Бертрис Смолл - Любовь дикая и прекрасная

Ну, детей у них, конечно, не появляется. Осман — как раз тот случай. А если уж евнух глаз положит на какую-нибудь девушку… — Она помолчала. — Что ж, у них есть несколько способов достичь удовлетворения.

— Осман положил на тебя глаз? — взъярилась Катриона. — Он осмелился? Почему ты мне не сказала, девочка? Я бы сразу это прекратила.

— Мне казалось, что у вас и своих забот хватает, миледи, — просто ответила Сюзан.

Кат обняла служанку рукой и крепко к себе прижала.

— Ах, Сюзан! Когда мы благополучно выберемся отсюда, то, клянусь, ты никогда больше не будешь ни в чем нуждаться. Как были верны моим предкам твоя прабабушка и твоя бабушка, так и ты верна мне. Я этого не забуду.

— Мы одна семья, миледи, пусть вы и госпожа, а я служанка. Лесли никогда не бросают своих.

— Да, Сюзан. Не бросают.

И женщины надолго замолчали, наблюдая, как резвится в бассейне, распушив хвост, маленькая рыбка.

А в стамбульском доме Кира тем временем граф Ботвелл прямо-таки не находил себе места. Уже почти год, как похитили его жену. Тогда было начало лета 1598 года.

В середине сентября они с Коноллом начали свое опасное путешествие: на утлой рыбацкой лодке отплыли из Бриндизи и после перехода по Адриатическому морю достигли Иллирии, а там и устья реки Аоос.

Они вошли в реку ночью и поднимались много дней, пока дальше плыть уже не смогли. Тогда лодку пришлось оставить, вытащив ее на берег и надежно спрятав в малозаметной пещере. Теперь путь лежал пешком по лесистым горам. К счастью, погода была мягкой, и снега еще не выпадало. Перевалив в Тессалию, к истокам реки Пиньос, шотландцы нашли там, в точности, где указывал Пьетро Кира, лодку со всем необходимым. Подле их ждал молодой человек, который представился как Ашер Кира, сын Эли.

Ашер имел поручение довести путешественников до самого Константинополя, обучая их по дороге основам еврейского уклада. Перед домашними у Кира Ботвелл с Коноллом изобразят дальнего родственника и его слугу, приехавших изучить постановку дела в главном отделении банка. Это успокоит ненужное любопытство, и они смогут свободно ходить по городу.

Для большего правдоподобия граф отпустил окладистую темно-рыжую бороду и, надев шаровары, жилет и блузу с широкими рукавами, водрузив себе на голову тюрбан и подпоясавшись вышитым поясом, стал прямо-таки настоящим турком. А Конолл с его черной бородой производил даже еще большее впечатление.

Ашер Кира успешно выполнил свое поручение, и в середине декабря 1598 года они прибыли в османскую столицу. Путь занял ровно три месяца.

А теперь шел апрель 1599 года, и до сих пор Ботвелл выжидал. Но однажды, ближе к вечеру, когда он копался в счетах, вошел слуга и сказал, что Эстер Кира желает поговорить с господином в ее саду. Когда граф пришел к старой даме, та жестом предложила ему сесть рядом на скамейку. Женщина выглядела такой хрупкой и легкой, что казалось, ее унесет первый же порыв ветра, однако голос ее был тверд, а взор ясен.

— Как вы поживаете, друг мой? — спросила она.

— Хорошо, мадам, но с каждым днем горю все большим нетерпением.

— Сегодня утром я была во дворце. На днях визирь отбывает на венгерскую кампанию. Мне кажется, что вы сможете вернуть себе вашу собственность через несколько суток после его отъезда.

— С ней все в порядке?

— Да, но ей пришлось нелегко, а предстоящие дни будут самыми трудными. Она знает, что час вашей встречи приближается, и должна любыми уловками вытянуть из паши разрешение остаться на острове. Это самое удобное место для побега. Я все передумала: просто невозможно увести ее из дворца визиря, сразу поднимется суматоха, и вас немедленно поймают, со всеми вытекающими последствиями. А там — единственное место, откуда мы можем ее забрать и успеть при этом убраться восвояси. — Эстер помолчала. — Милорд, — с нежностью в голосе продолжила она, — милорд, я должна вам кое-что поведать. Вам уже говорили, что визирь ценит Инчили превыше всех женщин. Но вам не сказали, что он испросил дозволения у своей супруги-принцессы и взял любимую наложницу второй женой.

Ботвелл шепотом изрек цветистое ругательство, а старушка слегка улыбнулась.

— Итак, милорд, вы не просто заберете обратно вашу жену, вы также украдете и его жену!

Френсис расхохотался:

— Что же такого в этой девке, что все мужчины желают иметь ее только по закону? Мой бедный кузен, едва заключил династический брак с датской принцессой, сразу стал тянуть Катриону в свои официальные любовницы. Ее первый муж, Патрик Лесли, целый год гонялся за ней по всей Шотландии и только так сумел привести ее к алтарю. А я, да поможет мне Бог, оказался в изгнании за то, что среди прочих грехов тоже попытался сделать Кат своей супругой. И теперь вы говорите, что паша испросил дозволения жениться на моей жене?

С ботвелловским гоготом слился кудахтаюший смешок старой дамы. Наконец Эстер вытерла мокрые глаза и сказала:

— Мы обсудим наши замыслы через пару дней.

Всеми силами она пыталась вынырнуть из охватившей ее тьмы, борясь с удушьем и отдирая жесткую руку, которая накрыла ей рот. А когда полное сознание вернулось, над ухом у Кат прозвучал знакомый чудесный голос:

— Т-с-с, любовь моя! Это я, Френсис!

Ее глаза мигом распахнулись, и что же? Над ней склонился какой-то бородатый мужчина. Рука убралась.

Переведя дыхание, Кат ответила улыбкой.

— Проклятие, Ботвелл, ты прямо вылитый султан! — Тут у нее по лицу полились слезы, и она бросилась в объятия супруга.

А Френсис, крепко прижимая жену к себе, поглаживал ее голову и с нежностью, ласково вопрошал:

— Можно ли мне отлучиться, чтобы заработать на жизнь и чтобы вас при этом не похитили? Уж теперь-то мне пришлось за вами погоняться, будьте уверены!

Ее плечи тряслись все сильнее.

— Милая моя, все хорошо. Я здесь и увезу тебя домой. Не плачь, девочка. Ты вела себя так мужественно.

Эстер Кира рассказала, что тебе пришлось пережить.

Она вывернулась и вскинула голову. Лицо ее было искажено страданием.

— Ты меня любишь, Ботвелл?

Туг он, казалось, потерял дар речи. А потом задумался.

— Ладно, давай посмотрим. Я прошел три моря и два пролива. Теперь поверну назад и потащу за собой двух женщин. Каким же чудом будет, если мы доберемся до Италии живыми! Может, все это я делаю из любви к приключениям? Боже, мадам, как вы думаете?

— Я уже не та, что была, Ботвелл. Я любимица визиря. Ты все еще хочешь меня обратно?

Он рассмеялся, а затем снова посерьезнел.

— Моя честная, честная Кат. Ты думаешь, я ничего не знаю? Анджела ди Ликоза очень четко объяснила, что за человек ее брат. И если бы меня волновали одно только тело да постель, Кат, то я бы, наверное, и мог — хотя признаю скрепя сердце — заменить тебя другой женщиной. — Он обернул вокруг своей руки ее золотистые волосы и притянул к себе. Потом нежно потерся ртом об ее уста и улыбнулся своими теплыми сапфирово-голубыми глазами. — Но тогда, моя дражайшая любовь, кто бы честил меня по-гаэльски? И помогал мне растить наших детей? И говорил со мной о Шотландии долгими зимними ночами?

Катриона закусила губу, и ее веки сомкнулись. Но эта попытка удержать слезы оказалась напрасной, и они снова потекли у нее по щекам.

— Да, Кат, я люблю тебя, — сказал Ботвелл. — А теперь давай прекратим эти глупости. До восхода меньше двух часов. И лучше отсюда убраться побыстрее.

— А стража?

— Мы с Коноллом ее сняли.

— Их было шестеро. Вы убили всех?

— Да.

— А трупы?

— Там, где их нашла смерть.

— Нет! Прилетят стервятники, а птиц увидят крестьяне. Кто-то полюбопытствует и приедет посмотреть. Припасы для меня завезли вчера. И если не случится ничего непредвиденного, то сюда никто не явится по крайней мере неделю. Привяжите к трупам камни и сбросьте в море. Тогда не будет падали и не будет любопытных.

Френсис восхищенно покачал головой.

— Мадам, вы не перестаете меня удивлять. — Он поднял с пола сверток и подал ей. — Переоденься в дорогу.

А мы с Коноллом займемся пока остальным. Сюзан ждет в лодке. Когда будешь готова, спускайся к пристани и не пугайся, когда увидишь там молодого человека. Это правнук Эстер, Ашер. Он пройдет с нами часть пути.

— Меня пугает совсем не молодой человек, Ботвелл.

Он встал и окинул ее ухарским взглядом.

— Приятно поглядеть на вас, мадам, особенно когда столь призывно торчат ваши милые сиськи. Если бы только не приходилось так спешить! Эта постель выглядит весьма удобной.

— Здесь — никогда! — яростно возразила Кат. — Меня тут слишком долго мучили! Лучше уж пусть завалят на живой изгороди!

— Как только мы благополучно выберемся отсюда, мадам, я постараюсь утолить это ваше желание, — ухмыльнулся Френсис и еле увернулся от метко пущенной подушки. Все еще смеясь, он выбежал из беседки.

Кат соскочила с кровати. «Я снова живу. Я опять сумела выжить!» — торжествующе подумала она и от всей души захохотала.

Развернув сверток, который дал ей Ботвелл, она обнаружила там женского только нижнее белье, все остальное — синие шаровары, белая рубашка, жилет, пояс, сапоги и тюрбан — были на молодого человека. Она не стала медлить: одевшись, туго заколола себе волосы и скрыла их под цветным платком, а поверх водрузила чалму. Натянув сапоги, встала и обмотала пояс вокруг талии. Потом, бросив взгляд в зеркало, вновь его размотала, сняла рубашку и обвязала свои полные груди льняным полотенцем. Затем снова оделась, натянув поверх рубашки расшитый жилет. Еще один взгляд на себя — и по лицу ее расплылась улыбка. Никто, увидев этого молодого человека, не догадается, что имеет дело со второй женой визиря.

Она в последний раз окинула взором спальню, но брать с собой не захотелось ничего. Эстер говорила ей, что все необходимое для долгого путешествия будет прислано семейством Кира. Драгоценности, подаренные визирем, останутся здесь. На правой руке у Кат было рубиновое сердечко — память о Патрике Лесли — и бирюзовое кольцо, что дала с зельем ее покровительница, на левой — сверкало изумрудом большое обручальное кольцо от Френсиса. Другого ей ничего не требовалось.

Она даже не повернулась бросить последний взгляд на комнату и вышла.

Быстрым шагом Катриона пошла по чудесным садам. «И человек, который использовал ее как тупую скотину, больше не сможет наслаждаться своим чудесным островком!» Эта мысль доставила ей немалое удовольствие. Так она отомстит Чикалазаде-паше. Визирю все здесь будет напоминать о ней, и он скоро возненавидит сие пристанище любви.

Внезапно она споткнулась. Поперек чистой гравийной дорожки лежал чей-то труп. Кат узнала Османа. Она не испытала сожаления. Просто перешагнув, пошла дальше, а затем осторожно спустилась к пристани, где на волнах покачивалась лодка.

Ровно неделю спустя на остров Тысячи Цветов прибыла другая лодка, которая должна была отвезти жену визиря обратно во дворец. На пристани никого не оказалось, и надсмотрщик взобрался по каменным ступеням на вершину утеса. Там он обнаружил, что и беседка, и сад пусты. Стал звать Османа, но его голос затихал в чистом утреннем воздухе. Тогда, сбежав вниз к лодке, он прокричал:

— Обратно во дворец!

Лодка описала крутую дугу и заскользила по Босфору. Надсмотрщик даже не стал ждать, когда она причалит, а спрыгнул на берег и помчался что было прыти искать Хаммида.

Он нашел Великого евнуха у госпожи Латифы Султан, где тотчас бросился на колени и завопил:

— Беда, Хаммид! На острове Тысячи Цветов нет никого — ни живых, ни мертвых. Никого! Я сам все обыскал.

Лицо Хаммида вмиг посерело. А сердце принцессы стало раздираться между евнухом, который был с ней почти всю ее жизнь, и красавицей кузиной. Латифа искренне пожалела беднягу, но почувствовала облегчение оттого, что Инчили бежала. Сейчас, однако, следовало позаботиться о Хаммиде. Чика посчитает виновным именно его, а гнев великого визиря будет страшен. — Я сам поеду на остров, — объявил евнух. — Ты, наверное, ошибся. Уж кто-то там должен быть!

— Нет никого, говорю вам, — повторял надсмотрщик. — Я даже кричал. Остров пуст.

— Меняй гребцов, — велел Хаммид.

Несколько часов спустя он вернулся и снова пришел к Латифе Султан.

— На острове действительно никого нет. И никаких признаков насилия. Ни крови. Ни трупов. Ничего. Как будто их и не было. Что мне сказать моему господину, принцесса? Ведь он обожает Инчили. Она понесла его ребенка. Что я ему скажу? Визирь меня убьет.

Последние слова были произнесены с такой скорбной уверенностью, что принцесса совсем разжалобилась и испытала искушение открыть евнуху правду. Но все-таки Латифа устояла.

— Скажи ему все, как есть, Хаммид. Ведь ты только выполнял его приказания. Послал Османа с четырьмя стражниками, как было ведено моим господином Чика. Снабдил припасами на неделю, а в конце этого срока отправил лодку. Не поступало оттуда никаких вестей о беде. Как же ты мог что-то заподозрить?