– Почти сорок лет ждала и ещё месяц подождёт, – отчеканила Ханина. – А будет бузить, вообще без мужа останется. Так и передай ей. А маме скажи, чтобы она меня больше так не пугала. Я ж её знаю. Если ей вдруг втемяшится в голову, что мы пара, жизни не будет. И однажды мы проснёмся в одной постели с общей фатой на башке.

– Ужас, – согласился Рюрик. – Я попробую на неё повлиять.

– Давай, влияй, – хмыкнула подруга. – А я пока буду базу собирать. Чтобы народ к тебе сразу как к участковому терапевту за анализами – гуськом шёл.

И она повесила трубку. А Тарасов неожиданно вспомнил, что забыл рассказать про надпись на двери. Сейчас, когда на улице светило солнце, а вокруг лениво трепыхались сотрудники отдела, это событие перестало казаться страшным.

В конце концов, что от него хотят? Никакой конкретики. Он бы и вернул требуемое, но что именно вернуть, никто не уточнял. Может быть, и в самом деле оставить послание на дверях? Ведь другого способа связи нет. С другой стороны, это дикость – расписывать собственные двери. Перед соседями неудобно. Дилемма, однако.


Свах медленно, но верно поправлялся, перейдя с капельниц на таблетки. Даша приходить перестала, чему Валентина Петровна страшно обрадовалась.

– Вот и правильно, не пара она тебе, – оживилась мама, когда Рюрик ей об этом сообщил. Спорить с родительницей было бесполезно. Если она считала, что был роман, то так тому и быть.

Едва собачонок пришёл в себя окончательно, он тут же занялся мебелью. Татьяна оказалась в очередной раз права. Помимо паласа в очереди на помойку стояли теперь и диван с креслами.

– Ты мне очень дорого обходишься, – напомнил Сваху Тарасов. – Я не могу делать ремонт, нам это сейчас не по средствам.

Щенок радостно тявкнул в ответ на эту реплику и с воодушевлением продолжил терзать диванную подушку. Подушку было не жалко, а вот всё остальное – жалко, и очень даже. Но надо было дождаться, пока пёс поумнеет, и тогда уже заняться сменой обстановки.


Татьяна настойчиво теребила с собеседованиями, поэтому каждый день после работы Тарасов ехал в фитнес-бар. Группа набиралась постепенно – ни шатко ни валко. Рюрик, не торопясь и не форсируя события, старался разговорить и оценить каждого. С кем-то ясность наступала буквально в первые же пять минут, а кто-то так и оставался шкатулкой с секретом.

Татьяна настаивала, чтобы на первую общую встречу были приглашены только те, кто явно друг другу подходит. Остальные должны были оставаться в картотеке до лучших времён. Тарасов опасался, что начнёт путаться и забывать, если их будет слишком много. Но пока он помнил всех.

– Первый опыт – он самый главный, – воодушевлённо вбивала Таня в мозг Тарасова своё видение проекта. – Если всё получится, мы будем размахивать их свадебными фотками, люди нам поверят, потянутся. И очень важно при этом, чтобы пары составляли не мы! Претенденты сами должны распознать друг друга. Это должно быть исключительно их решение. Ну… Чтобы, если что, к нам потом претензий не оказалось. Наше дело проследить, чтобы не было явных алкашей, маньяков и придурков.

– Очень позитивно звучит, – фыркал Тарасов. – Я, между прочим, не криминальный психолог и в таких тонкостях не разбираюсь.

– Напоминаю, – снисходительно успокаивала его Таня, – к нам приходят только знакомые знакомых. Так что это их ответственность. В любом проекте, Юрик, важно не только удачно его провести, но и грамотно обставиться на случай неудачи. Мы договоров с ними не заключаем, денег не берём, поэтому ничего не должны. Но в моральном плане мы делаем доброе дело. Плюс пытаемся подыскать что-то для себя. Кто у кормушки, тому и самые жирные зёрнышки. Кстати, ты для меня пока ничего не обнаружил? Учти, мне нужен состоявшийся уверенный в себе мужик. На олигарха не претендую, но и жалкий бюджетник – это не моё. Я с такими не умею, это не мой типаж.

К сожалению, ни для себя, ни для Татьяны Рюрик пока кандидатур не видел. Но это ведь было только начало пути. Всё ещё впереди.


Пары составлялись не из всех. Но зато всякий раз это было похоже на чудо, на озарение, и Тарасов страшно радовался, действительно ощущая себя добрым феем.

Например, Алексей и Аня.

Алексей пришёл первым. Немного угрюмый, усатый, худощавый – он производил впечатление унылого и отчаявшегося в жизни человека. Мелкий начальник на транспортном предприятии, непьющий, немного скучноватый, он сначала скованно молчал. Явно стеснялся и самой ситуации, и Рюрика, и сопевшего у него на руках щенка. Попытки острить у него получались неуклюжими, рассказывать он не умел, хотя и примитивным не был, но слова подбирал как-то тяжело, через силу.

– Зато я по дому всё могу, по хозяйству, – наконец с отчаянием выпалил Алексей, поняв, что рассказ о себе прозвучал более чем непрезентабельно. – И жену хочу такую же, чтобы не фифа, а чтобы женщина. Такая… Нууу… Ух!

И соискатель очертил в воздухе нечто большое, похожее на контрабас.

Алексей был какой-то непонятный. Вроде простой, рукастый – такой подойдёт любой неприхотливой женщине. Но мало кто будет счастлив именно с ним. Ведь недостаточно просто жить вместе, надо ещё любить. Иначе всё зря.

Аня, Анна Тихоновна, пришла на неделю позже. Она была громкоголосой, весёлой толстушкой, некрасивой, но обаятельной. Нелепые брюки, плотно облегавшие её объёмистый низ, смотрелись как на корове седло. Бесформенная блузка с блёстками делала её и без того большую грудь устрашающе огромной. Да и сама Анна Тихоновна выглядела как копна сена. Хотя, когда она хохотала, упирая руки в бока, было видно, что талия у неё имеется, и именно линии талии не хватало для полноты картины. Тарасов отродясь не разбирался в женских нарядах, а тут вдруг понял, что на правах консультанта непременно должен об этом сказать.

И сказал. Свах тут же одобрительно гавкнул.

Рюрик уже перестал удивляться его реакции. Иногда ему казалось, что щенок его таким образом подбадривает. Или просто напоминает: «Я тут, хозяин! Не дрейфь, прорвёмся!»

Аня не обиделась.

– Да мне все это говорят. Мол, тогда хоть фигура будет видна, а я что-то стесняюсь. Пузо-то – оно ого-го. Неловко. Мне однажды даже место уступили, как беременной. А так – просто толстая тётка, хоть не опозорюсь.

Тарасов отчего-то сразу понял, что тот нелепый случай, когда Анну Тихоновну спутали с беременной, оставил не просто след в её психике, а шрам. Даже не шрам, а незаживающую рану. Как бы Аня сейчас ни хорохорилась и ни пыталась сделать вид, что это ерунда.

– Людей без пуза не бывает, – наставительно сообщил Тарасов. – К вашему сведению, у нас большинство мужчин ищет именно полных женщин. Так что этот миф про то, что каждый мечтает о модели, – ерунда. Мечтать-то можно о чём угодно, а жить хотят с такими, как вы. Характер у вас лёгкий, а это для семьи основное. Давайте теперь разберёмся, о каком муже мечтаете вы.

Анна Тихоновна снова застеснялась. А потом, мучительно краснея, призналась:

– А я вот хочу, чтобы не толстый. Чтобы, наоборот, жилистый. Сама, видите, пузатая, а хочу такого, чтоб без пуза. Не могу я, когда мужчина как шарик. И чтобы не интеллигент какой-то, а нормальный мужик. Такой, к земле поближе.

И тут Тарасов так явственно увидел рядом с ней Алексея, что даже разулыбался. Аня с готовностью улыбнулась в ответ. Улыбка у неё была очаровательная.


Ещё были Жанна и Эдуард.

Жанна оказалась плотной, стеснительной и совершенно неразговорчивой брюнеткой с короткой стрижкой. Внешность у неё была самая обычная, такую увидишь и не запомнишь. Черты лица правильные, фигура полноватая, но подтянутая, глаза небольшие, рот обычный, ноги коротковатые. В общем, стандартная, каких сотни тысяч, не модель, просто женщина, тоже мечтавшая о любви и семье. Характер у Жанны был ровный, она не пыталась шутить, сама не особо реагировала на шутки, лишь вежливо улыбаясь. Она была углублена в себя, в свои переживания и явно ни в какие чудеса не верила. Зато в самом начале встречи попросила разрешения посмотреть щенка. Наглый Свах тут же полез к собеседуемой на руки, а она обрадовалась, да так всю встречу и продержала нахала на руках, ласково почёсывая то бока, то спинку, то ушко.

«Простая и добрая», – зафиксировал про себя Тарасов, прикидывая, есть ли для неё пара. Пары не было. А уже на следующий день к нему пришёл Эдуард.

Если бы Рюрик встретил столь колоритного мужичка в тёмном переулке, он бы выложил кошелёк и телефон, не дожидаясь приглашения. Вид у Эдуарда был как у сидельца. Никаких наколок и золотых зубов, никакой фени, но аура вокруг него была какая-то немного блатная. Этакий пацанчик с района, только не юный, а немного за сорок. Спортивный костюм, кепка и дорогие ботинки.

– Люблю удобную обувь, – улыбнулся Эдик, проследив взгляд Тарасова.

Оставалось лишь надеяться, что удобную обувь он покупал в магазине, а не снимал с припозднившихся горожан.

«Надо бы у него справку о судимости попросить», – опасливо подумал Рюрик. Но потом вспомнил, что тем, у кого судимость, не дают шенген, и вкрадчиво поинтересовался, любит ли Эдик путешествовать.

Как обманчива иногда бывает внешность!

Вопрос попал в точку. Как выяснилось, Эдик успел побывать во всех европейских столицах, причём не на шопинге, а в самых что ни на есть музейных турах.

– На автобусе, конечно, добираться тяжело, – доверительно поделился Эдуард. – Но зато дёшево. Экономишь на дороге и проживании – остаётся на экскурсии. А какая разница, где ночевать? Главное – мир посмотреть. Весь день ходишь, впитываешь, наслаждаешься, а к ночи возвращаешься и падаешь всё равно куда.

Эдик оказался строителем, кроссвордистом и страстным любителем прекрасного. Не ценителем, а именно любителем. Нравилось ему абсолютно всё, и проще было перечислить музеи, в которых он не был, чем те, в которых успел отметиться.

Тарасов даже не мог точно сформулировать, почему рядом с Эдуардом под конец встречи он явственно представил именно Жанну. Предпосылок, казалось, не было, про путешествия она ничего не говорила, да и про предпочтения в мужчинах Рюрик у неё так и не выяснил. Кроме расплывчатого «надёжный и хороший» Жанна так ничего к портрету желаемого кавалера и не добавила.

С другой стороны, он ведь мог и ошибаться. Пусть сами разбираются. Судьба сама решит, кто кому предназначен.


Владимир и Полина пришли в один день. Они чудом не встретились лишь потому, что Полина сильно опоздала. Оба интеллигенты, щепетильные, трогательные, оба театралы, оба с высшим образованием и идиллическими представлениями об избраннике. Причём «идиллическими» не в смысле внешности, а в плане моральных качеств. Этакие ископаемые мамонты, обчитавшиеся книгами про красивую любовь и мушкетёров. Даже было бы странно, если бы из них не получилась совершенно гармоничная пара. Но это не Рюрику решать. Его дело записать возможных претендентов и дать им шанс. Как известно, каждый распоряжается своими шансами сам. Кто-то с умом и пользой, а кто-то профукает и не заметит.


Была ещё и сомнительная пара. Тарасов никак не мог понять, что ему мешает сделать окончательный вывод. То ли информации было мало, то ли просто девушка очень не понравилась, а мужчина, наоборот, показался весьма приятным.

Приятного мужчину звали Дмитрий. Он был высоким, крупным, по комплекции похожим на Владика. Но если Владислав был большим ребёнком, то Дмитрий – цельным, волевым, сильным мужиком. Он точно знал, чего хочет, но честно признавал, что его поганый характер мало кто выдержит. Он был властным, категоричным и простым. Не в том смысле, что примитивным, как валенок, а в том, что говорил всё в лоб, не скрывая и не утруждая себя дипломатическими изысками. Так, Рюрику визитёр сразу сказал, чтобы тот не вешал ему лапшу про говорящую собаку и не вздумал вякнуть, что за что-то придётся платить.

– Ты пойми, я заплатить могу, не проблема. Но я люблю честность. Если мне сказано, что всё бесплатно, то так должно и быть. Это дело принципа.

С девушкой он не определился.

– Я должен увидеть и понять, что она моя, – чётко обрисовал круг предпочтений Дмитрий. Вернее, это ему казалось, что чётко, но ничего более конкретного добиться от соискателя не удалось.

В пару ему Тарасов подобрал Марусю – высокую, худую, требовательную к себе и к другим девицу. Ей явно не хватало рядом сильного мужика, который будет держать её в ежовых рукавицах. Собственно, Маруся так и сказала, ничего не скрывая:

– Мягкотелого я просто сожру и выплюну. Мужчина должен удержаться рядом со мной.

Это была типичная стерва, хищница, но она не охотилась на богатых женихов, она просто пила кровь из окружающих и пыталась прогнуть мир под себя. Дима ей очень подошёл бы, но что-то не давало Рюрику принять окончательное решение. Наверное, потому что сам он не любил таких несгибаемых и волевых дам.


Ещё была Юля – маленькая, очень полная хохотушка с детскими голубыми глазами. Она так веселилась, что в итоге Тарасов так и не разобрался, чего именно она хочет и кто ей нужен. Наверное, Юля и сама не очень это понимала.