Карен Хокинс - Любой ценой

Бонниригг, Шотландия

16 июля 1822 года

Мистер Бэнкрофт вышел на широкую каменную террасу и тяжело вздохнул, увидев, что густой туман окутал деревья и озеро.

— Шотландия! — сказал он с отвращением и наклонился, чтобы стереть носовым платком, уже и так мокрым от влажного воздуха, капли воды с ботинок. — Кому может прийти в голову идея жить в таком климате?

Он достал из кармана сигару, надеясь, что тепло от нее немного развеет холод и сырость. Но, пощупав сигару, воскликнул:

— Черт! И она сырая! Будь проклята эта насквозь промокшая…

— Полегче, мой дорогой Бэнкрофт.

Банкир обернулся:

— Мистер Херст! Я… я… — Он бросил взгляд на дом. — Что-то вы рано. Торги начнутся не ранее полудня, и вообще мы еще не готовы…

— Попробую догадаться. Вещи еще не разложены, некоторые даже не распакованы, витрины еще не освещены, и так далее, и так далее. — Роберт Херст повесил на согнутую руку трость с серебряным набалдашником и снял перчатки. — Я прав?

Банкир кивнул, с восхищением отметив про себя, как идеально сидит на Роберте пальто. Ему даже стало немного неловко от собственного неуклюжего, мешковатого наряда.

Роберт неторопливо достал из левого внутреннего кармана монокль и оглянулся на силуэт дома в тумане.

— Значит, это и есть знаменитый Макдоналд-Хаус. Жаль, что он тоже не продается.

— Новый виконт, возможно, и продал бы его, если бы дом не был заложен. Поэтому виконту придется довольствоваться распродажей его содержимого. — Бэнкрофт покосился на Херста. — Я не удивился, встретив здесь вас. В этом доме много артефактов из Древней Греции, Египта, Месопотамии…

— Я совершенно точно знаю, что будет продано, — сухо заметил Херст, но в его глазах появился насмешливый блеск. — Я получил ваше письмо на прошлой неделе. Ваш каталог был весьма точен, за что я вас благодарю.

Бэнкрофт засмеялся:

— Я не должен был давать вам подобное преимущество, но мы с вами уже так долго сотрудничаем, что я подумал, это будет честно.

— Вы оказали мне честь, — серьезно ответил Херст, раскачивая на пальце цепочку с моноклем. — Так же, как графу Эрроллу, получившему точную копию того же письма.

Улыбка застыла на лице Бэнкрофта.

— М-милорд?

— А также лорду Килдру, мистеру Бартоломью и бог знает кому еще.

— О, я не… То есть я хочу сказать… Я никогда не хотел, чтобы кто-нибудь подумал…

— Прошу вас, не надо мне ничего объяснять, — успокаивающим тоном сказал Роберт. — Вы просто хотели обеспечить хорошее число претендентов, что было бы затруднительно в этой Богом забытой части страны. Шотландия такая… шотландская.

Банкир облегченно хихикнул:

— Да. Это точно. — Встретив такое понимание со стороны своего клиента, банкир вдруг проникся к нему теплым чувством. — Поверьте, будь по-моему, я бы известил о торгах только вас. — Он положил ладонь на руку Херста.

Мистер Херст вставил в глаз монокль и воззрился на руку банкира.

Покраснев, Бэнкрофт сразу же убрал свою руку.

Мистер Херст вынул монокль и стал постукивать им по ладони.

— Жаль, что ваше письмо привлекло внимание многих людей. Но если я не позволил такой вопиющей ошибке смутить меня настолько, чтобы не приехать, то другие, очевидно, оказались более щепетильными.

Бэнкрофт явно пал духом, хотя и старался этого не показывать.

— Вот как, сэр?

— Мой новый зять, граф Эрролл, твердо заявил, что у него есть гораздо более важные дела, чем поездка в Шотландию.

— О! Как же так?

— Да, он так и сказал. А лорд Йелстом поклялся, что больше никогда не будет присутствовать ни на одном из ваших аукционов, если только его не поволокут туда дикие кони. Впрочем, я считаю, что это уж слишком.

Мистер Бэнкрофт достал свой влажный носовой платок и вытер еще более влажный лоб.

— Килдру, Бартоломью, Чилдон, Макком, Сазерленд — все говорили то же самое, так что я не буду докучать вам подробностями.

— Благодарю вас, — еле слышно ответил Бэнкрофт.

Мистер Херст поморщился:

— Так что если вдуматься, то получается, что я единственный покупатель из Лондона.

Мистер Бэнкрофт бросил мрачный взгляд на густой туман, низко клубившийся над газоном и уже захвативший террасу. Он уже две недели жил в этом доме, но солнце видел лишь однажды, да и то всего часа два, не больше. Он не был уверен, сможет ли справиться с разочарованием, которое у него явно вызовут предстоящие торги.

— Виконт настоятельно требовал, чтобы я действовал быстро, но я, видимо, слишком поспешил.

— Именно это я и сказал всем остальным. «Можете не сомневаться, — сказал я им. — Бэнкрофта заставили написать эти глупые письма. Он не настолько хитер и изворотлив, чтобы обманом уверять нас, что мы все — его любимые клиенты».

— Разумеется, нет. Но вы, по крайней мере, приехали, сэр. Я вполне удовлетворен этим.

— И к тому же я приехал не с пустыми карманами.

Бэнкрофт просиял. Мистер Херст был самым известным и лучшим покупателем и продавцом антиквариата в Англии. Трудно было поверить, что этот красивый, модно одетый джентльмен был сыном бедного викария, а также служащим министерства внутренних дел. Это был еще один пример того, как изменились времена за последние двадцать лет.

Когда-то модники с презрением относились к своим общественным обязанностям, и все знали, чего от них ожидать. Теперь же стало почти требованием, чтобы каждый член общества имел какое-нибудь дело или занятие, и это привело к тому, что аристократам приходилось общаться с теми, кто был ниже по происхождению. Двадцать лет назад, безусловно, было бы необычно, чтобы сын викария стал «законодателем мод», а сейчас мистер Роберт Херст совершенно точно подходил под это определение.

Правда, многие годы ходили слухи, что сам Браммелл, по прозвищу Франт, бывший фаворит принца-регента, был сыном камердинера. Происхождение Браммелла было окутано тайной, поскольку он весьма умело не выставлял себя напоказ. А Херст и его отпрыски, наоборот, очень легко признавались в своем незнатном происхождении. А что удивляло больше всего, так это то, что при почти полном отсутствии приданого и каких-либо связей в обществе все сестры Херст вышли замуж за аристократов. Хотя надо признать, что все члены семьи Херст обладали привлекательной внешностью и неоспоримым прекрасным вкусом, чего часто недоставало тем, кто родился знатным и богатым.

Бэнкрофт исподтишка наблюдал за своим клиентом. Херст, в отличие от впавшего в немилость и отвергнутого Браммелла, был более доступен в обращении. Для такого человека, как Бэнкрофт, знакомство с Херстом было выгодным и могло оказаться полезным в его профессии.

— Мистер Херст, я рад, что вы проделали такой долгий путь, чтобы участвовать в торгах. Вы не будете разочарованы.

— Я готов получить удовольствие от них.

— Вот и отлично.

— Но я здесь не по причине торгов. На самом деле причины две. Первая — мне нужна определенная вещь.

Бэнкрофт насторожился:

— О! И что это такое?

— Я ищу небольшую старинную шкатулку из оникса. В ваших лондонских магазинах, случайно, нет этой вещицы?

— Точно не могу сказать, но, как только вернусь в Лондон, я сразу же проверю по своим каталогам. Вы могли бы описать детали этой шкатулки?

— У меня есть ее отличное описание. Я пришлю копию в ваш офис. Если вы найдете шкатулку, поверьте, я буду очень щедр.

Холодный, туманный день как будто немного просветлел.

— Я буду настойчив в поисках вашей шкатулки. А пока, я надеюсь, вы найдете на этих торгах не менее интересные вещицы. Покойный виконт был отменным коллекционером.

— Да, я слышал об этом. Я видел его на многих аукционах, но никогда не знал, что именно он коллекционирует. На одном из аукционов он купил весьма невыразительную картину малоизвестного художника, а на следующем — серебряный французский сервиз. Я не удивлюсь, если здесь найдется что-то, что мне захочется купить.

— А я уверен, что вам понравятся некоторые артефакты. Если вы хотите убедиться в их качестве, я позволю вам взглянуть на них до аукциона. Моя помощница как раз занята тем, что раскладывает их по витринам.

Взгляд Херста потеплел.

— Это мисс Макджеймс, не так ли?

— Миссис Макджеймс, — поправил Бэнкрофт, и в его голосе Херсту послышалось разочарование. — Она работает у меня только неделю, но хорошо разбирается в нашем деле.

— Вот как? Я, пожалуй, взгляну на эти артефакты. Благодарю. На тот случай, если у меня возникнут вопросы, меня может сопровождать миссис Макджеймс, пока вы наслаждаетесь сигарой. Могу предложить свою. Из Америки. Табак самого высокого качества. — Херст достал из кармана небольшой серебряный портсигар и открыл его. Сверху лежал лист табака. Херст вынул из-под него идеально скрученную сигару и протянул ее Бэнкрофту. Ноздри банкира защекотал нежный аромат. — Этот лист сохраняет в портсигаре необходимую влажность, — пояснил Херст.

Банкир понюхал сигару и вздохнул от удовольствия.

— Я обычно не курю во время работы, но здесь так холодно!

— Понимаю вас. — Херст положил портсигар в карман и отсалютовал Бэнкрофту. — Наслаждайтесь сигарой. Я скоро вернусь.

— Можете не спешить. Я подожду вас здесь, и мы…

Но Херст уже пересек террасу и вошел в дом. Замок щелкнул, и дверь за ним захлопнулась. Только после того как банкир почти докурил сигару, до Бэнкрофта дошло, что Херст так и не сказал о второй причине, по которой он приехал из Лондона в Шотландию.

Мойра Макджеймс положила на черный бархат две монеты. Потом подняла одну из них и поднесла к свету.

— Афинская, но… — Она повернула монету другой стороной. — А, я так и думала.

— Подделка, да?

Она вздрогнула, услышав у себя за спиной глубокий мужской голос, взглянула в зеркало в золоченой раме, висевшее над столом, и встретилась со взглядом синих глаз Роберта Херста.

Она оглядела его отражение в зеркале, и ее сердце вдруг забилось чаще. Модное пальто облегало широкие плечи и подчеркивало тонкую талию. Идеально сидящие брюки были заправлены в начищенные до блеска сапоги для верховой езды. Черные, довольно длинные волосы падали ему на лоб, подчеркивая синеву глаз.

— Как поживаете, мисс… О, вы теперь миссис, не так ли? — Взгляд и голос были насмешливыми.

Она покраснела, но попыталась успокоиться и собраться с мыслями.

«Проклятие! Он узнал, что я буду здесь. Но как? Еще две недели назад даже я ничего не знала».

Усилием воли ей удалось подавить желание бежать, вскочить на свою лошадь и поскорее убраться отсюда. Но чтобы сбежать от этого человека, ей понадобились бы приличная фора и большая удача.

Что ж, она сделает это позже. В этом деле у Мойры был не только талант, но и огромный практический опыт.