После небольшой паузы Мойша спросил то ли Долорес, то ли самого себя:

– Может быть, журналисты как всегда перегибают или просто клевещут?

– Может быть, – скрежетнула зубами супруга, – Но лучше б нам все предусмотреть заранее. Так что там у нас с родиной Большого оленя?

– Полезные ископаемые всей Лафландии вполне сравнимы с нефтяным океаном Пилеменосов… Там даже есть кое-какие минералы и руды, о которых нет сведений ни в одном официальном источнике, и о которых, пойми меня, не говорят по телефону. Очень лакомые такие руды… Но все же не торопи события, моя «сладкая Ре». И у нас с тобой были размолвки. Но мы же вместе… И Чикита с Константином будут. Пилеменос, кстати, обещал мне принять очень адекватные меры. Хотя ты – “мудрая Ми”, как всегда права: запасной аэродром при таких катаклизмах нам помешать не может…

– Я действительно всего лишь про запас, – занесла было Долорес смычок над собственным седеющим затылком, – Я все еще надеюсь, что у них с Константином все наладится и вполне образуется. Целую тебя…

– Покусываю…

На это Долорес задумчиво положила телефонную трубку. И так же задумчиво вынула из футляра скрипку. Прошлась взглядом по стеллажу с нотами. Улыбнувшись, открыла наобум партитуру, подаренную ей на приеме Большим Оленем. Прочитала название:

– Пьеса для одинокой скрипки «Средь торосов плачет молодой волчок»…

Долорес легко чиркнула смычком по струнам. Извлекла стаккато. И тонкие острые звуки пронзили ее сознание. Она как бы воочию увидела белое поле припорошенных торосов. Яркое, но не греющее солнце. Белого полярного и неимоверно одинокого волка, взобравшегося на самый крутой торос. Долорес даже как будто различила слезы, катящиеся из его печальных глаз. Слезы, срывающиеся с его морды, замерзающие на лету. Слезы, с тонким звоном разбивающиеся о торос на мелкие осколки. Слезы любвеобильного, но не по годам и не по сезону одинокого волка.

Долорес взяла новый аккорд и услышала протяжный, безответный и оттого безутешный вой. Вокруг бедного животного только холодная северная пустыня. Волк выл, то проклиная судьбу, то выражая надежду. Выл до хрипоты, до изнеможения, через силу, но как страстно…

Давненько она не играла столь вдохновенно, долго и бесплатно. Долорес просто отдавалась этой странной и непрерывно возбуждающей ее музыке. Она отдавалась ей и этой белой пустыне. И этому одинокому белому волку. Вся без остатка.

Наконец, изрядно подустав, Долорес чисто вывела последний протяжный полувой и неожиданно, но вполне закономерно выдохнула единственное знакомое ей лафландское слово:

– Юк-кола…

9.“У Зураба”

– Юк-кола, – независимо от Долорес высказался Большой олень, вырулив на проспект и тут же застряв в уличной пробке.

– Что-что, – недоуменно переспросила Чикита. Она несколько отвлеклась на сорванца, размахивающего пачкой газет в двух шагах от них.

– Я хотел наконец поинтересоваться: куда мы навострили лыж, дорогая Чикита?

– Сейчас я тебе распишу всю нашу культурную программу, – пообещала Чикита, – но сначала…

Девушка чуть опустила затемненное стекло:

– Эй, мальчик. Есть у тебя что-нибудь о Чиките Каплан?

– Есть. И о Чиките, и о Пиле… Самое интересное в «Разных новостях». Купите, не прогадаете…

– Уговорил. Давай «Разные новости»…

Чикита нетерпеливо пробежала по заголовкам:

– Что это?… «Похоже слухи о новом увлечении Константина Пиля – ведущего популярной телеигры “Угадай обезьяну” небезосновательны. Его все чаще видят в компании новой телезвездочки Кати Андреевой. Хотя ни каких официальных заявлений не было сделано, Чикита Каплан похоже получила отставку…”

Девушка непонимающе взглянула на газующего в нетерпении Большого оленя:

– Что это такое?

– Уличная пробка. Капитально застряли. Как корова во льду…

– Я не об этом. Ты слышал, – Чикита вновь зачитала, – «Похоже слухи о новом увлечении Константина Пиля – ведущего популярной телеигры “Угадай обезьяну” небезосновательны. Его все чаще видят в компании новой телезвездочки Кати Андреевой. Хотя ни каких официальных заявлений не было сделано, Чикита Каплан похоже получила отставку…” Я спрашиваю: что это такое?

– Может быть просто домыслы желтенькой прессы? – милосердно предположил рвущийся на простор Большой олень.

– Нет, это не домыслы. Это замыслы…, – отрезала несклонная к приукрашиванию действительности Чикита.

Большой олень, уловив недобрые нотки в голосе экскурсовода, по дипломатической привычке сделал вид, что занят оценкой пробочной ситуации.

– Так-так, – размышляла тем временем Чикита в слух. Она ничуть не стеснялась присутствующего Б.О., – Значит, девочка оказалась не промах…

Дочь Капланов закипала, как вода в радиаторе автомобиля, едущего не на той скорости:

– Значит, вот какой у него прямой эфир. Вот какая командировка. Вот куда он только что зашел и откуда еще не вышел… Потаскун… Потаскушка…

Большой олень просто не знал куда деться из-за руля. Он был вынужден слушать. Хотя и не понимал многих слов, высказанных девушкой в течение следующих двадцати шестидесятисекундок.

К двадцать первой минуте все в Чиките перекипело, пар вышел наружу, и она стала понемногу остывать, думать конструктивно, не идя уже на поводу у эмоций:

– Так, значит, вы решили поступить с Чикитой Каплан, господин Пиль. Ну-ну. Вы еще не знаете, что это такое – Чикита Каплан, что это такое – наша семейная мертвая хватка. Кто с чем к Капланам придет, тот с тем у Капланов и останется…

Она задумалась. А пробка наконец рассосалась. Машины тронулись с места. Большой олень, не зная куда ехать и одновременно боясь беспокоить фурию расспросами, закружил вокруг подвернувшегося центра по защите частной собственности.

Чикита размышляла недолго:

– Значит так, Большой олень. Нашу культурная программа претерпевает некоторые изменения. Сначала мы заедем к Зурабу в клуб «Дипломат»…

– К этому сыну суки? – удивился между прочим Б.О., разворачивая машину. Он еще не забыл сумасшедшего счета, который ему выставил Зураб за ведро шампанского, якобы выпитого лафландской охраной на известном дипломатическом приеме.

– Да. К этому сыну суки, – утвердила Чикита Большого оленя в его подозрениях, – Он мне необходим для одного серьезного разбора…

– Хорошо, дорогая Чикита. Но будь внимательна, – дипломат поднял вверх два указательных пальца, – южные люди, в отличие от северных, так коварны. Если что – кричи громко. И Большой олень тут же сиганет к тебе на помощь. Как рояль из кустов…

– Добро тебе, мой отмороженный защитник, – потрепала его благодарная девушка за первое попавшееся, – Жди меня в машине, я всего лишь на пару минут…

Они бесшумно подкатили к клубу, и Чикита без проволочек вошла в заведение. Большой олень же, сопроводив ядреную девушку плотоядным взглядом, в четвертый раз включил кассету Мойши. И в четвертый раз заслушался, в упор не замечая каблучков, так и цокающих вокруг его дипломатической машины.

Чикита тем временем, воспользовавшись юным миловидным привратником, разыскала дверь с табличкой «Хазяин». Прочитала и улыбнулась. Достала из сумочки губную помаду и исправила на табличке “а”, на “о”:

– И чему только этих «хазяев жизни» в школе учат? Хоть в учителя подавайся…

Она резко, без стука распахнула дверь.

В огромном темном кабинете за столом сидело нечто угловатое и комкообразное, пустившее обильную слюну над обложкой очень порнографического журнала. Увидев вошедшую фигуру, оно шевельнулось:

– Какого шайтана, ты бл…

– Не продолжай, – выставила вперед ладонь нежданная гостья, – иначе можешь пожалеть под следствием. Присмотрись-ка, я – Чикита…

Угловатое и комкообразное тут же прикусило слюну:

– О, конечно, конечно, Чикита Каплан. Проходите, располагайтесь как у себя в кровать. Как я рад, как я рад, уважаемый Чикита Каплан, вашему визит. Ваш папашка – мой любимый клиент. А я – постоянный наблюдатель вашей светской хроники. Все ваши красивые портреты я режу из журналов и потом долго-долго на них…

– То-то же…, – присела на угол стола девушка и осмотрелась. Ее постепенно привыкшие к сумраку глаза разглядели на стенах портреты девиц. В некоторых из них Чикита опознала самую себя.

– Нравится? – указала она сначала на свою фотографию, а потом и на натуру.

– Как не нравится? Еще как нравится. О такой девушка, кто только не мечтает…, – затянул было на восточный лад Зураб.

Но Чикита остановила его распевку:

– Я не ошиблась: ты – “хазяин” этого дипломатического притона?

Угловатое и комкообразное с готовностью согласилось:

– Я, мой госпожа, как ни я. Зови меня запросто, как брата, как жениха: Зураб…

Чикита раскованно закинула одну свою стройную ножку на другую не менее стройную:

– У меня к тебе одно дело, женишок…

– Слушаю и повиную…, – вытаращил тот глаза на коленки.

– Не перебивай меня. Слушай внимательно.

– Молчу как рыб…

«Хазяин» во все глаза пялился на лежащие под самым носом ножки. А Чикита довольно выдерживала паузу.

Минут через пять решив, что нужный эффект достигнут, она соскользнула со стола. Медленно заходила вокруг Зураба. У того от такой ее походки начала кружиться голова. А девушка с каждым кругом все больше сжимала кольцо:

– У тебя работала некая Катя Андреева. Верно?

– Ой, как верно, – крутил уже почти не соображающей головой Зураб, – Но я убрал Катюша, мне сказали: большой человек не угодил…

Чикита остановилась и, включив настольную лампу, направила ее свет прямо в глаза информатора:

– Где живет эта сука?

Зураб закрыл лицо руками:

– Она переехал.

Гостья нежно опустила его руки и щелкнула «хазяина» по носу:

– Но ты ведь знаешь новый адрес. Верно?

– Ой, как верно…, – схватился за шнобель Зураб.

– Говори… Я заплачу…

С этими словами Чикита полезла в заветное место. Чтобы добраться до него, она настежь распахнула итак расстегнутый плащ.

– Мне…, мне не нужны деньги, – облизнулся Зураб, вожделенно глядя на так явно проступающие красоты.

– Ах, ты джигит-проказник…, – девушка с улыбкой и одновременно с отвращением протянула ему собственную руку.

Зураб тут же прижал ее ко рту:

– О, госпожа, если бы…

Чикита не без труда высвободила обмусоленную ладонь:

– Адрес…

Обещано повинуясь, джигит быстренько вывернул все свои потайные и весьма засаленные карманы. Выложил на стол игральные карты, пачку презервативов с подсветкой, сломанную зубочистку, чью-то бретельку, нож с выкидным лезвием, расписку, ключи, пинцет, пачку сигарет с виагрой, бланки стоматологического кабинета и, наконец, блокнот:

– Вот. Пожалуста, у меня все в протокол… Катя Амундсен, Катя Ананишвили, Катя Андреева… Я перепишу вам…

Взяв стоматологический бланк, Зураб вписал в него адрес Кати своим корявым, как у профессионального медика, почерком.

– Хорошо, – удовлетворилась Чикита, глянув на бумажку.

Она развернулась было на выход. Но потом передумала и внимательно осмотрела Зураба:

– Что это на тебе одето?

– Э-э…

– Какая одежда?

Зураб на ощупь провел инвентаризацию:

– Штаны… Рубах… Носок…

– Трусы?

– Ха, – проверил Зураб, – конечно, трусы есть. Фирменный трусы. Не сомневайтесь…

Гостья подошла к такому факту в приказном порядке:

– Снимай все.

– Как, мой госпожа?… Здесь, сейчас? – не верил в свое счастье джигит.

И правильно делал. Чикита не смогла удержать свое благородное лицо от выражения беспредельного омерзения:

– Здесь и сейчас мне нужна только твоя одежда.

Услышав такой приговор, Зураб бросился было на колени девушки:

– Возьмите и меня вместе с одежда.

– Твою одежду можно постирать…, – вздохнула, отодвигаясь, Чикита.

– И меня можно. Я разрешаю…, – не отчаивался «хазяин», – даже стиральным порошком с отбеливатель…

– Вытряхивайся, – подбодрила его тумаком гостья, – Сколько я тебе должна?

– Еще поцелуй, ну…

Чиките пришлось приподнять юбку и все же подставить свое гладенькое колено.

Зураб буквально впился в него энергичным поцелуем. Но, увы, девушка из высшего общества не могла сносить этой гадости длительный промежуток времени:

– Не горячись. Хватит, хватит…

«Хазяин», спрятавшись за стол, разделся:

– Пожалуста, богиня…

Гостья вновь брезгливо сморщилась и двумя пальчиками взяла протянутую Зурабом одежду. Бросила ее во взятый со стола фирменный пакет клуба “Дипломат”:

– Я благодарю тебя и возможно у меня к тебе еще будут дела. Если только ты умеешь хранить тайны…

Зураб воздел руки к фотографиям на потолке:

– Клянусь тещей прадедушки…

Чикита остудила его взглядом:

– Не оскверняй память женщины. Что ты можешь?

– Все, что может настоящий мужчина, – начал загибать свои прокуренные пальцы голый Зураб, – В доме, в лесу, на гора… С сабля, с ружьем, со средствами индивидуальный защита… А для тебя я готов на все. Все, что угодно. Только пожелай, Чикита Каплан…