— На дачу? — положила ему голову на плечо Ольга. — Мудро. Сто лет мы не были на даче. Можно и съездить… Ладно, завтра поговорим. Спать хочется. Спокойной…

Не договорив последнюю фразу, Ольга заснула. А Андрей подумал, что завтра надо бы начистоту поговорить с супругой. Просто спросить ее обо всем, что его волновало. Эта мысль его неожиданно взбодрила. Настолько, что захотелось выйти покурить. Он немного поборолся с этим неожиданно и не к месту возникшим желанием. Потом успокоил себя тем, что не заслужил он трубочку на сон грядущий, поскольку мужчиной себя сегодня не показал и… тоже заснул. А ветерок из форточки, открытой, чтобы охлаждать предполагаемые страсти, бесцельно трепал край занавески до самого утра.

Должно быть, эта прохлада и разбудила Андрея в начале четвертого утра. Не просто разбудила — включила мозги на полную мощность. Хорошо, хоть вставать не потребовала. Андреи повернулся набок, накрыл ухо и попытался уснуть. Но понял, что сделать ничего не сможет — сон сбежал от него, как удачливый воришка.

Рядом уютно сопела жена, а в голову стали лезть мысли. Как Макс Отто фон Штирлиц, Андрей пытался вернуться в прошлое, пытался понять, когда все закончилось? Может, тогда, в двухтысячном?


Двухтысячный год стал знаменательным годом для тех, кто, несмотря на существование китайского, иранского, или древнеиндийского летоисчисления викрам-санват, все еще живет по григорианскому календарю. То есть для наших соотечественников. Многие даже не могли представить, насколько все изменится с наступлением нового тысячелетия.

Сразу же после Старого Нового года случилось нечто неординарное: был вынесен приговор знаменитой Слоновской группировке, или просто «Слоновским», или еще проще — «Слонам». Андрей, как настоящий журналист, конечно, отвел несколько страниц громкому делу. В июле горела Останкинская башня, что дало повод поместить событие в «Топ — 10 крупнейших техногенных катастроф Москвы после распада СССР».

В этом же году впервые на сцену вышли три участницы группы «ВИА Гра» и зритель был покорен волной эротичного позитива, исходящей от красоток, исполняющих прекрасную грузинскую музыку. Надо ли говорить, что трио немедленно было включено Андреем Будниковым в круг освещаемых редакционных интересов?

Открылись Олимпийские игры в Сиднее, и пришлось взять на работу спортивных обозревателей, которые изводили Будникова и Трофименко, требуя, чтобы интервью с тренерами сборных были помещены на первых страницах.

— Когда идет Олимпиада — то да, надо!!! — надсадно орал Юра Трофименко на совещаниях. — А если она уже закончилась — то какого черта?! Спортсмены — не звезды шоу-бизнеса! Они, к сожалению, не бухают и не устраивают пьяных скандалов!!!

— Устраивают, — буркнул спортивный обозреватель. — И бухают, как и все здоровые люди!

— Да! Но крайне редко!

Так все и шло по нарастающей, даже газета стала называться «таблоид». Андрей завел привычку курить трубку, они с Юрой покупали «Хеннеси» или «Мартель» и стали ходить в дорогие рестораны на «встречи» с заказчиками.

Мимо Андрея проходила вереница личностей: политиков и звезд, актеров кино и владельцев овощебаз, стилистов известных людей и гламурных моделей, просто мажоров с претензией и людей с амбициями, приехавших из глубинки, начинающих писателей и ушедших на покой хоккеистов, помощников депутатов и любовниц командармов, пророков религиозных сект и республиканских генсеков, перспективных боксеров и прочих так необходимых для таблоида личностей.

В то же время Ольга, благодаря удачно проведенным делам, прослыла «грамотным и успешным юристом» и, сама не понимая каким образом, превратилась в крайне серьезную и ухоженную деловую женщину.

Ее называли на «вы», ей варила кофе секретарша, мужчины на деловых встречах и переговорах кратко пожимали ей руку, Ольга переходила к делу, легко управляла разговором, видела проблемы, играючи устраняла их. И только вечером замечала, что устает все сильнее.

Ради отдыха можно было уехать на море, пойти по магазинам, посидеть с подругами. Катя особого внимания к себе не требовала — пропадая на курсах английского, на теннисных кортах или еще где-нибудь, благо индустрия «чем занять ребенка» процветала вовсю.

Все чаще Ольга, позвонив Андрею, слышала в ответ: «Зай, сорри, я на встрече» или «Прости, я очень занят» или краткое «Перезвоню позже». При всем этом Ольга была уверена, что Андрей не бегает по бабам. Хотя возможности перед ним открывались невероятные — таблоид был спонсором вечных непрекращающихся шоу, презентаций и фестивалей. Всевозможные участницы, «Вице-мисс Хабаровск», или «Мисс Днепропетровск», или «Студенческая королева Николаева» размещали разносторонние цветные и дизайнерские черно-белые портфолио у Будникова и Трофименко.

Ольга совершенно не ревновала. Она знала, что если Андрей собирается на выходные на рыбалку, то так и есть: он будет сидеть на берегу озера и удить вместе с Трофименко и «менеджером по сбыту», которого никто уже не называл «Сеня-Десантник». Бывший монстр продаж в электричках теперь гордо носил костюм, запонки, и назывался «Семен Семенович Фролов, офицер воздушно-десантных войск в отставке».

Тут надо все же сказать о нем несколько слов. Семен Семенович уверенно рулил отделом сбыта, так же, как некогда вещевым довольствием Седьмой гвардейской Краснознаменной ордена Кутузова II степени воздушно-десантной дивизии, или просто «каптеркой». Все у него было вовремя, реализаторы таблоида были трезвыми и подтянутыми, как и сам Фролов. Единственное, что в день ВДВ, второго августа каждого года, Семен Семенович преображался.

— Понимаете, парни, — говорил он Андрею и Юрию, — когда я надеваю тельник, берет, вижу боевых друзей — все, сердце плачет!!! Ну, давайте, за наше Вэ-дэ-вэ!!!

Андрей и Юра понимающе поддакивали, шашлык с ухой удавался, и Ольга к такому отдыху супруга претензий никаких не имела.

Она полюбила уютные вечера на диване у выключенного телевизора, выходные в фитнес-центре с бассейном и салоном красоты. Рядом с диваном лежало великое множество детективов и женских романов, на чтение которых уже находилось время. Поджидая Андрея с работы или с рыбалки, Ольга с удовольствием ни о чем не думала. Иногда. А порой от мыслей просто не находила себе места.

Да, то были самые разные заботы о самых разных вещах. Иногда она вспоминала и о муже. Ее беспокоило состояние Андрея. Вроде бы все хорошо, но Андрей как-то… тускнел.

Сначала, когда развивалась газета, супруг вроде радовался, горел, зарабатывал, старался, а потом, когда все стало уже хорошо и стабильно… заскучал. На все вопросы отвечал Ольге коротко: «ничего, зайчик, все норм» или «на работе устаю». Но Ольге казалось, что дело в другом. И в один прекрасный день решила с Андреем поговорить.

Ни о чем не подозревая, в то субботнее зимнее утро Андрей завалился на диван с книгой в руках. Обложка была какая-то черно-серая, без названия, на титуле полустертые буквы складывались в название «Мои скитания» знаменитого Владимира Гиляровского. Андрей пытался знакомиться с тем, как было поставлено газетное дело в конце XIX — начале XX века и понять, насколько то, что у них происходит в «таблоиде», отличается от дел великих предшественников.

Классик журналистики рассказывал:

«28 июня мы небольшой компанией ужинали у Лентовского в его большом садовом кабинете. На турецком диване мертвецки спал трагик Анатолий Любский, напившийся с горя».

Андрей вздохнул и перевернул страницу:

«…мы пресытились шампанским, а Лентовский своим неизменным «Бенедиктином», который пил не из ликерных рюмочек, а из лафитного стакана.

— Осадить пора, Миша, теперь не дурно бы по рюмочке холодной водочки и селяночки по-московски, да покислее, — предложил Любский.

Явился буфетчик.

— Серега, сооруди-ка нам похмельную селяночку на сковороде из живой стерлядки, а то шампанское в горло не лезет.

— Можно, а пока вот вам дам водочки со льда и трезвиловки, икорки ачуевской тертой с сардинкой, с лучком и с лимончиком — как рукой снимет.

Жадно все набросились после холодной водки и тертой икры с сардинкой на дымящуюся селянку».

Андрей почувствовал, что хочется есть. О, а вот и о газетном деле наконец речь пошла:

«Пастухов при своем «Московском листке» начал выпускать ради выставки, в виде бесплатного приложения к газете, иллюстрированный журнал «Колокольчик», а редактор «Русского курьера» Ланин открыл на выставке павильон «шипучих Ланинских вод», и тут же в розницу продавал свой «Русский курьер».

«Кислощейная газета» — как называл ее Пастухов, помещая в «Колокольчике» карикатуры на Ланина и на все лады расхваливая в иллюстрациях и тексте выставочный ресторан Лопашова».


Андрей закрыл книгу. Да, примерно все так же, как сейчас.

В гостиную вошла Ольга.

— Милый, ты не спишь?

— Отдыхаю.

— Что это ты читаешь? — Ольга повернула книгу к себе: — Мои скитания… Дорогой мой, что это тебя на скитальцев потянуло?

— Так, решил пройтись по классике.

— Ясно. Андрюша, я хотела вот спросить… — Ольга забралась на диван и попыталась поуютней прислониться к Андрею, — у тебя все в порядке?

— В смысле? На работе все хорошо, вот думаем приложение выпускать… У нас, кстати, для солянки в холодильнике есть что-нибудь?

— Надо посмотреть… А что?

— Да почему-то литературная классика настраивает на солянку с оливками и лимоном.

— Андрюша… — Ольга взялась за кайму пледа и задумчиво стала ее перебирать, с удовольствием любуясь свежим маникюром, — мне кажется, что мы как-то обособились друг от друга.

— Да? — удивился Андрей и даже поднял брови, но Ольга почувствовала, что муж был готов к этому разговору.

— Да. И еще мне кажется, что мы за бытом упускаем что-то важное. Ты когда мне последний раз дарил цветы?

— Уж и не припомню… Оль, что с тобой? Тебе скучно? Почитай что-нибудь или посмотри телевизор!

— Андрей, мне не скучно! Вернее, скучно, но я хочу поговорить с тобой!

— Ладно… — Андрей положил на пол книгу и повернулся к Ольге. — О чем говорить будем?

— Ты считаешь, что нам не о чем говорить? — обиделась Ольга.

— Оля, ты видишь, что я отдыхаю?

— Вижу. И еще вижу, что ты уходишь от ответа, Андрей, — Ольга взялась за супруга цепкой хваткой юриста.

— Оля… Хорошо. Вот послушай — мы женаты пятнадцать лет…

— Четырнадцать с половиной.

— Хорошо, пусть будет так. Тебе не кажется, что за четырнадцать с половиной мы достаточно много всего наговорили?


Андрей сказал это и осекся, видя, что слезы готовы брызнуть из глаз жены.

— Оля, я не об этом хотел сказать…

— Об этом, Андрюша…

— Прости… Оль, ты задумывалась когда-то о нашей жизни? Чего мы хотим? Куда мы идем?

— Андрей, ну, задумывалась, конечно!

— Оля… выслушай меня серьезно.

— Слушаю тебя.

— Ты вот в школе кем хотела быть? Актрисой там, певицей, балериной?

— Все девочки хотят быть певицами и актрисами.

— А все мальчики — летчиками, пограничниками и моряками. А знаешь, в чем разница?

— В чем?

— В том, что девочки создают семью и успокаиваются. А мальчики, хотя тоже создают семью, но все равно потом мечтают. И жалеют, что не стали ни летчиками, ни пограничниками, ни моряками.

Андрей встал с дивана, стараясь не прикасаться к жене, и подошел к окну. Там быстро, по-осеннему, вечерело, и было видно, как дети вереницей идут по асфальтовой тропинке к домам.

— Понимаешь, Оля, вот нельзя же жаловаться на жизнь… Вроде сами здоровы, и все есть… Но чего-то вроде как не хватает…

— Так давай уедем куда-то! Хочешь?

Андрей отвернулся от окна и спокойно спросил:

— Куда? И зачем? Давай лучше приготовим солянку…

В тот вечер солянка была хороша. С лимоном и оливками. И съели ее супруги Будниковы под разговор. Но без шампанского… Даже классикам надо следовать не во всем.

Андрей глубоко вздохнул, вспомнив о той солянке. Серьезный разговор тогда был совершенно беспредметен и не нужен. Он и сейчас бы не дал никаких результатов.

Была ли она вообще, эта самая любовь? Та самая, за отрицание которой, классик предлагал вырвать лгуну его язык. Трудно сказать. Такой любви, которая рушит все преграды, будит спящих принцесс и заставляет отправляться незнамо зачем за сорок морей в тридевятое царство, может, и не было. Но были дни и ночи вместе. И вечера, и утра. И было бессонное бдение у кровати больной дочери. И была, конечно, сама дочь и радость от осознания того, что она появится — настоящая, неподдельная — и возвышающее, окрыляющее счастье, когда она появилась.

И было то самое первое свидание на мосту, о котором так не хотелось говорить в ресторане «Под мостом», а за ним еще… ну, не сотни и тысячи, конечно, но с десяток свиданий, на которых Андрей пытался показаться остроумным и просто умным. А Ольга красивой и привлекательной. И, черт возьми, они такими и были! Честное слово, были! А еще был первый совместный отпуск и первая в уже далеко не юном возрасте поездка за границу, в Болгарию. И была до крови прокушенная рука у Андрея, когда ждал он под роддомом Катьку.