– Лиза и вы тоже!.. К столу!


В гостиной горела печка, стол был накрыт на нашу семью и Вадика, на всех стульях были повязаны банты, а Сергею мама в последний момент демонстративно подставила табуретку.

– Зачем ты притащила его на наше семейное торжество, – громким шепотом прошептала мне мама и фальшиво улыбнулась Сергею: – Мы сегодня гостей не ждали, только семья, так что у нас ничего особенного, вы уж не обессудьте…

Ничего особенного – это были салат оливье, модный салат с креветками и виноградом из кулинарной книги, селедка под шубой, пироги с капустой и картошкой, горячие котлеты, соленые грибы с картошкой – и все это, включая котлеты, было на закуску. Кроме этого было еще горячее и «Наполеон».

Лидочка с Марией болтали и смеялись, Женя с Вадиком перешептывались, мама с умилением наблюдала за ними, и все ели салат оливье, салат с креветками и виноградом, селедку под шубой, пироги с капустой и картошкой, горячие котлеты, соленые грибы с картошкой… Все, кроме нас Сергеем – мы продолжали ссориться шепотом.

– Мне обидно за мою сестру! – шипела я. – Я не понимаю, как мужчина может быть таким послушным, таким безвольным!.. Ты велел Вадику бросить Женю – он бросил, ты велел ему жениться – он женится. Я бы не хотела, чтобы меня сначала запретили, а потом разрешили! Друг разрешил, друг не разрешил – а где же сам Вадик?!

– Но если твоей сестре все равно, где сам Вадик, то тебе должно быть тем более безразлично, – шипел в ответ Сергей.

– Как ты смеешь говорить, что Жене все равно! Ей действительно все равно, но не потому, что ты думаешь!.. Вадику повезло…

– Ну что ты на меня набросилась? – успокаивающим голосом сказал Сергей. – Я согласен, Вадику повезло.

– Да, да! Женя – ангел! – горячо прошептала я.

– Да, конечно, – неуверенно прошептал Сергей. – Но я имею в виду, что Вадику повезло с твоим отцом…

– А вот и отец, – сказала мама, – как раз к чаю.

Отец присоединился к нам вместе с «Наполеоном» – я и не заметила, как закуски сменились горячим, а горячее чаем.

Сергей и Вадик познакомились с отцом, на этот раз по-настоящему. Сергей держался с отцом спокойно, вежливо и бесстрашно, а Вадик робел и заикался больше обычного – может быть, опасался, что отец опять начнет расспрашивать его об охоте, а у него нет никаких трофеев. Надеюсь, Женя улучила минутку, чтобы рассказать своему жениху, что ее отец не сумасшедший, а впрочем, не знаю.

Отец был с Вадиком любезен, расспрашивал его о его семье, но Вадик смотрел в стол, отвечал односложно, в общем, выглядел как застенчивый двоечник. А на вопросы, чем он занимается и чем увлекается, Вадик не смог ответить, испуганно пробормотал:

– В-вам я не могу эт-того с-сказать…

Почему он не смог сказать отцу, что учится в Лондонской школе экономики, почему он так робел?..

Отец выпил чай и отправился к себе, извинившись перед гостями – нужно работать.

– Раб-ботать, раб-ботать, – провожая его взглядом, как будто в экстазе, повторил Вадик и вдруг бросился за отцом и что-то быстро сунул ему в руку. – Отдал ему п-письмо, – пробомотал Вадик. Неужели он решил письменно попросить у отца Жениной руки?

…Мы еще даже не успели допить чай, как все выяснилось.

– Я т-так мечтал изучать историю в университете, но мой п-папа с-считает историю, п-простите за выражение, «б-бабским делом»… – сказал Вадик.

Оказывается Вадик, которого я считала недалеким бездельником, с детства страстно увлечен Византией. Полгода назад, прочитав новую книгу отца, Вадик написал ему письмо на адрес английского издательства, где вышла книга, и попросил переслать письмо отцу. Неделю назад Вадик получил от отца ответ по-английски и не обратил внимания на адрес. И только надписывая конверт с ответным письмом, вдруг увидел, что пишет: «Russia, Saint-Petersburg, Lisiy Nos…»

– Если б-бы я знал, что он т-тут, совсем ряд-дом, я б-бы ни за что т-тогда не уехал…

Сергей победительно взглянул на меня, и я сделала вид, что ничего не заметила. В конце концов, не имеет значения, кого Вадик любит больше – Женю или Византию.

– Я давно уже хочу разобраться с его отцом. Объяснить ему, что Вадику нечего делать в школе экономики. Скажу ему, что заниматься наукой еще более престижно, чем бизнесом, – прошептал Сергей, и мы опять поссорились, а когда помирились, Сергей спросил: – Знаешь, как я понял, что я тебя люблю? Я все время о тебе думал и мысленно с тобой спорил и даже ссорился. Это как будто зависимость…

Он сказал – у него зависимость. От меня.

– Любишь? Но если я тебя… если я кого-нибудь люблю, то я хочу тебя… кого-нибудь видеть, а ты, ты не звонил, не приходил… исчез!

– Я исчез для тебя! Я работал! Я же мужчина. – Сергей сказал это так удивленно, как будто мужчина, встретив любовь, говорит: «Это любовь. Это любовь, привет! А сейчас у меня дела».

– Ты выйдешь за меня замуж? Только моя мама просила предупредить тебя заранее, что твоя мама не должна ни во что вмешиваться… Моя мама сказала, что твоя мама…

– Моя мама?! – возмущенно фыркнула я.

Сергей сказал, что я крайне обидчива и ему просто невозможно уследить за собой, чтобы не сказать чего-то неприятного для моего чересчур нежного «я». Что рядом со мной у него такое чувство, будто рядом с ним все время повизгивают такса и пудель, и оказывается, он нечаянно наступил им на лапу, но он же не виноват, что они маленькие и самолюбивые, а он большой. А я сказала, что я его не люблю.

Может показаться, что я слишком быстро перескочила из состояния влюбленной овцы «бе-е-е» в состояние самодовольной уверенности в его любви, но… откуда-то я знала, что можно, всегда откуда-то знаешь, что можно.

* * *

Я сидела у отца в кабинетике на своем обычном месте – напротив отца, а мама стояла за мной как страж, положив руку на спинку стула.

– Лиза, не нужно выходить за него замуж, – сказал отец. – Лиза, он…

– Он один из самых лучших женихов России… так его мама сказала, – перебила мама. – Один из самых лучших, даже лучше Вадика…

На лестнице послышалось шуршание, затем звук пинков, затем шипение: «Подвинься, я тоже хочу!». У нас всегда кто-нибудь подслушивает за дверью, считая, что он не подслушивает, а просто его забыли позвать, чтобы он тоже принял участие в интересной беседе.

«Круто!.. Наша Лиза выходит замуж за лучшего жениха России!» – раздался приглушенный Лидочкин голос.

Отец тяжело вздохнул.

– Лучший, лучший, лучший… жених, жених, жених… – монотонно, словно гипнотизер на сеансе внушения, повторила мама.

Отец вздохнул еще тяжелей:

– Лиза, я никогда не говорил с тобой… ни о чем. Но я уверен, ты и сама все понимаешь. Чтобы быть счастливыми, люди должны быть из одной среды, из одной детской… Ты моя дочь – моя… А он человек совсем другого круга…

Ну что же это, все как будто сговорились – сначала я из другой среды, а теперь он из другой среды!..

– Это она сначала говорила, что он неприятный человек, заносчивый, самоуверенный, – торопливо сказала мама. – А потом, как только он сделал ей предложение, сразу передумала.

Отец взглянул на меня изумленно и разочарованно, как будто я на его глазах превратилась в козленочка.

– Лиза?! Я не могу поверить, что ты выходишь за него замуж из-за денег! Никакие деньги не облегчат ситуацию, когда люди душой врозь…

Я улыбнулась, нежно и снисходительно, как будто я взрослая и смеюсь над ним, ребенком. Я хотела сказать отцу, что Сергей оказался благородным, что он спас Лидочку, и таксу, и пуделя. Но ведь на самом деле он такой же, как и был, – заносчивый, самоуверенный. Способный и на благородный поступок в том числе. В нем так много разного. Не скажет ли Сергей через год, через месяц, через день после свадьбы: «Была у меня такая девочка, Лиза, вспоминаю ее хорошо, но ничего не вышло»?..

А если бы Сергей и его мама не узнали, что отец – знаменитый ученый, она бы разрешила ему на мне жениться? А если бы не разрешила, Сергей женился бы на мне против ее воли? Он такой насмешливый и взрослый и такой мамин.

Я вдруг заметалась: если бы я его любила, я бы не замечала его недостатков, смотрела бы на него сквозь розовые очки. Может быть, я его не люблю?

«Круто! Наша Лиза откажет лучшему жениху России!» – раздалось из-за двери.

…Чувство юмора у него такое, как у меня. Чувство юмора – это так редко, чтобы совпадало, чтобы вместе смеяться. Женя, например, никогда со мной не смеется. И если я не выйду за него замуж, мне придется всю жизнь смеяться одной.

– Я его люблю. Можно мне выйти за него замуж?

– Ну?! – просительно сказала мама и в волнении наклонила стул со мной на письменный стол отца, так что моя голова оказалась над его бумагами, и я даже смогла прочитать: «…поход с сорокатысячным войском на Византию был предпринят в 941 г. при князе Игоре, пока византийский флот был отвлечен арабами…» – Ну?! Я уверена, что она будет счастлива!.. А ты?

– А я не уверен, – печально сказал отец.


– Шопенгауэр говорит… – раздался за дверью голос Марии. – Шопенгауэр говорит, что любые два миросозерцания при всей их противоположности одновременно истинны, каждое со своей точки зрения, а стоит лишь подняться над этой точкой, как истинность их сейчас же оказывается условной. Но абсолютная истина…

Отец улыбнулся и продолжил:

– Но абсолютная истина недостижима… Я так и знал, что приезд этих двух молодых людей из Африки закончится тем, что по крайней мере две мои дочери выйдут за них замуж…

* * *

Все закончилось, как и положено, свадьбой, но у меня еще оставалось столько вопросов… Мама сказала, чтобы все вопросы я задавала после свадьбы.

Я была уверена: ангел Женя и Вадик, слабовольный ангел, будут безоблачно счастливы. Они будут жить в Доме, и если для полного счастья им потребуется немного волнений, недоразумений и легких ссор, то ведь рядом всегда будет мама. Мама будет руководить через забор, Вадик будет любить Женю и благоговеть перед отцом, будет сидеть в кабинете и изучать Византию, – и они станут как мама с отцом, но никогда не разделятся на «низ» и «верх», а будут счастливы. Ангелам счастье полагается.

…А я, я буду счастлива?.. Такой вопрос задает себе каждая девушка в фате, в свадебном веночке, в перьях…

Я понимаю, что это глупый вопрос, но как же его не задать?..

Оценка Швабры Игоревны

Прежде всего я хочу сказать, что возмущена этой кличкой. Ее оправдание, что меня «все так зовут», я не принимаю! Уверяю вас, что никто меня так не называет, а тем, кто меня так называет, будет двойка по поведению и вон из школы!

Я также возмущена меркантильным подходом к оценке отношений в педагогическом коллективе. Дети не должны замечать отношений между взрослыми, это не их дело.

Я возмущена тем, что я читала чужое письмо. Никаких писем я не читала. Все знают, что чужие письма читать нельзя. А если я и читала, то только для пользы учеников. В этом письме не было никакого мата, никаких выражений, там было глупое детское объяснение одному мальчику из класса. Она просила прощения за свою мать. За какие-то ее слова «каждый должен общаться с людьми своего круга», которые он случайно услышал и перестал с ней дружить. В общем, какая-то детская ерунда, я прочитала это вслух, и все со мной согласились.

Из дома она не пропадала. Зачем она придумала, что пропала из дома и с ней было неприличное? Зачем она сама себя оклеветала?

Да и чего от нее вообще ждать, если она все придумала? Она никогда не играла в школьном театре Дон Кихота, а по математике у нее тройка. Ее мать нормальная женщина, которая никогда не стала бы заниматься такими глупостями, как она описывает, а сестер у нее вообще нет.

Она сказала, что это сочинение о воспитании. «Не думайте, – говорит, – что я претендую воспитывать кого-нибудь, кроме себя. Это мое сочинение о воспитании меня». Но всем известно, что человек не может сам себя воспитывать, воспитывают школа и семья.

Почему ее сочинение называется «Любоф и Друшба»? Это неграмотно. Она сослалась на Дж. Остен. Не знаю, не читала, потому что он не входит в школьную программу. Но в любом случае, нечего умничать, нужно читать по программе, о войне, о социальных вопросах, а не о каких-то там замужествах.


Я спросила, зачем она вместо обычного объема сочинения (три-четыре страницы) так много написала, она ответила: «Мое сочинение напечатают как книжку, потом снимут кино, я стану знаменитой, меня покажут по телевизору, и тогда мой папа ко мне вернется». Представляете?! Она же вообще никогда его не видела, как он может к ней вернуться?.. Странная девочка.

Я передала ее сочинение школьному психологу. Он у нас на полставки, ничего не делает, а деньги получает, вот пусть и разбирается.

Оценка школьного психолога

Я использовал этот материал в качестве примера для своей диссертации, но я не стану приводить здесь специальные термины, а постараюсь простым, непрофессиональным языком передать свое впечатление.