрного неба не хватает разве что белоснежных крыльев за спиной и золотистого свечения, – настолько прекрасным он кажется. Настолько невероятно прекрасным, что я успеваю позабыть о том, что происходит, о том, что на мне восседает разъярённый уголовник, о том, что сама смерть дышит в затылок, и даже о том, кого собиралась проклясть перед этой самой смертью… Потому что мой спаситель одним своим видом оказывается способен целиком и полностью овладеть моим вниманием, моими мыслями…

– Отпусти девушку! – А голос у него какой… Сильный, решительный, требовательный… Не проходит и нескольких секунд, как Стрелков оставляет меня в покое, резко вскакивает на ноги и будто бы пытается подобрать слова, прежде чем выдаёт самое банальное:

– Тебе чего?!

Незнакомец не отвечает. Бросив на Стрелкова взгляд полный укора, огибает его и протягивает руку мне, помогая подняться. Загораживает меня своей спиной, и пока я пытаюсь отдышаться, не разрыдаться в голос и унять тремор во всём теле, со знанием дела продолжает отчитывать Стрелкова, словно имеет перед ним неоспоримый авторитет.

– Давно за решёткой не был, а, Стрела? – спокойно, но поразительно уверенно в себе, без тени страха, или опасения в голосе. – Напомнить тебе, что такое следственный изолятор?

– Да ты это… Ты чего? – нервозно усмехается Стрела, и вот в его голосе я больше не слышу и капли прежней борзости. – Я ж это… Мы просто шутили, да, малая?

Никак не реагирую. Продолжаю сжимать пальцами ткань куртки своего спасителя и гоню прочь накатывающие слёзы.

– Ты ж папане не станешь доносить, а? – неуверенно посмеивается Стрела. – Я ж это… ничего не сделал. Эй, малая! Чего молчишь там?

– Пошёл вон отсюда! – отвечает за меня незнакомец, кивая в сторону. – И чтоб больше я тебя рядом с ней не видел!

– Дерьмо – вопрос, мажор… ну, в смысле – братан! Обижаешь.

– Вон пошёл! – повторяет твёрдо, и я слышу быстрые отдаляющиеся шаги Стрелкова и парочку его мрачных смешков.

«Даже по морде не получил. Легко отделался», – от обиды закрадывается мысль в голову, и я поспешно стряхиваю с глаз прорвавшие оборону слёзы, прежде чем взглянуть в лицо своего спасителя.

«Спасителя, – новой мыслью вспыхивает в голове. – Очередного… спасителя. Видимо, в этом городе мне суждено быть той, кого то и дело, то обижают, то спасают».

– Ты как? – словно дальними габаритами светит мне в лицо своей широкой белозубой улыбкой, и на душе вдруг немного легче становится.

Всё ещё дрожа всем телом, обнимаю себя руками покрепче и несколько раз киваю, давая понять, что не всё не так плохо, вроде соображаю.

Парень тяжело вздыхает и мягко опускает руку мне на плечо, ещё раз интересуясь, точно ли я в порядке и где болит. А если болит, то насколько сильно. Тут-то и узнаю в нём одного из «взрослых» парней в спортивном зале. Ну точно, один из тех кто со школьной скамьи давно успел вырасти.

{Видимо в волейбол уже наигрались.}

Со спортивной сумкой на плече. Одет опрятно. Симпатичный, светловолосый, с правильными чертами лица и высоким подтянутым телом. Ещё и смелым оказался.

«Ну, или смелым оказался просто потому, что папа какой-то там авторитет.»

«Боже, Крис, нашла время быть язвой!»

– Спасибо, – благодарю невнятно.

– А ты меня извини, – усмехается вдруг, и я тут же устремляю удивлённый взгляд к его лицу. – Это я в тебя мячом попал, – добавляет слегка смущённо. – Не специально конечно! Но ты так быстро убежала, что я даже извиниться не успел.

– Видимо хреновый из тебя волейболист. Советую завязать с мячами, – бурчу с мрачным видом, застёгиваю сырую и грязную со всех сторон куртку под самое горло, ещё раз благодарю парня за помощь и шурую в сторону дома.

Я напугана и слишком измотана, чтобы сейчас отдавать отчёт своим словам и действиям. Будто выпотрошена, растоптана… Всё чего хочу, это как можно скорее оказаться в своей кровати и дать волю этим чёртовым слезам! Только подушке их позволено видеть!

А ещё… я чувствую такое странное, такое горькое разочарование, за которое перед самой собой становится стыдно…

Не этого спасителя я ждала.

Не этого парня хотела увидеть.

А того, к груди которого смогла бы прижаться и вновь почувствовать себя в безопасности… как тогда… когда даже не понимала, насколько спокойно мне в его присутствии.

Вот только плевал на меня Выскочка с высокой колокольни!

– Эй, подожди! – догоняет меня хреновый волейболист, подстраиваясь под мой быстрый шаг. – Меня Никита зовут. Можно просто Ник.

– Пока, Ник, – ускоряюсь.

Сзади слышится смешок:

– А ты забавная! Как зовут?

– А ты-то и не в курсе! – Ускоряюсь на максимум. Обо мне уже каждая собака в этом городе знает.

– Да подожди ты! Не обижу! – догоняет, и вновь мне в лицо своей улыбкой светит. – Давай до дома провожу? А то темно уже… мало ли что, м?


***

{ Митя }


– А ты забавная! Как зовут? – смеётся на всю улицу мажор.

– А ты-то и не в курсе! – Кристина ускоряет шаг.

– Да подожди ты! Не обижу! – догоняет её. Настойчивый, чёрт! – Давай до дома провожу? А то темно уже… мало ли что, м?

И она соглашается. Не слышу этого, но понимаю по тому, как замедлился её шаг, а этот мажористый придурок, расслабившись, зашагал с ней плечо к плечу.

Проклятие… Что я делаю?

Что делаю?!

Прячусь среди деревьев, подсматривая за школьницей?..

Докатился…

Это даже звучит мерзко! Словно я извращенец какой-то! Но что с этой злостью делать? Куда девать?.. Чувство, будто мозг закипает, а пальцы до боли в суставах в кулаках сжимаются; так и хочется их об кого-нибудь почесать! Давно я такого не чувствовал… Отчего вдвойне мерзко.

Хочется догнать её и в самое лицо заорать, что идиотка! Что в очередной раз приключения себе на задницу нашла, глупая школьница! Да и этого мажора от неё подальше ко всем чертам послать! А с другой стороны – какое право на это имею? И какое мне вообще дело до этого всего?! Плевать мне на мажора. И на дуру эту неуправляемую тоже плевать!

Сам сегодня собственными руками её из «Клевера» вышвырнул. Да потому что достало всё! Потому что не хочу быть нянькой для какой-то эгоистичной, ни черта не знающей об этой жизни малолетки! Не хочу, но… но что тогда здесь делаю?

Так и знал, что Стрела… этот ублюдок, не просто так у «Клевера» ошивался… Обычно он со своими пацанами только рядом с затхлыми пивнушками трётся, а тут вон -«на свет» вылез, да и… не ускользнуло от моего внимания и то, как он Кристину глазами пожирал.