— Успокойся, Рэм, — произнесла Тесс. — Знаю я твою привычку крушить все на своем пути, не стоит излишне драматизировать.

— Стану я пачкаться в дерьме, — проворчал он. — Мои сапоги слишком чисты для этого.

И он любовно покосился на свои начищенные сияющие ботфорты.

— Ого, Рэмзи! — Она весело потрепала его по щеке. — Я вижу, ты у нас просто эталон чистоты и благородства. Как думаешь, Дэйн, может, стоит подвесить его где-нибудь на рее как образец аккуратности?

— Увы, боюсь, что нет, — пожал плечами Блэквелл. — Он, к несчастью, капитан этого корабля. И команда вряд ли согласится с таким способом просвещения.

— Ах, веселая Тесс, я возымел желание поставить свою подпись на твоем портрете. — С этими словами О'Киф наклонился и расцеловал ее в обе щеки. — Поцелуй — это единственный способ закрыть тебе рот.

— Попробуй еще раз прибегнуть к нему, и тебе придется понюхать пороху. — Подняв пистолет, она выстрелила в воздух. — А ты, Дэйн, напрасно ухмыляешься. Настанет и твоя очередь, увидишь.

Рэмзи в притворном ужасе отступил в сторону, но не смог сдержаться и громко рассмеялся. К нему присоединился Дэйн.

— Ох! Ну и женщина! — воскликнул О'Киф, хлопая себя по бокам. — Она приняла меня за злодея.

— Нет, Рэм, я решила, что тебе жмут штаны.

— Твой выстрел ранил меня прямо в сердце. Если уж мне так досталось, то что говорить о Ротмере!

Он прикусил губу, но было уже поздно. Лицо Тесс побледнело, она вздрогнула и отвернулась, едва сдерживая слезы. Все пережитое разом нахлынуло на нее, отозвавшись горьким потрясением в душе.

Рэмзи открыл было рот, чтобы извиниться, но потом с досадой махнул рукой и, резко повернувшись, направился к баку, проклиная себя за неосторожность. К нему подошел первый помощник.

— Капитан, что делать с этим? — тихо спросил он, указывая на кучу брошенных на палубе вещей.

О'Киф рассеянно поднял лежавший среди них расшитый бриллиантами кошелек Тесс и спрятал за пазуху, рассчитывая вернуть его при более благоприятных обстоятельствах. Затем, взяв в руку небольшую золотую коробочку, находившуюся тут же, повернул тоненький металлический ключик, торчавший в замочной скважине. Крышка открылась, и он увидел сияющие в лунном свете драгоценные камни. Это было наследство Дэйна, семейные реликвии Блэквеллов.

Глава 2

1989 год Флорида, студия «Юниверсал пикчерс»

Закрытая съемочная площадка

— Да, но почему Тесс Ренфри разъезжала в вашей машине и, пользуясь кредитом, занимала вашу каюту на борту «Королевы Нассо»?

Джастин Бейлор хитро прищурился. Он явно хотел застать ее врасплох. Но увы, ничего не получилось. Она продолжала все так же невозмутимо помешивать ложечкой кофе в чашке, с холодным равнодушием разглядывая его лицо.

— Черт возьми, Джастин! — не выдержал директор. — Не задавай дурацких вопросов. Ты сбиваешь нашу гостью. А ведь это мы заинтересованы в интервью, а отнюдь не она. Поэтому веди себя, пожалуйста, прилично. Мы не для того платим большие деньги, чтобы ты портил нам передачу.

Бейлор пожал плечами и согласно кивнул, все так же благожелательно глядя ей в глаза.

— Извините, — нехотя произнес он.

Она недоверчиво улыбнулась, подумав: «Какая фальшь, какое грубое притворство! Им нужна сенсация, и они ни перед чем не остановятся, лишь бы раздуть эту историю, но не на ту напали. Здесь этот номер не пройдет». Всю свою жизнь она училась избегать каверзных вопросов.

Пенелопа Гамильтон поудобнее расположилась на большом диване, стоявшем в углу студии, стараясь не обращать внимания на хлопотавшего гримера, который, воспользовавшись перерывом в съемках, спешил наложить на ее лицо еще один слой ароматной розовой пудры.

«Негодяи, — думала она, — набросились, словно свора собак». Чуть наклонившись вперед, чтобы положить на стол чайную ложечку, Пенелопа легким изящным жестом опытной киноактрисы поправила сбившиеся на сторону волосы, которые густым рыжим водопадом струились по ее плечам, образовывая на коленях пышное светлое озеро.

Волнение мешало ей сосредоточиться. Но Пенелопа надеялась, что никто не заметит ее беспокойства. Последний раз она давала интервью в восемнадцать лет. И неудивительно, что теперь так нервничает. Тогда ее тоже замучили расспросами, но больше она никогда на это не согласится.

Судорожно стиснув пальцами чашку с остывающим кофе, Пенелопа напряженным, остановившимся взглядом наблюдала за игрой бликов на его поверхности. Стоп, Нужно расслабиться. Глубокий вдох вернул ей утраченное спокойствие. Слава Богу! Сегодня необходимо соблюдать предельную осторожность.

Память теперь слишком часто ее подводит. Раз за разом невольно возвращается она к тем минутам, когда в последний раз видела Тесс живой. С отчетливостью фотографического снимка возникает перед ней убегающая в тень женщина и двое вооруженных мужчин, преследующих ее по пятам. А дальше — тьма и неизвестность. Прошло три дня, а от Тесс нет никаких вестей. И Пенелопа чувствует, что с каждым днем все больше теряет самообладание. Вот и сейчас она с трудом сдерживает себя. Еще мгновение — и из глаз брызнут слезы.

Короткий звонок, призывающий к тишине в студии, прервал ее воспоминания. Она взглянула на сидящего перед ней человека, который торопливо перебирал листы с записями. Бейлор поднял голову, и его губы растянулись в бодрой профессиональной улыбке. Теперь он походил на осторожную, с деланным равнодушием наблюдающую за воробьями кошку. И Пенни захотелось с размаху треснуть кулаком по сияющим рекламным зубам.

Мерзкий тип. Такому не нужна правда. Он жаждет лишь популярности. Броский заголовок, эффектный репортаж, его сияющая физиономия на первых страницах газет — вот о чем мечтает подобный молодчик. И в схватке с ним не обойтись без синяков и царапин. Тем более что она и сама не знает всей правды. А как бы хотела знать! Ведь эта правда могла стоить Тесс жизни.

Вспыхнул красный сигнальный огонек на передней панели камеры. Дрогнул и повернулся софит. Снова началась съемка.

— Я уверен, — произнес Джастин, — что ваш новый фильм — «Золотая маска» — произведет сенсацию в кинематографических кругах. Ваши поклонники уже сейчас мечтают узнать о нем как можно больше, так давайте постараемся ответить на их вопросы.

«Что еще придумал этот негодяй? — насторожилась Пенни. — Какие еще вопросы?»

— Расскажите, пожалуйста, о вашем прошлом, — вкрадчиво попросил Бейлор.

— А что именно вас интересует? — холодно спросила она, внимательно изучая выражение его лица.

— О! Меня интересует все: ваши братья, сестры, любовники, мужья.

— Я была единственным ребенком в семье, а мои родители умерли, — резко ответила Пенни, чувствуя, как что-то оборвалось у нее в душе.

На самом деле она ничего не знала о своих родителях, семьи у нее никогда не было. Даже настоящее имя было ей неизвестно.

— А не влюблены ли вы сейчас? — продолжал допрашивать Джастин.

— Нет, — вспыхнула она, но тут же опомнилась и невозмутимо воззрилась на Бейлора. — По крайней мере я так думаю.

Публике незачем знать интимные подробности ее жизни. И будь она даже по уши влюблена, Пенни ответила бы то же самое.

— А ваши бывшие мужья? — не давал опомниться Джастин.

— У меня нет бывших мужей. — Она тихо улыбнулась, медленно перебирая пальцами тонкую цепочку небольшого медальона, висевшего у нее на груди. — Я не уверена, что какое-либо замужество можно назвать бывшим.

— Это остроумно. Ну а как насчет планов на будущее?

Словно маленький прозрачный дымок затухающего весеннего костра, скользнула по ее лицу легкая, едва уловимая усмешка.

— Вы, точно кот, коварно подстерегаете меня за каждым поворотом разговора.

Джастин рассмеялся. Недаром телевидение любило снимать эту женщину. Она — как восточная сказка, — загадочна, непредсказуема, экзотична.

— Таково мое ремесло, — ответил он. — Но последнее время вас часто видят в обществе Мела Гибсона. Что вы скажете на это?

— Скажу, что у него прекрасная жена и шестеро очаровательных ребятишек. — Пенни запнулась, переводя дыхание; злость на нахального репортеришку душила ее. — Не думаю, что он бросит их ради меня.

— Многие мужчины ради вас готовы пойти на большие жертвы — Джош Рэнделл, например.

— Не стоит сплетничать в эфире, — нахмурилась она, с трудом сдерживая негодование. — Кто-нибудь и впрямь может поверить в эту чепуху.

Джастин усмехнулся, поняв, что Пенелопа не станет обсуждать эту тему. Она всегда слишком боялась интимных вопросов.

— Так вы решили дать интервью после столь долгого молчания для того, чтобы рассеять сплетни?

Бейлор нарочно шел ей навстречу, боясь, что Пенелопа прервет разговор, а он так и не успеет спросить ее о Тесс Ренфри.

— Журналисты пишут все, что им взбредет в голову, — заметила Пенни, чувствуя, как покрывается испариной под жаркими софитами. — Никто даже не поинтересовался моим мнением. Мое имя то и дело связывали с разными знаменитыми людьми, с которыми я даже не была знакома. И я убеждена, что, скажи я настоящую правду, все равно все исказят до неузнаваемости.

— И именно поэтому вы пришли на телевидение, а не дали интервью какой-либо газете?

— Очень проницательно, — насмешливо похвалила она его и, поставив чашку на низкий столик, перехватывая инициативу, спросила:

— Ну, каков следующий вопрос?

— Энтони Уэйнрайт.

Пенни задумчиво улыбнулась. Придвинув к себе розовую диванную подушечку, она некоторое время рассеянно перебирала пальцами тонкую пушистую бахрому, окаймлявшую ее по углам.

— Энтони — это Энтони, — тихо произнесла она. — Строг и прост, но истинный джентльмен. Мы познакомились с ним летом, во время прослушивания. Он сам вызвался быть моим репетитором и превратился в настоящего ангела-хранителя. Я была слишком молода и неопытна тогда и действительно нуждалась в наставнике. Мне не хватало внешнего лоска, некоторой артистической изысканности. И Энтони смотрел на меня как на…

— Неотшлифованный алмаз? — перебил ее Джастин.

— Нет, скорее, как на немытый фрукт.

Бейлор рассмеялся. Однако у нее изрядное чувство юмора! Он заглянул в свои записи.

— Мисс Гамильтон, вы, как мне известно, провели и выиграли два судебных процесса по обвинению в клевете и, говорят, собираетесь возбудить еще один…

— Нет. С меня довольно и тех двух;

— Вот как? — Он удивленно взглянул на Пенни, и та утвердительно кивнула головой, так, что дрогнул спадающий ей на плечи каскад густых рыжих волос, словно легкая дрожь прошла по озаренному рассветным солнцем, замершему в движении водопаду.

— А вы занимаетесь благотворительностью, как это делают другие звезды? — спросил Джастин.

— Да, я помогаю бездомным. Звезды должны светить тем, кто сбился с пути.

— А почему именно бездомным? Есть ведь и другие возможности для благотворительности. Исследования в области СПИДа, например, или лечение раковых опухолей.

— Здесь, увы, деньги не доходят по назначению, а, словно ручейки, текущие не в ту сторону, наполняют многочисленные жадные карманы. Стоящий же в длинной очереди на благотворительную кухню рано или поздно получит свою порцию супа. К тому же там я сама могу проследить, на что потрачены мои деньги. И вижу, как на них покупают продукты, раскладушки, одеяла для тех семей, которые уже оставили надежду на лучшее будущее и не в состоянии прокормить себя самостоятельно. Я помогаю им с питанием и жильем. О будущем они принимают решение сами, посоветовавшись с адвокатом.

— А знаете, ваши недоброжелатели говорят, что таким образом вы пытаетесь искупить многочисленные грехи.

В глазах Пенни блеснула холодная ярость. Сдерживаясь, она решительно произнесла:

— Может быть, вы, мистер Бейлор, думаете, что это я выгнала людей на улицу? Или они добровольно решили жить в коробках из-под стиральных машин?

— Хорошо, хорошо, — успокаивающе пробормотал Джастин. — А одиноким вы тоже помогаете?

— Конечно. Я помогаю всем, кто борется за свое существование, выбиваясь из сил и не надеясь обрести успокоение. В то время как подпольные дельцы и преступники пользуются любой их слабостью, чтобы завладеть деньгами и пустить по ветру их последние чаяния.

Она замолчала, чувствуя, что сказала лишнее. Но Бейлор уже заметил это.

— Вы так говорите, — хитро прищурился он, — словно пережили нечто подобное.

— Я надеюсь, что ваше предположение останется лишь шуткой, — неловко рассмеялась она, нервным жестом поправив сбившуюся прическу.

— Во всяком случае, ваше сочувствие обездоленным делает вам честь и достойно восхищения.

— Я помогаю бедным не для того, чтобы мной восхищались.

— Прекрасно. Но почему вы не живете в Голливуде, среди близких вам по духу людей?

— Я настолько люблю Флориду, что порою воздух Голливуда кажется мне не слишком приятным. Но я много работаю, а потому редко бываю дома.