Из-за стола медленно поднялся Дункан Кэмпбелл:

— А если мы принесем обет верности королю и он попросит нашей помощи, чтобы одолеть тебя, господин мой, что нам делать? Связанные клятвой чести, мы обязаны повиноваться нашему сюзерену. Однако мы горцы и должны держаться друг за друга.

— Ты достаточно силен, чтобы до последней минуты оставаться моим союзником, Дункан Кэмпбелл, — возразил Александр Макдоналд. — Твой клан велик и могуч.

— Я здесь вместо брата Джиллеонана, — вмешался Засоня Макнейл, — который лежит на смертном одре. Мы маленькая семья, господин мой, и считаемся твоими вассалами. Нет никаких сомнений в том, какой дорогой нам идти. Мы, как всегда, последуем за тобой и не принесем клятвы Стюарту, пока этого не сделаешь ты.

— Хорошенько обдумайте мои слова, — предложил владетель Островов, — только держите в узде свои страсти. В доме моего брата не будет ни поединков, ни резни. Помните, здесь женщины.

Вожди принялись толковать меж собой, сначала довольно спокойно, но постепенно голоса стали громче, и вот, наконец, вспыхнули ссоры. Мелкие кланы были откровенно озабочены своей неспособностью защитить себя не только от Якова Стюарта, но и от более влиятельных семейств, которые независимо от обстановки всегда пользовались случаем ограбить и разорить беззащитных. Кланы покрупнее обсуждали, стоит ли разорвать союз с Александром Макдоналдом, чтобы вовремя перебежать на сторону короля. Вполне возможно, его величество вознаградит тех, кто окажется первым и не станет ждать приглашения в Инвернесс.

— Все равно что в кости играть, — пробормотал Роберт Камерон. — Никак не угадаешь, где выиграешь, где проиграешь.

— Собираешься труса праздновать, Родди Камерон? Сбежать, пока еще не поздно? — вспыхнул Уильям Макинтайр.

Сидевшие за «высоким столом»с интересом прислушивались к перепалке.

— Дункану Кэмпбеллу нельзя доверять, — негромко заметил Колин. — Их клан всегда завидовал нашей мощи.

— Но они пока недостаточно сильны, чтобы идти против нас, — возразил Александр. — Хотя ты прав, я тоже вижу, как он размышляет, что предпочесть, оказавшись меж молотом и наковальней. Маленькие кланы трудно осуждать за попытку выжить, поскольку, брат мой, могу честно признаться, что в конце концов и я склонюсь перед короной.

— Яков Стюарт сказал мне, когда подтверждал права владения на мои титул и земли, что я должен принести ему вассальную клятву сразу же после тебя, Алекс, и я так и сделаю, даю слово, — заверил Колин.

Александр Макдоналд дружески хлопнул его по спине.

— Знаешь, Найрн, я ведь люблю тебя. И благодарен судьбе за то, что наш отец привез тебя на Айлей и вырастил вместе с нами.

Взоры всех присутствующих неожиданно обратились на Йана Макартура, который громогласно объявил:

— А почему бы нам попросту не отправить к праотцам этого жалкого Стюарта, возомнившего себя нашим господином? И все наши беды разом кончились бы. Наследника у , него пока нет. Насколько мне известно, королева разрешилась от бремени дочерью. Ближайший родственник Якова — старый граф Атолл. Убьем Якова Стюарта, и на землях к югу от Тея воцарится такой хаос, такая драка в стремлении завладеть короной, что им будет не до нас. Нужно обратиться к единственному оставшемуся в живых сыну герцога Мердока, Джеймсу, который сбежал в Ирландию.

Макартур победоносно оглядел зал — очевидно, в поисках союзников.

И не прогадал. Со своего места вскочил Александр Макрури:

— Прекрасная мысль! Лорд Макартур совершенно прав'. Кто осудит нас, если мы уговорим племянника расправиться с ненавистным дядюшкой?

— Неужели вы настолько глупы, — перебила Фиона, вскакивая из-за стола, — что думаете, будто Джеймс Стюарт, сын герцога Мердока, станет мстить за казнь отца и братьев, ничего не требуя взамен? Или вы посмеете предложить ему деньги за убийство? Но разве он согласится? Вся Шотландия заклеймит его прозвищем Иуда, за тридцать сребреников продавший брата своего! Так что, по-вашему, он попросит, мои добрые господа? — уничтожающе бросила она и тотчас ответила:

— Я объясню вам, парочка безмозглых глупцов! Стюарт потребует вашей помощи! И вы волей-неволей согласитесь, иначе он обнародует вашу роль в убийстве коронованного и законного монарха! Надеетесь, церковь простит вам этот смертный грех?! Значит, вы готовы обменять пусть бессердечного, но справедливого Стюарта на другого, трусливого и коварного? Вы же сами никогда не станете ему доверять! Так что подумайте трижды, прежде чем решиться на преступление!

Фиона замолчала и спокойно села, предоставляя окружающим переваривать ее слова. Каждому было известно, что женщины гор откровенны и не стесняются высказывать собственное мнение, а посему никому не показались странными ее речи. Наоборот, на многих вождей, очевидно, произвела впечатление ее пылкая речь, тем более что все знали о ее близком знакомстве с монаршей четой.

— Подобное деяние обязательно приведет к новой войне. Огонь и меч опять будут править в горах, — тихо заметила Элизабет. — Устами Фионы говорит сама мудрость, и я надеюсь, ты прислушаешься к ней, братец. Что ты думаешь о предложении лорда Макартура?

— По-моему, он просто глупец, как правильно подметила наша красавица Фиона, — кивнул Александр. — Такой гнусный заговор недостоин Макдоналда. Я не стану участвовать в этом, сестрица, впрочем, ты и сама это прекрасно знаешь.

— Верно, — возразила сестра, — но ты забываешь, что дружок Макартура, Макрури, — близкий родственник семейства Макдоналд. Как ты удержишь его от этого безумия?

Александр Макдоналд хищно улыбнулся:

— Когда придет день путешествия в Инвернесс и король потребует, чтобы наша семья подала пример повиновения, как по-твоему, что сделает Макрури?

— Ax, Алекс, наш па гордился бы тобой, — восхитилась Элизабет. — Такой план вполне достоин Доналда из Харлоу.

Фиона прислушивалась к обмену репликами между золовкой и деверем, стараясь также не выпускать из виду споривших в зале. Хотя убийство, предложенное Йаном Макартуром и Александром Макрури, вряд ли свершится, короля необходимо предупредить. Правда, не понятно, каким образом передать сведения: сама она сейчас не в состоянии проделать путь до Инвернесса и обратно, чтобы навестить торговца тканями и лентами Малколма, а о других шпионах короля пока ни слуху ни духу.

— Вы давно видели отца Ниниана, господин мой? — справилась она у деверя. — Я хочу, чтобы именно он крестил новорожденного.

— Я слышал, что он сейчас где-то к северу от Найрн-Крэг, красавица моя, — сообщил лорд. — Но не беспокойся: ранней весной он побывал на Айлей и упомянул, что обязательно заглянет к вам в июне.

— Июнь начинается завтра, — напомнила Фиона.

— Прекрасно, — широко улыбнулся Александр. — Лучшего месяца для появления младенца на свет не придумать.

— Что до меня, так подходит любая минута, лишь бы поскорее, — засмеялась Фиона. — Я чувствую себя перезрелой виноградиной, которая вот-вот лопнет.

— Кажется, мой племянник — настоящий живчик, — вставила Элизабет, — Все время вертится, — подтвердила Фиона, — правда, последние два дня что-то присмирел.

— Значит, уже недолго ждать, — объявила Элизабет, обмениваясь многозначительными взглядами с Мойрой Роуз.

Этой ночью Колин не пришел ночевать в супружескую постель и Фиона почти не спала. Однако встала рано, оделась в свободное платье из темно-зеленого бархата и спустилась вниз, чтобы проследить за приготовлениями к завтраку.

Вскоре на столах уже стояли блюда с овсянкой, свежим хлебом, ветчиной, крутыми яйцами, маслом и твердым острым сыром, а также кувшины с пенистым темным элем. Мужчины с налитыми кровью глазами и опухшими лицами тем не менее набросились на еду так, словно голодали по меньшей мере месяц. Слуги только успевали приносить эль.

После завтрака гости по одному стали разъезжаться. Фиона стояла рядом с мужем у входа в зал, обмениваясь с мужчинами вежливыми словами прощания. Она уже запомнила имя каждого и говорила с ними, как со старыми друзьями. Вожди восхищались ее манерами и гостеприимством, и многие поздравляли Колина со столь удачным браком. Когда остались лишь Макдоналды и их родственники, Фиона снова вернулась в зал и приказала сложить столы и отодвинуть к стенам. Только потом семье был подан завтрак.

Владетель Островов, проводивший своих вассалов и союзников, уже сидел за «высоким столом» вместе с сестрой и зятем.

— Твоя жена — редкая драгоценность, Найрн, — объявил он. — Если бы не ее мудрость и здравый смысл, кто знает, чем бы все кончилось! И так считают многие. Я очень доволен тобой, моя красавица!

— Не желаю растить своих детей среди постоянных распрей и междуусобиц, господин мой, — ответила Фиона. — И ни одна женщина, будь она знатного рода или последняя крестьянка, не хочет, чтобы ее родные и любимые безвременно погибали. Это вы, мужчины, разжигаете войну и посылаете наших сыновей на битву. Я же всего-навсего мечтаю о долгом мире.

— Но если нашей независимости угрожают, мы должны защищаться, — возразил Александр.

— Все, что нужно от вас Якову Стюарту, — верность и преданность. У него благородная цель — объединить страну и не допустить раскола. Он стремится, чтобы наши города были такими же большими, как в Англии, чтобы там процветала торговля, чтобы и жители, и казна получали доходы и богатели. Но как могут города расти, когда горные кланы то и дело нападают на них, жгут и грабят? Если он удостоверится, что вы сохраните мир на севере и западе, то, вне всякого сомнения, оставит вас в покое. Почему Александру Макдоналду, владетелю Островов, известному своими благородством и честностью, так трудно принести клятву верности? Будь вы простым смертным, это не задевало бы так короля, но вы — ключ к миру в этих местах. Без вашего согласия многие откажутся склониться перед королем, и он не успокоится, пока не добьется своего — возможно, огнем и мечом, — чтобы не прослыть таким же ничтожеством, каким был его отец. Он не позволит нанести урон своей чести, господин мой.

— Посмотрим, призовет ли нас король в Инвернесс, — вымолвил наконец Александр Макдоналд. — А до этого я не обязан принимать решение, не так ли?

Фиона в отчаянии покачала головой. Как объяснить могущественному вождю, что он совершает ужасную ошибку? У Якова Стюарта прекрасная память, и он не прощает ни малейшего промаха. Каждый день промедления смерти подобен и еще больше озлобляет короля. Он все равно поставит на своем, но какой ценой?

Внезапно резкая боль заставила ее согнуться, и у ног образовалась небольшая лужица. Потрясенная Фиона, ничего не понимая, тупо уставилась на нее. Элизабет Макей случайно взглянула в сторону невестки и, вскочив, громогласно объявила:

— Я так и знала! Сегодня Колин станет отцом! Говорила же я вчера, что ребенок родится с минуты на минуту! Да не стойте же вы, олухи! Сию секунду несите Фиону в ее покои и велите притащить родильный стол! Быстрее же!

Глава 12

Копии Макдоналд едва не сшиб брата, со всех ног бросившись к жене.

— Тебе очень больно, милая? — заикаясь, пробормотал он и, подхватив ее на руки, метнулся к лестнице. — Ах, Фиона, не могу вынести твоих страданий.

— В таком случае нечего было награждать меня ребенком, — неудачно пошутила Фиона и тут же сморщилась:

— Ох-х-х!

Слуги немедленно кинулись выполнять приказания Элизабет. Какая-то девушка помчалась наверх предупредить Нелли. Другая повела мужчин в кладовую, где хранился родильный стол. Перед тем как поставить ногу на ступеньку, Элизабет Макей повернулась к мужу и брату:

— Не оставляйте Колина одного и старайтесь развлечь, когда он вернется в зал. И запомните: не обязательно поить его до упаду, парни! Оба ответите мне, если он надерется!

И с этими словами она удалилась.

— Да, но Элизабет не запретила напиваться нам, — тотчас сообразил владетель Островов. — Для тебя не слишком рано, Макей?

— Для такого дела никогда не бывает слишком рано, Алекс, — заверил тот, — но боюсь, она ужасно рассердится. У твоей сестрицы скверный характер. Свирепа, как дикая кошка! Не поверишь, но я держу в замке гончара, чтобы вовремя заменять разбитые горшки, которые летят в меня чуть не каждый день. И не только горшки! Что под руку подвернется, то и швыряет!

Александр Макдоналд, немного ошеломленный таким признанием, все же разразился хохотом.

А в это время страдания Фионы только начинались. Пришел час произвести на свет ребенка, рвавшегося на волю из ее чрева. Сначала она до крови кусала губы, чтобы сдержать крики при очередной схватке, но Элизабет укоризненно покачала головой:

— Нет ничего дурного в том, что женщина кричит при родах, дорогая. Не мучай себя!

— Моя мать никогда не кричала, — процедила Фиона сквозь стиснутые зубы. — Я была старшей и не слышала от нее ни звука, когда рождались и живые сестры, и мертвые братики. Это отец вопил, сквернословил и упрашивал подарить ему сыночка. И еще осыпал проклятиями, когда очередная девочка оказывалась здоровенькой, а мальчик не успевал даже пискнуть.