– Иначе можно напугать всех торговцев, и они перестанут торговать орехами в сахаре, – саркастически заметил Сазерленд со своей позиции позади Юэна.

Юэн поморщился. Это была его ошибка. Однако торговец, к которому он однажды обратился, оказался крайне неприятным человеком. Юэна вывели из себя его наглые ответы. Он, сам того не сознавая, схватил мужчину за горло и прижал к деревянной стене лавки. Неудивительно, что потом этот человек стал более вежливым, отвечая на вопросы Юэна. Возможно, такой способ добиться информации был незаконным, но очень действенным.

– Это моя последняя надежда, – сказал Юэн сквозь стиснутые зубы. – Я не хочу упустить шанс найти ее. Уйди с моей дороги, черт побери.

– Включи голову, Охотник, – сказал Маклин.

Однако Юэн был неспособен здраво мыслить. Он обошел Маклина, хотя ему хотелось оттолкнуть его в сторону, но другой его соратник преградил ему путь.

– Ты туда не пойдешь, – сказал Маккей.

– Пойду, чего бы это мне ни стоило, – сказал Юэн, готовый драться с Маклином, если тот не уйдет с дороги. Через его плечо он заметил другую группу монахинь, появившихся из монастыря. Однако среди них не было той, кого он хотел увидеть.

– Что ты собираешься делать? – спросил Маккей. – Войти в монастырь в таком виде? Увидев тебя, монахини с криком разбегутся. Ты выглядишь как злобный дикий волк. – Он покачал головой. – Тебе надо поесть и поспать несколько часов. Твоя нога еще не полностью зажила, и ты не поможешь девушке, если вдруг потеряешь сознание и умрешь. Я начинаю думать, что Хелен права. Тебя следовало привязать к кровати.

Юэн понимал, что Маккей прав, но не отступил от своего намерения. Всю свою жизнь он старался избегать сравнения со своим отцом, но сейчас своим безумством и сумасбродством напоминал Дикого Финли.

– Пока ты не надел женское платье и не заставил меня называть тебя матерью, мой сон и еда тебя не касаются. У меня нет времени на это!

Маклин предположил, что Юэн намекал на предстоящее прибытие короля в Селкеркк для мирных переговоров.

– У нас будет еще несколько дней. Переговоры продлятся недолго. Брюс потребует признания его королем Шотландии, сторонники Эдварда откажутся, и мы продолжим свое дело. Если не удастся вернуть девушку к тому времени, мы можем снова попытаться найти ее.

Хотя переговоры были посвящены перемирию, Роберт Брюс хотел, чтобы гвардейцы составляли часть его эскорта. Предполагалось, что они должны присоединиться к остальным сопровождающим, прежде чем те достигнут Селкеркка.

Юэн плотно сжал губы и ничего не сказал. Он не хотел признаваться, что не поедет в Селкеркк и больше не является членом Хайлендской гвардии.

Сазерленд подошел и бросил на Юэна тяжелый взгляд.

– Почему у меня такое чувство, словно есть что-то, о чем ты нам не рассказываешь? О чем именно ты говорил с королем?

Беседа с королем была именно такой, как ожидал Юэн. Когда все покинули комнату, он понял, что произошло. Брюс выпустил бы из него кишки или, может быть, лишил того, что находилось ниже, если бы Юэн не лежал на спине, безоружный и слабый от лихорадки. Тем не менее его худшие опасения оправдались. Король лишил его земли, наград и места в гвардии. Он лишил бы его и свободы, если бы Юэн не убедил короля позволить ему найти Джанет и удостовериться, что она в безопасности.

Король согласился с решением Джанет, которое высказал Юэн. Если она считала важным свое пребывание в Роксборо, Брюс не хотел терять связь с осведомителем и лишиться сведений, которые тот мог передать. Несмотря на настояния Юэна, король не раскрыл личность осведомителя. Он сказал лишь, что это некто из высшего круга Роксборо, связанный с помощниками Эдварда. Видимо, это тот человек, который последнее время передавал данные, позволявшие гвардейцам точно знать, где следует атаковать англичан?

Юэн был потрясен. Значит, Джанет имела к этому непосредственное отношение? Он понял, что недооценил важность ее миссии. Он должен извиниться перед ней, если она когда-нибудь выслушает его.

Однако, зная теперь, какую важную роль играла Джанет, Юэн испытал еще большее беспокойство. Вернее, это было не просто беспокойство, а невероятный, пробирающий до костей страх. Ставки были слишком высоки, если англичане раскроют ее роль.

Он верил в нее так же, как Брюс, но, в отличие от короля, его вера была слепой. Теперь, потеряв все, Юэн осознал, что его долг и верность мешали ему понять главное. Чувство, которое жгло его грудь, имело вполне определенное название. Ничто иное не могло заставить его испытывать такой страх и такое страдание. Он любил Джанет. И он взял ее любовь, а потом бросил ее ей в лицо.

«У тебя есть я».

Эти ее слова терзали ему душу. Как он мог подумать, что этого ему будет недостаточно? Она была для него всем. Без нее ничто не имело значения.

Впервые в жизни Юэн подумал о своем отце без стыда и гнева, но с восхищением. Отец сделал то, чего Юэн не смог: он осмелился рискнуть всем своим состоянием ради женщины, которую любил.

А любимая женщина Юэна находилась сейчас бог знает где, потому что он был слишком глуп и не сделал ничего, чтобы удержать ее. Ему становилось нехорошо, когда он вспоминал, как отвернулся от нее после любовных ласк и как сообщил, что собирается вернуть ее и отдать в руки другому мужчине.

Неудивительно, что она сбежала. Он провел бы остаток жизни, заглаживая свою вину, если бы Джанет позволила.

Но что, если у него не будет возможности объясниться с ней? Что, если с ней что-то случится и он не сможет сказать, как сильно любит ее?

Юэн непременно должен ее найти. Если потребуется, он разнесет все монастыри по обе стороны границы.

Опасность, грозящая Джанет, заставила Брюса пойти на уступки, но не полностью. Сейчас роль Юэна сводилась только к наблюдению.

– Разговор между мной и Брюсом останется между нами, – сказал он Сазерленду.

– Джанет теперь моя сестра, – возразил Сазерленд, и его печально известный горячий нрав проявился в сверкающих глазах. – Если ты сделал что-то бесчестное по отношению к ней…

Юэн сжал челюсти. Ход мыслей Сазерленда был понятен.

– Да, я лишил ее девственности. Но я стараюсь поступить по отношению к ней так, как полагается в таких случаях. – Он умолк, когда еще одна монашка вышла из монастыря. Но с такого расстояния Юэн не мог как следует разглядеть ее. Надо было подойти ближе. Он нетерпеливо повернулся к Сазерленду. – Я не намерен продолжать этот разговор сейчас. Как только мы найдем ее, я отвечу на все твои вопросы. А сейчас не пытайся остановить меня и уйди с дороги.

Результатом этой угрозы явилось то, что все трое мужчин преградили ему путь. Они посмотрели ему в глаза и, должно быть, узнали знакомую решимость в его взгляде. Или, может быть, их убедил холодный, дикий, на грани безумия взгляд.

Маклин покачал головой и вздохнул, затем первым отступил в сторону.

– Тебе лучше знать, что делаешь.

Юэн не знал, но делать что-то было нужно. Он не мог стоять и просто ждать.

Он окинул взглядом местность перед собой и двинулся сквозь деревья. С восточной стороны монастырь огибала река. Оттуда он мог приблизиться к монастырю так, чтобы видеть двор.

Юэн мог бы снять доспехи и притвориться рыбаком…

Внезапно он остановился. Его взгляд устремился туда, где он до этого что-то заметил.

– Что это? – прошептал Маклин, становясь позади него.

– Какой-то парень, – сказал Юэн. – Сидит на камнях у реки.

– Что скажешь о нем? – спросил Маккей.

– Я видел его прежде. – Юэн почувствовал легкое покалывание в загривке. – Когда был здесь первый раз и несколько дней назад.

Сазерленд нахмурился.

– Что подозрительного в этом местном рыбачке?

– Ничего, – ответил Юэн. – Если не обращать внимания на то, что он делает. Смотри, его леска не в воде, а на берегу, и он не следит за рыбой. – Действительно, парень наблюдал за входом в монастырь, как это делал Юэн, только не так явно.

– Что, по-твоему, он там делает? – спросил Маклин.

– Не знаю, но хочу это выяснить.

Юэн продолжал наблюдать за входом в монастырь, и парень делал то же самое оставшуюся часть дня. Каждый раз, когда у дверей появлялась какая-нибудь монашка, парень, казалось, внимательно изучал ее лицо, как и Юэн. При этом мальчишка ни разу не взглянул на леску, лежавшую рядом с ним. Либо он был плохим рыбаком, либо за кем-то следил. Но за кем именно?

Даже если это было случайное стечение обстоятельств, оно все равно чертовски тревожило Юэна. А он полагал, что это не случайное совпадение.

Его подозрение вскоре подтвердилось, когда дверь монастыря закрылась на ночь и парень покинул свой пост. Последовав за ним, Юэн ощутил, что биение его сердца немного участилось.

Паренек не пошел к дому, расположенному поблизости, а направился в Роксборо. Более того, он двинулся прямо в замок.

У Юэна не было необходимости следовать за ним через ворота замка. С вершины ближайшего холма он мог отчетливо видеть двор. Прежде чем паренек приблизился к строению, Юэн догадался, куда тот направляется. «Проклятье, это часовня!»

Юэн похолодел, вспомнив о столкновении Джанет со священником из замка на рынке.

Если этот священник установил слежку за монастырем, Юэн знал, что это означало. Видимо, монах, найденный мертвым на дороге в Берик, успел многое рассказать, прежде чем его убили. Личность Джанет была раскрыта. Вот почему англичане начали преследовать их две недели назад.

Это означало также, что Юэн не единственный, кто охотился за Джанет, и если он не найдет ее первым, опасность станет вполне реальной.


Благодаря купцу и его жене Джанет нашла способ установить контакт с осведомителем, не возвращаясь в монастырь в Резерфорде, где она представлялась новообращенной Элеонорой.

Ее головная накидка и наплечники оставались спрятанными в мешке. Вместо них она надела льняную шапочку и слилась с многочисленными лавочниками и купцами, которые двигались толпой в город. В феодальном обществе купцы стояли ниже аристократов, но выше остального сословия, но не духовенства. В качестве дочери купца Джанет пользовалась такой же свободой, как монашка, и могла перемещаться, оставаясь незаметной.

Джанет не знала, что побудило купца назвать ее своей дочерью, однако это спасло ее в чрезвычайно трудной и опасной для жизни ситуации, из которой она не знала выхода.

Даже после заявления Хендриза сэр Томас продолжал сомневаться, пока жена купца, Элис, не выступила вперед и не начала ругать дочь за то, что та строит глазки красивому рыцарю, когда почти обручена с другим мужчиной. При этом Джанет разразилась слезами, причитая, что не хочет выходить замуж за пожилого человека, годящегося ей в отцы. Сквайр признал, что ошибся, и сэр Томас позволил им продолжать движение. По-видимому, он пожелал как можно скорее избежать семейной драмы и умоляющего взгляда Джанет, как бы говорящего: «Спасите меня».

Однако Джанет продолжала испытывать волнение даже после того, как они благополучно прибыли в Роксборо. Она поблагодарила Хендризов за то, что они сделали для нее, и почувствовала облегчение, когда супруги без лишних вопросов предложили ей место, где она могла бы оставаться, сколько пожелает.

Джанет отплатила им за их доброту напряженным трудом, помогая обустроить магазин на нижнем этаже строения на Хай-стрит, в котором расположились также галантерейщик, виноторговец и ювелир.

Как ни странно, столкновение с солдатами близ Мелроза обернулось для нее неожиданным благом. Она приобрела то, что ей было необходимо, – возможность установления связи со своим осведомителем в замке, избегая тех мест, где она побывала раньше. Она хорошо усвоила уроки Юэна и не хотела связывать каким-то образом «новообращенную Элеонору» или «сестру Дженну» с Кейт, купеческой дочерью.

В первую субботу после возвращения, когда дамы из дворца как обычно совершали обход рыночных палаток, Джанет уже была готова к встрече. «Случайное» столкновение, извинение и многозначительный взгляд – этого было достаточно. Джанет медленно направилась в магазин Хендризов, где, она была уверена, осведомитель ее увидит.

Чувство вины Джанет, оттого что она подвергает опасности Хендризов, оставаясь у них, немного смягчилось успехом, который приобрели супруги, когда в их магазин вошла толпа благородных мужчин и женщин из замка и заявила, что их шерсть «самая лучшая в Роксборо». Хендризы вскоре получили многочисленные заказы, включая от самого коменданта крепости, сэра Генри Бьюмонта.

В один из таких визитов Джанет удалось коротко переговорить с осведомителем, пока показывала великолепную ткань красного цвета.

– Могу я чем-то помочь вам, миледи? – спросила она, тщательно выбирая слова на случай, если их подслушивают.

Женщина покачала головой.

– Боюсь, пока нет. Однако впереди много важных праздников. Я уверена, что скоро найду повод купить эту превосходную шерсть. – Она улыбнулась. – С приближением Рождества вокруг замка чувствуется значительное оживление.