- Я тебя вымечтал. И ты пришла ко мне, как Афродита из морской пены… - в самое ухо шептал он, и хриплые нотки в его голосе сводили с ума Вику.

- А ты уверен, что это была Афродита? Может быть все-таки Венера? – сделав над собой усилие, парировала она.

- Венера? Это у которой оторваны руки? Вряд ли я стал бы мечтать о таком кошмаре, - заразительно засмеялся Сергей и уверенно, с нарастающей страстью, стал гладить Виктории руки, спину, все сильнее прижимая ее к себе и продолжая обволакивать сладким ядом своего чарующего голоса, шептал ей: - Ты моя русалка… Таких, как ты нет больше во всем мире…

- Сережа, остановись.  Иначе я подумаю, что список твоих девушек зашкаливает все мыслимые и немыслимые рейтинги. Про весь мир, ты как-то смело замахнулся, - рассмеялась Виктория, освобождаясь из его цепких рук. – Ладно, предположим, я уже имею представление о себе и о твоих девушках. Если перетряхнуть весь мир, то там я думаю, попадутся ничего себе экземплярчики! И они не заинтересовали Женьку? Быть такого не может.

- Прости меня, но я не хочу наедине с тобой разговаривать о сестре, Вика. Она – такая, какая есть, может в этом ее беда, а может счастье – не мне судить, не имею ни малейшего представления об этом. Просто все люди, чтобы там не говорили они о себе, что мужчины, что женщины – все одинаковы. Любопытство и похоть... Распущенность и кокетство… Я наблюдал за ее поведением в присутствии моих девушек. Она была безупречна. Полное игнорирование и спокойствие по отношению к ним. Абсолютно ничего не было сделано с ее стороны. Ничего! Но они, когда узнавали через какое-то время либо от меня, либо от родителей или от нее самой о ее ориентации, преображались просто на глазах. Ты не поверишь, они начинали раздувать перья и кокетничать с ней, как с мужчиной. Смешно сказать, она своим спокойствием и равнодушием доводила их до каких-то идиотских поступков, якобы случайных ситуаций, когда они чуть ли не сами лезли к ней в постель, а она гнала их куда подальше, практически матюгами.

- Забавно, - задумчиво сказала Виктория. – Я могу ей только посочувствовать. Бедная девочка! Быть для всех средним родом – этого врагу не пожелаешь. Женщинам интересно узнать, чем она отличается от мужчин. Им в какой-то мере проще. Помочь застегнуть бюстгальтер, попросить намазать кремом, всякие бани и сауны. Любопытство. Теперь я понимаю, о чем она говорила. А мужчины?  Уму не постижимо. Тем более, как я поняла в ее ситуации, это непреемлимо, в силу…, ну, не важно. Могу себе представить ее жизнь. Прости, я не должна была спрашивать это у тебя, - она через силу, словно извиняясь, улыбнулась Сергею, и он так же неуверенно улыбнулся ей в ответ.

- А я не должен был говорить тебе этого, Виктория. Но, раз ты спросила… Ладно, давай забудем?

- Давай! Но, прежде, можно я спрошу у тебя. Ты говоришь, что Женя всегда была спокойна и сдержана в таких ситуациях, но почему-то она накинулась на меня с обвинениями и нападками, как коршун на цыпленка? Я ведь ее ничем не обидела, Сережа?

-  Ничем. Совершенно ничем. Поэтому я так удивился, когда она устроила это представление на шашлыках, но еще и до твоего появления у нас произошла ссора. Поэтому и отец вел себя таким образом. В общем, все произошло из рук вон плохо, Вика.

- Какая ссора? О чем ты?

- Когда я сказал домашним, ну, что ты приглашена мною на семейный обед… ужин, неважно, и живописал твое спасение из реки. В общем, она устроила скандал и заявила, что не желает видеть всяких спасенных соседок, будь они хоть единственные живые люди  на всей планете, - извиняющимся тоном продолжал Сергей. –  Папа предложил ей не спускаться из комнаты и не портить себе настроение твоим присутствием, на что она согласилась и все были довольны. Но что-то пошло не так, пока я был у тебя, они снова поругались, и получилось, как получилось, Вика.

- Боже! Чем я ей так не угодила? Ведь нельзя же, совершенно не видя и не зная человека, так… невзлюбить его?

- Хм! – произнес Сергей с непонятной интонацией. – Давай больше не будем об этом?

- Да, конечно. Мы же уже договорились.

- Вика… - еле слышно проговорил он и с силой прижал ее к себе. – Думай обо мне, слышишь? Ты особенная. Ты моя. Я чувствую это, Вика. Я верю, я знаю, что у тебя достаточно ума и сил, чтобы не уподобиться любопытным и испорченным курицам…  - он отравлял ее своим сводящим с ума голосом, бархатным, терпким, и Виктория упивалась им, словно ядом. Он запрокинул ее голову и страстно, словно это был последний поцелуй в его жизни, впился ей в губы. «Боже! Что-то не так. Я не хочу это к нему чувствовать. Не хочу». Но, он как будто бы прочитал ее мысли, и решил избавиться от них. Его губы становились все требовательнее, и Виктория совсем потеряла голову, отвечая своими губами на их напор. Вдруг, гулкий раскат грома, как выстрел, заставил ее вздрогнуть и придти в себя. Она вынырнула из дурмана, как из глубокого колодца и увидела глаза Сергея. Они были чернее ночи и так же бездонны, как страшные омуты, которые затягивают в себя свою добычу. И ей внезапно стало страшно, несказанно страшно. Порыв ветра с силой налетел на нее и взбил вверх легкую, невесомую тунику, она поймала ее и чтобы удержать и, главное, чтобы успокоить часто забившееся сердце, обхватила себя руками.

- Что это? Идет гроза? – ошеломленно спросила Виктория, оглядывая пока еще чистое небо.

- Гроза. Как знак с небес… - загадочно прошептал Сергей, нежно целуя ее в висок. – Пойдем, я провожу тебя домой. Смотри, вон она идет с северо-востока. Ветер поднялся, сейчас она быстро добежит и до нас.

- Что? – Вика смотрела на него и ничего не понимала. Это она сегодня ждала знака с небес и просила об этом Бога. «Не может быть. Ничего не понимаю. Почему-то мне в последнее время кажется, что ангелы больше не живут, и нет ничего вокруг ангельского. А прет откуда-то дьявольская наглая и бесцеремонная сущность, сметая все на своем пути».

- Пойдем, пойдем… - манил ее Сергей, протягивая руку.

- Нет, Сережа. Не надо меня провожать. Я сама.

- Вика? Что случилось? Я чем-то обидел тебя? – он мгновенно оказался рядом и обнял ее за плечи. – Ты вся дрожишь, Вика! И руки у тебя ледяные. Бог, ты мой! – он подхватил ее на руки, как ребенка и понес домой. Он тревожно смотрел на ее испуганное, холодное лицо и ничего не понимал. «Господи, что не так? Что произошло? Она была такая… своя, такая открытая, такая нежная, потом страстная и жадная, как голодная волчица, а потом… Закрылась, как устрица в раковине. Чем я ее напугал так, что она вся трясется от страха и смотрит на меня, как будто у меня внезапно выросли рога на голове, как у черта». -  Вика? - тихо сказал он и остановился. – Если я, может быть сам того не желая, напугал тебя чем-то или расстроил – прости.

- Я не знаю, Сережа. Ты меня напугал и расстроил, но не важно. Не это важно, - как-то странно прошептала она, стараясь не смотреть ему в глаза.

- То есть, как это не важно? Вика? Как не важно? А что важно, объясни мне, я не очень понимаю, что значат твои слова?

- Я хочу домой. Сейчас. Отпусти меня, я дойду сама. Сережа, пожалуйста.

Сергей молча опустил ее на землю, продолжая пристально смотреть на нее. Он видел только ее безжизненное, потерянное лицо и потухший взгляд, и это было невыносимо.

- Конечно, я не буду силой удерживать тебя. Ты свободна, Вика, и можешь уйти. Но, я хочу сказать тебе… Черт! Я не знаю, что произошло здесь и сейчас, но я просто чувствую, понимаешь, чувствую всей кожей. Что-то раздирает тебя на части, терзает и мучает, но я не хочу быть тому причиной. Не хочу! Я напугал тебя.  Наверное. Возможно, своей прямотой, горячностью, напором и … быстротой. Прости меня, я обычно совсем не такой. Но, когда я увидел тебя… Знаешь, есть такая фраза – сердце екнуло, так вот, оно не просто екнуло, оно чуть не вылетело из груди. Такого со мной еще никогда не было, мне не с чем сравнивать, но как только это произошло, я понял – вот она, та, с которой я смогу быть рядом всю свою жизнь и ни о чем не сожалеть, быть счастливым, быть сильным и свернуть горы, потому что она со мной. Возможно, все это смешно и нелепо, но это действительно так, - он говорил, и Виктория ощущала, как лед и страх,  закравшиеся в душу и испугавшие ее, постепенно таяли и отступали. – Есть еще одна смешная деталь. Видишь ли, не знаю, почему и отчего, но у меня такое своеобразное обоняние. Очень тонкое и избирательное, такое, что любые запахи имеют для меня значение.

-Что? Запахи? – Вика как-то очень неуверенно и неуютно почувствовала себя от такого заявления.

- О-о-о-о! Прошу не пугайся! Я не вампир и не оборотень, и в эти сказки не верю и тебе не советую. Но, я действительно, обладаю очень чутким носом. Так вот, твой запах, запах тела, волос, ну, не знаю, просто то, как ты вся пахнешь – это сводит меня с ума. Это мой запах… Я вынюхал тебя,  - хрипло засмеялся он, и взглянул на Викторию первый раз за все время разговора. Его глаза, недавно так напугавшие Вику своей чернотой и бездонностью, сейчас сияли и искрились теплотой и нежностью.

-  Мне двадцать восемь лет, Вика. Уже не зеленый юнец. Какой-то жизненный опыт за плечами уже есть. У меня были девушки, женщины. Я жил. Записным ловеласом я, к счастью, не стал, но в женщинах, думаю, разбираться чуть-чуть научился. Я учился, строил карьеру и бизнес, много путешествовал, но за всем за этим, ни разу в жизни такого, как сейчас, со мной не происходило. А я этого хотел и ждал. Я тебя вымечтал и выхотел, Виктория. И пусть все произошло так … неожиданно и быстро, но я счастлив и хочу, чтобы ты … не чувствовала себя обязанной. Ничего не боялась и не надумывала себе всякую чушь. Я не буду больше давить на тебя, - он взял ее ладонь в свою большую, теплую руку и неуверенно посмотрел ей в глаза. – Только знай, я чувствую и ощущаю, я волную тебя, и тебя точно также влечет ко мне. Мы созданы друг для друга, как две половинки одного целого. Просто время пока не на моей стороне. Слишком мало времени. Чудовищно мало, - он молниеносно привлек ее к себе и быстро поцеловал в губы. – Ты по-прежнему хочешь домой?

-  Во время грозы хотелось бы оказаться там, где сухо и тепло. Так что, домой я хочу по-прежнему и, пожалуй, бежать со всех ног надо уже сейчас, иначе не успею, - усмехнулась она.

- Уверена, что провожать тебя не надо?

- Сережа! Ну, конечно.

- Ну, тогда, беги, Вика… - гулкие раскаты грома заглушили его голос. Виктория сделала страшные глаза и пулей полетела между деревьями, на ходу ловя летящую впереди нее тунику. Сергей громко засмеялся и махнул на прощанье рукой. Как только беглянка совсем потерялась из виду, он медленно повернулся к реке и недобрым, хищным взглядом, словно прочесывая каждый куст и каждое дерево, посмотрел на противоположный берег.

- Ты тоже, как и я не боишься промокнуть.

Ветер становился все сильнее и порывистее, мощнее и злее, уверенно неся на своих крыльях черную грозовую тучу с яркими сполохами молний. И было совершенно не понятно добрый это знак небес или страшное предостережение.


Глава 13.


- Что-то погода совсем испортилась. Слышишь, как грохочет! Хорошо, что ты уже дома, а то я переживала, как бы ты в грозу не попала, девочка моя. Посмотри, все небо черное. Ой, чувствую я, сейчас как вдарит – мало не покажется! Не люблю такие грозы. Зловещие они. Как дурное предзнаменование. Все время ждешь чего-то нехорошего от них… - говорила словоохотливая тетушка. – Пойду Прохора на двор приведу, а то страшно ему там, в будке сидеть в такое светопреставление. Как громыхает-то!

- Иди, иди, теть Сонь, - рассеяно пробормотала Виктория. – Дурное предзнаменование, говоришь? Зловещее предостережение. Не зря у меня сегодня на душе не спокойно, словно кошки скребут.

- Что говоришь-то, Витуська? – оглянулась на нее тетушка, открывая двери на веранду.

- Так, ничего.

Как только за теткой закрылась дверь, Виктория вскочила с кресла и быстрыми шагами стала подниматься к себе на второй этаж. Закрыв дверь в комнату, она прислонилась к ней спиной и замерла. Сердце, как сумасшедшее, колотилось где-то в горле. Она почувствовала, что сейчас может упасть. В глазах потемнело, голова закружилась и Вика, стараясь быть одновременно и быстрой и осторожной, приблизилась к постели и как подкошенная свалилась на нее. «Как же мне нехорошо!» - мелькнула ее последняя мысль, и Виктория провалилась в темноту. Как когда-то она услышала голос. Он не звал ее, не манил, он просто звучал и это звучание было, как песня: «….Вначале существовал лишь вечный, безграничный, темный Хаос. В нем заключался источник жизни мира. Все возникло из безграничного Хаоса - весь мир и бессмертные боги. Из Хаоса произошла и богиня Земля - Гея. Широко раскинулась она, могучая, дающая жизнь всему, что живет и растет на ней. Далеко же под Землей, так далеко, как далеко от нас необъятное, светлое небо, в неизмеримой глубине родился мрачный Тартар - ужасная бездна, полная вечной тьмы. Из Хаоса, источника жизни, родилась и могучая сила, все оживляющая Любовь - Эрос. Начал создаваться мир. Безграничный Хаос породил Вечный Мрак - Эреб и темную Ночь - Нюкту. А от Ночи и Мрака произошли вечный Свет - Эфир и радостный светлый День - Гемера. Свет разлился по миру, и стали сменять друг друга ночь и день. Могучая, благодатная Земля породила беспредельное голубое Небо - Урана, и раскинулось Небо над Землей. Гордо поднялись к нему высокие Горы, рожденные Землей, и  широко разлилось вечно шумящее Море.