Но малыш ничтоже сумняшеся перебежал узкий деревянный мостик и бросился в объятия матери.

— Я нашел тебя, мама! — победоносно завопил он.

— Ах ты, неслух! — строго пожурила мать. — Сбежал от няни и Нелли! А они, наверное, с ума сходят от тревоги, ищут тебя по всему лагерю! Прости, Хеймиш, надо немедленно притащить его обратно, прежде чем они поднимут панику.

Но Хеймиш, не слушая ее, уставился на мальчика.

— Иисусе! — потрясенно произнес он, глядя на миниатюрную копию своего зятя.

Фиона предостерегающе подняла руку и заговорила на шотландско-английском диалекте, которого парнишка не понимал.

— Не смей ничего объяснять Энгусу, Хеймиш. Когда король принудил меня вести эту бесчестную игру, я не была уверена в своей беременности и боялась, что, если ожидания не оправдаются, он обвинит меня во лжи и отомстит Энгусу.

— Но Макдоналд?!

— Он уверен, что это его сын. Я ни в чем не призналась ему, опасаясь за малыша. И не смотри на меня так! Жена Гордона подарит ему наследника, если уже не подарила. Ему не нужен мой маленький. Ну а теперь мне пора. Прощай, Хеймиш Стюарт. Хорошо, что мы снова увиделись.

И, взяв сына за руку, Фиона вышла на берег и вскоре исчезла среди деревьев.

Хеймиш Стюарт не последовал за ней и еще с полчаса сидел на пригорке. Ему было необходимо осмыслить все услышанное и решить, что делать. Не знай он, как ненавидит Фиона ложь, никогда не поверил бы, что его кузен может быть так жесток. Что же случится с теми вождями, которых он сегодня взял в плен?

Однако долго ждать ответа не пришлось. На следующей неделе король велел всем членам кланов и женщинам, прибывшим в Инвернесс, предстать перед парламентом, в присутствии которого будет вынесен приговор узникам. Шотландцы неохотно выполнили приказ, опасаясь, что их постигнет та же участь: недаром бродячие музыканты уже распевали стишки о короле-чудовище, питавшемся кровью невинных. Кланы Макрури и Макартура уже покинули Инвернесс и увезли обезглавленные тела своих предводителей, Поскольку Макрури приходился кузеном Александру Макдоналду, король, не желая быть обвиненным в фаворитизме, повесил на этой неделе Джеймса Кэмпбелла, повинного в убийстве Йана Макдоналда, близкого родственника владетеля Островов.

Ко всеобщему удивлению и облегчению, Яков Стюарт наложил на вождей большую пеню, но освободил из-под стражи. Александру же Макдоналду было прочитано, кроме того, суровое наставление:

— Я не могу править Шотландией как подобает, если ты вечно разжигаешь вражду на севере, желая отомстить за то или иное воображаемое оскорбление! В этой стране может быть всего лишь один властелин, и это я, милостью Божией Яков Стюарт, помазанный и коронованный в нашей святой матери-церкви. Ты безотлагательно прекратишь свои дерзкие попытки свергнуть меня, Макдоналд, иначе мне придется пойти на тебя войной. Я не хочу сражаться, видит Бог, это напрасная трата времени, денег, а главное — гибель сотен людей. Но предупреждаю, Александр Макдоналд, если не склонишь передо мной голову, я заставлю тебя сделать это. Ну а теперь, сэр, разрешаю принести мне клятву верности перед парламентом, а потом жду того же самого от ваших сторонников.

Владетель Островов неохотно повиновался, не желая дальнейшего позора и унижения, но на самом деле был вне себя от ярости и гнева. Как посмел король заключить его в темницу безвинно!

Когда он поднялся с колен, Яков Стюарт объявил:

— Найрн, сейчас твой черед выполнить обещание. Помнишь, несколько лет назад ты сказал, что принесешь клятву только после брата.

Колин Макдоналд, едва заметно улыбаясь, выступил вперед.

— Я боялась, что Александр откажется, — призналась Фиона, когда семья благополучно вернулась в шатер. Родерик Ду откуда-то стащил деревянную бочку. Фиона попросила нагреть воды и теперь энергично скребла голову мужа.

— Ой! Потише, сердце мое, — умолял Колин и, немного отдышавшись, заметил:

— Мой брат не собирался покоряться королю, но тот его заставил. Если бы Алекс стоял на своем, не видать бы ему свободы.

Фиона втайне была согласна с зятем, но предпочла промолчать.

— Клятва, произнесенная перед Господом и свидетелями, нерушима, — строго напомнила она. — И что тут такого?

От твоего брата всего-навсего требуется хранить мир. Неужели это так трудно, Найрн?

— Его гордость задета, Фиона моя. Александра публично унизили и выставили на посмешище. Разве можно забыть такое? Если он спустит королю оскорбление, остальные вожди посчитают его слабым и ничтожным и тогда ни о каком мире на севере не может быть и речи.

— И каким же образом твой брат предполагает отомстить за оскорбление, господин мой? — уничтожающе бросила она, опрокидывая мужу на голову ведро теплой воды. Тот по-собачьи встряхнулся, так что брызги полетели во все стороны.

— Пока не знаю. Он еще не решил, что сделает. Фиона, нетерпеливо фыркнув, подала мужу мочалку и мыло.

— Мойся, да как следует, — предупредила она, — всего неделю просидел в тюрьме, а грязи — словно землю пахал!

— Жаль, что мы не дома, — вздохнул Колин. — Могли бы искупаться вместе.

— Можно подумать, у тебя купание на уме! — рассмеялась Фиона. — Иисусе, Колин Макдоналд, ты едва избежал казни и, вместо того чтобы благодарить Господа за милосердие, мечтаешь залезть жене под юбку!

— Конечно, — отозвался нимало не смущенный Колин. — Все это время я ничуть не беспокоился о будущем, потому что перед глазами стояли твои круглые маленькие титечки, а стоило представить себе, как снова утону в тебе, Фиона моя, так просто сердце замирало!

Фиона снова засмеялась:

— Что же, не могу сказать, будто очень разочарована, Найрн. Скорее, наоборот. Правда, я ужасно о тебе тревожилась, ведь король запретил свидания с заключенными и даже не позволял принести вам домашней еды и одеял. Ну а когда по его повелению вздернули Джеймса Кэмпбелла прямо посреди лагеря, все просто тряслись от страха за вас.

— Кэмпбелл легко отделался, — мрачно заметил Колин.

— Я счастлива, что король не повесил тебя. Колин выскочил из бочонка и попытался обнять жену, но та поспешно его оттолкнула.

— О чем ты только думаешь! При свете дня, да еще в шатре, куда каждый норовит заглянуть! Что, если слуги, дети или, сохрани Господь, твоя мама наткнутся на нас? Веди себя прилично, Найрн. У нас будет время поваляться в постели, но не здесь, господин мой. Ты хорошо спал в темнице?

— Нет, — признался Колин, нежась под ловкими руками Фионы, вытиравшей его большим куском полотна.

— В таком случае получше отдохни, поскольку не мешало бы с утра пораньше отправиться домой. Ну а после… после, Колли, ты не пожалеешь о сегодняшнем воздержании. — Она натянула на него чистую рубашку и слегка провела ладонью по вздыбившемуся любовному жалу. — Если сейчас он так голоден, что же будет через два дня?

— Ну и нахальная девчонка, — хмыкнул Колин, без всякого, однако, осуждения. Едва он успел одеться, как Родерик Ду ввел в шатер королевского пажа.

— Этот парень пришел от Якова Стюарта, — кисло пробормотал он.

— Что тебе нужно? — справился Найрн.

— Его величество желает побеседовать с глазу на глаз с вашей леди, сэр. Я должен проводить ее в замок.

— Чего он хочет от моей жены?

— Разве это не та леди, что так дерзко говорила с королем в день открытия сессии парламента? — осведомился паж.

— Та самая, — заверила Фиона.

— Наверное, король собирается пожурить вас, леди. В тот день он был ужасно сердит.

— Вот как? — усмехнулась Фиона. — Не бойся, Колли, ничего он мне не сделает. Наверное, парнишка прав. Я пойду с ним и скоро вернусь.

— Мистрис! — воскликнула Нелли, подбегая к ней и протягивая Джоанну. — На всякий случай возьмите с собой младенца.

Она сделала перевязь из пледа и положила в нее ребенка, так, что девочка лежала, словно в теплой колыбельке, у материнской груди.

— Так будет лучше! Ни один человек, пусть и король, не посмеет покарать женщину с беспомощным младенцем на руках!

Фиона прикусила губу, чтобы сдержать смех, но, когда вышла в сопровождении пажа, Найрн одобрительно кивнул:

— Ты так же умна, как твоя хозяйка, Нелли. Когда собираешься осчастливить беднягу Родерика?

— Как только вернемся в замок, — спокойно обронила Нелли. — На этот раз, господин, нас ничто не разлучит.

При этом заявлении Родерик Ду изумленно вытаращил глаза, очевидно, пораженный столь радостной вестью.

— Ты наконец согласилась? — выпалил он, немного опомнившись. — Да что это с тобой, Нелли? Почему передумала? Я-то боялся, что ты никогда не решишься, девочка!

— Увидела, как легко можно потерять любимого, — откровенно призналась Нелли. — А я вправду люблю тебя, верзила ты безмозглый!

Яков Стюарт молча всматривался в Фиону. В юбках из тонкой шерсти, кремовой шелковой блузе и пледе Макдоналдов она выглядела настоящей женой горца.

— Что вы запихнули в эту шаль? — раздраженно буркнул он.

— Свою младшую дочь Джоанну, названную в честь ее величества. Она родилась около четырех месяцев назад. Я не смогла оставить ее, повелитель, когда вы призвали меня.

— Неужели? А с кем же она была в тот день? — сухо поинтересовался король. — Почему нынче вы решили взять ее с собой? Надеетесь снискать мое сочувствие и вымолить милость?

— В тот день, когда вы совершили позорное деяние, — невозмутимо объяснила Фиона, — моя служанка приглядывала за детьми. Сегодня же она ухаживает за матерью моего мужа, которая занемогла, с тех пор как увели в темницу ее сына.

— Сколько у вас детей?

— Пока трое. Старший сын Алистер Джеймс, средняя дочь Мэри. У вас, говорят, тоже две девочки.

— Маргарет и Изабелла. Но я позвал вас, леди, не для того, чтобы обсуждать наших отпрысков. Я горько разочарован в вас, Фиона Хей. Почему вы вернули мою монету?

— Я не стану доносить на мужа, повелитель, и не предам его семью. Вы не имеете права требовать от меня такого. Кроме того, владетель Островов не делится со мной своими мыслями. Найрн-Крэг слишком далеко от Айлей. Что же до моего мужа, он и вправду предан своему брату, но сам ни за что не нарушит мира и не пойдет на преступление против короны. За все время моего замужества я лишь однажды была на острове, сразу после похищения. Что я могу поведать вам? А теперь позвольте мне вернуться к мужу. Вы опять вынуждаете меня лгать ему. Придется сказать, что вы бранили меня за мое неприличное поведение на прошлой неделе. Других дел у нас нет.

— Пока я отпускаю вас, Фиона Хей, — сказал король, — но наступит время, когда вы мне понадобитесь. Вы не сможете отказать мне. Я ваш повелитель и сюзерен, мадам. Неужели нарушите вассальную клятву?

— Не только я обязана вам верностью, повелитель, — вы тоже клялись защищать и охранять мою честь, — свирепо прошипела Фиона. — Принудив меня шпионить три года назад, вы потеряли мое доверие! Я честно служила вам, Яков Стюарт, но вы нарушили соглашение между сюзереном и вассалом. Обещаю, что никогда не восстану против вас, но и только. — Слегка наклонив голову на прощание, она пошла к выходу, но на полдороге остановилась. — Примите совет, повелитель. Владетель Островов считает, что вы без причины оскорбили его честь. Он наверняка будет искать случая отомстить за позор, но, сквитавшись с вами, станет верным союзником, ибо его стремление к справедливости и благородство поистине достойны восхищения.

Король долго смотрел вслед удалявшейся женщине. Говоря по правде, она не представляла для него никакого интереса. Он просто хотел знать, чем она оправдает свое поведение, но, увидев, что Фиона тверда как скала, оставил ее в покое. Ее последнее предупреждение он принял за желание помириться, но не придал ему большого значения. Он показал Макдоналду, на что способен, и надеялся, что неделя, проведенная в заточении, охладила пыл владетеля Островов и заставила покориться королевской воле. Вряд ли Макдоналд осмелится на какую-нибудь глупость. Нет, теперь горные области перестанут быть местом распрей и гнездом бунтовщиков.

— Что ему понадобилось? — выпалил Найрн, едва Фиона переступила порог.

— Все как предсказал парнишка, — рассмеялась Фиона. — Журил меня за длинный язык, но я напомнила, что мы, женщины севера, весьма откровенны и не привыкли скрывать свои чувства. Еще послала привет своей бывшей госпоже, ее величеству. Он недоволен мной, Колин, но что я сказала, кроме правды? Король это понял, потому и отослал меня.

Колин притянул к себе жену:

— Я ни за что не хотел бы потерять тебя, Фиона. Будь осторожнее, сердце мое. Оставь свою дерзость и не лезь на рожон.

Фиона только покачала головой и, отстранившись, взглянула мужу в лицо.

— Твердить мне об осторожности — все равно что приказать солнцу не всходить, — озорно усмехнулась она. — Я такая, какая есть, господин мой, и ты меня за это любишь. — Она поцеловала его в губы. — Я истосковалась по тебе. Колли. Очень-очень истосковалась.