— Не ко мне, Мэг. Я чувствую, что Патрик как-то ушел из моей жизни. Иначе я бы не смогла уехать, даже при том, что король ко мне липнет.

— Отдохни, дорогая, — ласково посоветовала Мэг, — Боюсь, что вечер у тебя будет долгим.

И прежде чем уйти, старая вдова обняла невестку.

Кат даже не стала звать служанку. Она сняла свою темную одежду, легла на кровать и уснула беспокойным сном.

А когда проснулась, то Сюзан уже деловито наполняла новую фарфоровую ванну.

— Как надушить, мадам?

— Сирень, — велела Кат, лениво потягиваясь. — Я надену фиолетовое бархатное, Сюзан. Когда ты там закончишь, то принесешь мою шкатулку с драгоценностями.

Несколько минут спустя она уже сидела, перебирая многочисленные украшения, и решала, что наденет. Ее взор остановился на золотой филигранной цепочке, посверкивавшей крупными жемчужинами и аметистами. Кат приложила ее к фиолетовому платью и улыбнулась. Час спустя она уже была готова: искупана в надушенной воде, одета в фиолетовое платье с глубоким вырезом, и ее роскошные груди соблазнительно выпирали над кремовыми кружевами. Волосы цвета меди разделены пробором посередине, оттянуты назад над ушами и закручены в узел на затылке.

Спереди эта прическа казалась очень строгой. Сзади же, охваченные розовато-лиловыми и белыми шелковыми цветками, волосы выглядели обворожительно женственными.

В тот вечер в большом зале Гленкерка обедало больше двухсот человек, включая гленкеркских Лесли, ведомых молодым Джеймсом, сайтенских — со своим графом, двоюродным братом Катрионы Чарлзом, и Хэев с ее отцом во главе. Ближайшие родственники насчитывали около девяноста пяти персон, не считая Мор-Лесли, внебрачную линию семьи. Присутствовали также многочисленные Гордоны, поскольку Джордж Гордон, граф Хантли, был главой клана. И, наконец, прибыл король со своей несчетной свитой. За всю жизнь Кат не видела замок таким переполненным.

За высоким столом король оказался между невестой и ее матерью. Какая досада — Кат сидела по другую руку от сына. Прекрасная графиня Гленкерк не испытывала недостатка в поклонниках. Но когда долгий ужин закончился и начались танцы, она отказывала всем кавалерам, говоря, что станет танцевать на свадьбе у сына, но не раньше. Ведь она все еще в трауре.

Так и сидела Кат, скромно наблюдая за гостями с возвышения. Король сначала танцевал с Беллой, затем с Мэг и напоследок с Генриеттой. Выполнив свой долг, Джеймс вернулся на помост и сел рядом с графиней. Паж вложил ему в руку кубок с охлажденным вином, и он со смаком отпил. Наконец сиятельный гость сказал:

— Как это возможно, мадам, что сейчас вы еще более красивы, чем четыре года назад? Я с ума схожу по тебе. Кат! И жажду остаться с тобой наедине!

— Ваше величество очень добры.

Он издал нетерпеливый возглас.

— Почему ты держишься со мной так чопорно, любовь моя? С той минуты, как я приехал, ты не сказала мне ни единого ласкового слова.

— У вашего величества надо мной преимущество, — тихо молвила Кат. — Мы расстались не самым лучшим образом.

Король засмеялся, про себя торжествуя.

— Разберемся со всем этим потом, любовь моя. А теперь улыбнись-ка мне. — И, протянув руку, Джеймс поднял ее лицо к своему.

Изумрудно-зеленые глаза встретились с янтарными, и графиня робко улыбнулась. Король почувствовал, как им овладевает желание. Он хотел Катриону, как хотел всегда, но на этот раз главенство надо было установить немедленно. Кат — страстная маленькая лисичка, но если уж она примет его как своего повелителя, то останется ему верна.

Примерно в полночь графиня, смеясь, объявила гостям, что желающие удалиться могут это сделать, а остающиеся пусть танцуют, пьют и играют до самого рассвета.

Как и следовало ожидать, старшие по возрасту покинули залу. Однако король все сидел. Кат пришлось задержаться, чтобы пожелать гостям спокойной ночи, но наконец-то и она смогла уйти.

В спальне горничная сняла с нее платье, туфли и украшения, и все убрала. Нагрузив Сюзан целой охапкой нижних юбок, графиня с задумчивым видом стянула с себя шелковую блузу и тоже отдала.

Оставшись в одних чулках. Кат сказала:

— Отправляйся в постель, Сюзан. Уже поздно, и я могу сама все закончить. Встану поздно, так что не беспокой меня до полудня.

Девушка ответила реверансом и удалилась. Кат села на кровать. Сняв подвязки, отороченные кружевом, она скатала чулки. Расчесывая свои густые волосы, графиня вспоминала последнюю встречу с Джеймсом. Некоторое время спустя, изнуренная свадебными приготовлениями и мучимая воспоминаниями, она уснула. А проснулась от прикосновения чьего-то горячего рта к соску ее левой груди. Мигом проснувшись, Катриона увидела очень насмешливые глаза цвета янтаря. Затем вдруг взгляд короля посерьезнел, и Джеймс сказал:

— Вставай, Кат. Прежде нам надо уладить кое-какие дела.

Она в недоумении сбросила одеяла и встала с кровати совершенно голая. Глаза у короля сразу потеплели, но голос был холоден:

— Я согласен простить вам ваше прошлое дурное поведение, мадам. Но весной вы вернетесь ко двору и будете открыто жить со мной как любовница. Станете исполнять мои малейшие прихоти. Я не потерплю неповиновения, Кат! Ты принадлежишь мне! Понимаешь?

— Да, — прошептала она, ошеломленная его неожиданной яростью.

— Тогда падай ниц как рабыня и проси у меня прощения.

Ее чуть не вырвало.

— Джеми, пожалуйста! Неужели тебе надо подвергать меня такому позору? Я знаю, что ты мой господин, но не заставляй меня делать это.

— Кат, ты гордая женщина. И я не смогу поверить, что ты искренне мне покоришься, пока ты не сделаешь то, что я тебе приказал. Сколь бы тебе это ни было отвратительно. Если ты соглашаешься покориться, то надо начать с этого.

Хотя внешне Кат оставалась смиренной, внутри у нее все кипело. Если она откажется, то король не будет ей доверять. Придется уступить, чтобы развеять его страхи.

Проглотив комок в горле, графиня склонилась, и ее голова легла на туфлю монарха.

— Простите меня, милорд король, — тихо сказала она.

На какой-то ужасный миг Джеймс поставил свою ногу на ее тонкую шею. Одним нажимом он запросто переломил бы ее. Кат закусила губу до крови, пытаясь не показать ни страха, ни гнева. «Ты заплатишь за это, Джеймс Стюарт! — подумала она. — Боже милостивый! Как же, надеюсь, тебе будет больно, когда я тебя брошу! Пусть это терзает и мучает тебя всю оставшуюся жизнь и пусть не встретится тебе другой женщины, могущей ублажать тебя, как я!»

Затем внезапно нога убралась, и Джеймс уже поднимал свою рабыню. Его улыбка была нежна.

— Прости, любовь моя, но мне надо было увериться, что на этот раз ты сдашься без боя. Нет на свете другой женщины, ради которой я пошел бы на такие хлопоты, но ты стоишь того, Кат. Боже! Ты возбуждаешь меня!

Он притянул графиню в свои объятия и, немедленно припав к ее устам, раздвинул ей губы и вторгся в рот языком.

Только все самообладание Катрионы позволило ей не оттолкнуть короля. Она нашла утешение в слезах, опустив голову и рыдая ему в плечо. Довольный, что на этот раз покорил ее по-настоящему, Джеймс стал великодушным. Он опустил любовницу на кровать, взял ее лицо в свои ладони и снова поцеловал. Его пальцы прикоснулись к ее пышной груди. Сжав в руках мягкую плоть, король наклонился, и его губы принялись бродить по ее телу.

С ужасной, ошеломляющей ясностью Кат осознала, что ничего не чувствует. Ее тело, которое всегда уступало сладостному напряжению любовных ласк, теперь не отвечало на них. В испуге она слабо брыкалась под королем. Джеймс же, приняв эти движения за проявления страсти, просунул колено ей между ног и вонзился в нее.

И так был поглощен своим собственным желанием, что и не заметил, что она ничего не ощущала.

Кат мутило от страха, что Джеймс угадает ее мысли, и она выгибала навстречу ему свои бедра, шептала на ухо ласковые слова. Судя по всему, король ничего не видел вокруг себя, а когда его страсть разразилась в ней дикой бурей, она обхватила его своими руками и, прикрыв глаза, тихо замурлыкала что-то нежное.

Насытившийся Джеймс лежал на ней, тяжело дыша.

— Христос! — воскликнул он. — Никогда не встречал подобной девки, Кат! Ни одна не удовлетворяла меня так, как ты!

Король скатился на простыни, оперся на локоть и стал ее разглядывать.

— Тебе тоже было хорошо, любовь моя? Знаю, у тебя уже много месяцев не было мужчины. — Играя, он покусывал ее грудь. — Ублажил ли я тебя, Кат?

Графиня отвернулась, на какое-то время потеряв дар речи. Теперь она знала, что чувствуют все шлюхи мира.

По лицу у нее катились безмолвные слезы. Но Джеймс снова перевернул ее на спину и нежно смахнул капельки с ее щек.

— Меня называют мудрым монархом, — сказал он, — но с девками я глупец. Последним держал тебя в объятиях и ласкал Патрик. Вижу, что ты еще не смирилась с его смертью. — Руки короля обвились вокруг нее. — Я люблю вас, миледи Гленкерк. Мне страшно тебя не хватало, Кат. Страстно хотелось владеть тобой. Не плачь, милая.

Патрик рад был бы узнать, что ты под моей защитой.

Она отвечала каким-то сдавленным звуком, который был сочтен за новое проявление горя. Король притянул ее еще ближе и слегка сжал. А выпустив, встал с кровати и прошел по комнате.

— Теперь, милая, я удаляюсь, ибо этот день изнурил тебя, я вижу. — Открыв тайный ход, он шагнул в него со словами:

— Спи спокойно, моя прекрасная любовь.

И дверь за ним закрылась.

«Хоть один-то раз, — подумала Кат, — Джеймс ушел когда надо». Она лежала на спине, подложив руки под голову и разглядывая бархатный балдахин над кроватью. Что же с ней случилось? Она всегда считала свою чувственность каким-то проклятием, но теперь желала получить ее обратно! Только однажды в прошлом тело отказалось ей повиноваться, и это произошло после той ужасной ночи, когда Патрик с королем целую ночь насиловали ее разными способами. Но она в конце концов пережила. Что же случилось теперь? Было ли дело в Джеймсе? Или в ней самой? Королю оставаться здесь еще по крайней мере пять ночей, и что-то надо было предпринять.

Но что она могла сделать? Придется изображать страсть и молить Бога, чтобы Джеймс обманулся. Хотелось поговорить с кем-нибудь, кто бы понял ее положение, и помочь ей мог только один человек.

Хотя Адам Лесли поднимался рано, его жену пришлось будить горничной.

— Сюзан говорит, что госпожа Кат хочет поговорить с вами. Так! Вставайте, госпожа Фиона! Я приготовила вам платье! Поспешите! — подгоняла сонную леди ее служанка Флора.

С превеликими мучениями Фиону засунули в платье и повели по заброшенному коридору в западную башню.

Там она обнаружила, что графиня ждет ее с большим нетерпением.

— Оставь нас, Сюзан! Когда ты понадобишься, я позову. Если кто-то спросит, то скажи, что я еще сплю.

Когда девушка закрыла за собой дверь, Фиона налила себе кубок разбавленного вина и сказала:

— По твоему виду не скажешь, что ты сегодня спала.

— Я и не спала.

Фиона развалилась на кровати.

— Дай угадать, — сказала она. — Снова король!.. Знаю, он все еще питает к тебе страсть. Прошлой ночью в зале едва взгляд мог от тебя оторвать. На этот раз ты от него не скроешься. Кат. Ясно как божий день, что он намерен тебя поиметь.

— Уже поимел, Фиона, — сухо молвила Кат, — и ушел счастливый. Только одна незадача. Я ничего не чувствую. Любовник он — лучше не надо, и Бог знает, мне это требовалось. Но я не сумела возбудить в себе никакой страсти. Прошлой ночью ему так не терпелось овладеть мной, что он не заметил. Но что будет сегодня? Боже, кузина! Что мне делать? Фиона, прости, но прежде чем ты вышла за Адама, у тебя было много любовников. Неужели ты испытывала страсть со всеми? Или с некоторыми притворялась? Я не умею притворяться!

— Чепуха, — рассмеялась Фиона. — Надо просто дрыгать бедрами и немного вертеть головой. Потом ты стонешь и тяжело дышишь. Обычно мужчины настолько поглощены своей похотью, что и не замечают, испытывает ли женщина наслаждение. Послушай, Кат, это ведь всего несколько ночей. После свадьбы он уедет. Держи его крепче и шепчи, как он чудесен, как тебе нравится то, что он делает. Ты понимаешь, кузина?

— Да, Фиона, но это совсем не на несколько ночей.

Он приказал мне весной явиться ко двору.

— Черт возьми, Кат! Зачем мне об этом рассказывать?

Ведь ты же не собираешься ехать. Ты сделаешь то, что сделала бы я в твоем положении. Ты убежишь к Ботвеллу! А если нет, то ты величайшая дура, какую я знаю!

Чего же удивляться, что ты ничего не чувствуешь с Джеймсом, если у тебя был Френсис Хепберн? Вот тог-то уж настоящий мужчина!

Кат восторженно засмеялась.

— Я рада, что мы с тобой подруги, Фиона! Ты так все чудесно понимаешь! Но Боже мой! Прошлой ночью я так перепугалась! Джеми был в такой охоте, а я ничего не чувствовала!

Рот Фионы задергался, она развеселилась.