«Хорошо, — подумала Эстер. — Внук мне подыгрывает».

И она продолжила:

— Ваши подозрения верны, Али Зия. Я действительно помогла женщине, которую вы зовете Инчили, вернуться к своим. Так бы поступили и вы сами, если бы знали, кто она такая.

— Это знатная дама из Европы, — объявил Хаммид.

— Это правнучка Чиры Хафиз, — отвечала Эстер.

— Как может быть такое, старая женщина? — удивился Али Зия. — Чира Хафиз оставила только одного сына, султана Сулеймана, и еще дочь, которую выдали за Ибрагим-пашу. Из ее внуков принцы Мустафа и Баязет были убиты, принц Джанхагир умер, принц Селим стал султаном Селимом II, а принцесса Михрмах вышла замуж за Рустем-пашу. Дети Ибрагим-паши и принцессы Нилуфер никогда не покидали этих краев. Ваш возраст повлиял уже вам на мозги, Эстер Кира.

— Хоть ваш возраст — только треть моего, Али Зия, мозгам вашим до моих еще далеко, — без запинки последовал ответ. — Я много лет была близкой подругой Чиры Хафиз и поэтому знала все про нее и про ее семью. В Европе у Чиры оставался брат, граф Гленкерк, из рода которого и происходит ваша беглянка. Такой же титул носил первый муж Инчили, а нынешний граф Гленкерк — ее старший сын. Благодаря любезности Чиры мы управляем огромным состоянием гленкеркских Лесли уже больше полувека. Сомневаюсь, — продолжала еврейка, — что Инчили когда-нибудь слышала о жене Селима I, но когда я впервые увидела молодую даму, то чуть не упала в обморок. Она — зеркальное отображение Чиры, подобно тому как Латифа Султан похожа на свою бабушку Фирузи Кадим. А когда обе жены визиря встали рядом, то я словно перенеслась на восемьдесят пять лет назад и даже на миг подумала, что уже умерла и мои подруги пришли меня приветствовать.

Она сделала паузу, чтобы оценить, какое впечатление производил ее рассказ. В глазах внука Эстер уловила намек на восхищение. Оба евнуха сидели, словно зачарованные, и старушка про себя улыбнулась.

Евнухи — это такие дети!

— После того как я поговорила с Инчили и порасспрашивала ее, то убедилась, кто она такая. С помощью Латифы Султан я попробовала уговорить ее принять свою новую жизнь. Но ты, Хаммид, сам знаешь, как она не находила себе места. Тогда спасать несчастную даму прибыл ее второй муж со своим помощником. Я ввела их в дом под видом кузена по имени Джон Кира и его слуги.

Заодно тайно познакомила с еврейскими обычаями, чтобы никто не заподозрил, кто они на самом деле и зачем приехали.

У меня не было другого выбора, кроме как помочь этому европейскому дворянину. Он — любимый кузен шотландского короля, а тот — наследник престарелой английской королевы и, несомненно, ей пожалуется. А та напишет своей подруге Султан-валиде Сафийе, которая поговорит со своим сыном султаном.

Скандал тогда разразится на весь мир. Лучший друг и визирь Мохаммеда удерживает против ее воли в плотском рабстве кузину шотландского короля! Вы же знаете, до чего у этих христиан строго насчет нравственности.

И как, по-вашему, почувствует себя султан, если его опутают таким клубком?

Инчили вообще никогда не должны были посылать в гарем к Чикалазаде-паше. Все подстроила сестра визиря, женщина дурного поведения, известная своим ревнивым характером и жестокостью.

Тут Эстер повернулась к младшему евнуху и пронзила его обличительным взглядом.

— Ты это знал, Хаммид. Инчили говорила тебе, кто она, и умоляла отдать ее за выкуп. Она могла сделать тебя богачом. Но ты предпочел воспользоваться ею, чтобы потешить ненасытный аппетит твоего хозяина. Имея, конечно, в виду свои цели. Но теперь-то сознаешь, в какое неловкое положение ты мог поставить султана и его правительство?

Со своих хрупких плеч она изящно переложила вину на грузные плечи евнуха. Эли Кира рот разинул от восторга. Али Зия задумался.

— Инчили здесь давно уже нет, — молвила Эстер. — А я сослужила еще одну услугу дому Османов. Когда Чикалазаде вернется из кампании, скажите ему, что у госпожи Инчили случился выкидыш и она умерла. Кстати, на самом деле никаким ребенком и не пахло. Просто нужно было как-то остаться на острове, где муж мог ее спасти. Евнухи мертвы и ничего не расскажут. Ваших гребцов не составит труда распродать и взять новых, с надсмотрщиком тоже как-то разделаетесь. А больше никто и не знает, что Инчили бежала. Люди поверят каждому вашему слову.

— Султан знает, — сказал Али Зия.

— Представьте ему дело так, будто женщина умерла, а евнухи испугались, что их обвинят, и спрятались. Затем доложите, что все, замешанные в происшествии, уже наказаны. Для Мохаммеда это не слишком важно, и он позабудет.

Али Зия кивнул:

— Вы правы, Эстер Кира. Вам хорошо знаком нрав османских правителей.

— Еще бы, — усмехнулась еврейка. — Я имею с ними дело уже почти сто лет.

Евнухи встали, а с ними банкир.

— Приношу извинения, Эли Кира, что нарушили покой этого дома. Нам казалось, что было совершено злодейство, мы подозревали вашу семью. Надеюсь, вы не сочтете нужным жаловаться султану.

— Нет, — поспешил ответить Эли. — Случилось ужасное недоразумение. И вы лишь сделали то, что вам предписывал долг.

Ага взглянул на Эстер.

— Вы просто замечательная старушка, — сухо молвил он и вышел из комнаты. Следом потянулись Хаммид с Эли.

Когда евнухи остались одни на парадном дворе дома, то старший повернулся к младшему:

— Делай так, как она сказала. Если возникнут какие-то вопросы, я тебя поддержу.

— Вы верите ей, Али?

— Да… и нет.

Ага взошел в свой паланкин и дал знак трогаться. По дороге в Ени-Сарай Али Зия пришел к важному выводу.

С влиянием Эстер Кира на семью монарха следовало покончить, и еврейке придется умереть. Даже в свои преклонные годы она оставалась хитрой сверх всякой меры и очень опасной. К тому же старая дама была живым связующим звеном с тем временем, когда на османском престоле восседали сильные люди и правили в одиночку, без советов женщин и евнухов. Али Зия не хотел, чтобы это время возвращалось.

58

Был рассветный час, и берег лежал вдали темной полосой. Пурпурные горы вонзались в небо, и над всеми высились белоголовые Олимп и Оса. Меж одним гигантом и другим простирались плодородные земли Тессалии, рассеченные надвое рекой Пиньос, которая впадала в Эгейское море.

В тот короткий промежуток между приливом и отливом, когда темно-зеленые воды реки лениво смешиваются с бирюзовыми водами моря, в устье Пиньоса скользнула небольшая лодка.

Она стояла на якоре неподалеку всю ночь, дожидаясь затишья, а теперь, спокойно войдя в реку, двинулась вверх. Случайный наблюдатель обнаружил бы на этом суденышке четырех мужчин и одну женщину, явно семью торговцев, сновавших вдоль побережья, которые сейчас направлялись в Лариссу, чтобы продать свой товар. А обитатели лодки разом издали вздох облегчения.

Еще один этап их путешествия остался позади. С того часа, как скрылся за кормой остров Тысячи Цветов, небеса были благосклонны, а волны им помогали.

Промелькнул в стороне клочок суши, где рабы османских правителей добывали мрамор — предмет султанской внешней торговли. Промчались мимо берега Дарданелл, недолго длился и переход через Эгейское море, Навстречу едва ли попалась пара-другая таких же суденышек. И была только одна остановка — на острове Лемнос, чтобы забрать на борт пресной воды.

После золотисто-голубого моря река ошеломила Катриону своей грубой красотой. Обернувшись темным плащом, графиня сидела на носу лодки и уже не знала, в какую сторону поворачивать голову. Справа — обитель богов, Олимп, откуда ниспадали к воде крутые скалы.

Слева — Оса, восстающая на пятнадцать сотен футов прямо от ложа долины. Повсюду зеленела пышная растительность, а на сочных лугах паслись прямо-таки сказочные кони.

— Они дикие? — спросила Катриона, потому что не было видно ни домов, ни людей.

— Нет, — отвечал Ботвелл, — просто с самых древних времен их выращивают таким особым способом. А людей мы скорее всего не увидим до самой Лариссы.

Турки селятся в городах и на хуторах. Пиньос протекает только через два города.

Река сужалась, входя в ущелье.

— Долина Темпе, — пояснил Френсис. Им предстал замкнутый мир, пронизанный зеленым светом. — Легенда говорит, что создал ее Посейдон, греческий бог моря. Он желал завлечь в эти дивные чертоги свою возлюбленную — дочь бога реки.

Катриона вскинула голову, и здешнее волшебное сияние отразилось в изумрудах ее глаз.

— Как красиво! И он добился ответной любви?

— Не знаю, но это весьма романтическое место. Долина связана еще и с богом солнца, Аполлоном. Он домогался девушки по имени Дафна, и та бежала сюда, чтобы укрыться. Ведь она хранила верность Диане, сестре-близняшке Аполлона. Аполлон не отставал от Дафны, и здесь он ее настиг. И тогда несчастная вознесла мольбу к своей покровительнице, заклиная спасти от позора. Богиня откликнулась, превратив девушку в цветущий лавровый куст. С тех пор долина Темпе посвящена Аполлону, а в античные времена лавровые венки победителям Пифейских игр брали именно отсюда.

— Если бы ты был Аполлоном, а я — Дафной, то я бы никогда от тебя не убежала, Френсис.

Он улыбнулся ей, а она — ему. Путешествие густо вызолотило лицо Катрионы, и ее глаза казались еще зеленее обычного. Волосы темного медового цвета, не знавшие на море ни платка, ни чалмы, выгорели и посветлели.

Она выглядела прелестно, а с тех пор как супруги Ботвелл в последний раз предавались любви, прошло уже много месяцев. Граф вздохнул: сейчас не время, а обстановка такая подходящая! Впереди показались развалины Храма Аполлона, вознесшегося высоко над рекой и окруженного могучими старинными дубами. Какое удовольствие овладеть бы здесь Катрионой!..

Тут Френсис поймал на себе ее взгляд и виновато улыбнулся. Жена тихонько засмеялась.

— Мне так жаль, Ботвелл!..

— Ведьма ты, — ухмыльнулся он.

— Нет. Просто твоя вторая половина. — И Катриона схватила его большую руку, чтобы прижать к своим губам. — Доберемся ли мы до дому, Ботвелл? — спросила она с мольбой.

— Доберемся, Кат. Обещаю тебе.

Но вот ущелья остались позади. Снова распахнулась долина Тессалии во всем своем великолепии. Прежде чем солнце достигло зенита, вдали встали стены древней Лариссы. Катриона снова покрыла волосы, а Сюзан спрятала свое хорошенькое личико под объемистыми складками черного фериджи, так что на виду остались только глаза.

Заплатив пошлину турку — начальнику пристани, беглецы получили разрешение причалить неподалеку от рынка, располагавшегося на самой набережной.

— Дом Саула Кира совсем близко, и можно дойти пешком, — сообщил Ашер. — Он вдовец, а дети его выросли и разъехались. Осталась только сестра-вдова, которая за ним ухаживает. Там вы будете в безопасности.

Путь лежал через многолюдный базар, полный существ мычащих, блеющих, кудахтающих и крякающих.

Шум животных и крики людей оглушали, и когда площадь осталась позади, все облегченно вздохнули.

Ашер привел своих товарищей на небольшой двор, окружавший желтый кирпичный домик. Саул Кира вышел навстречу и тепло их приветствовал, сразу поручив Катриону и Сюзан заботам своей сестры Абигайл. Та подозрительно оглядела вверенного ей молодого человека. Графиня стянула свой головной убор, И волосы волной обрушились ей на спину. Старушка удовлетворенно кивнула.

— Что могу для вас сделать? — спросила она.

— Ванну, — одновременно выдохнули госпожа и служанка и рассмеялись от своего единодушия.

Час спустя они появились вымытые, с волос их исчезла морская соль. Абигайл дала каждой чистую одежду, а платок и чалму Катрионы выстирали и посушили.

Евреи подобных никогда не носили, и поэтому заменить их в доме было нечем.

Пока Сюзан помогала накрывать на стол, Катриона подсела к мужчинам. Ботвелл обнял жену рукой.

— Есть добрая весть… и есть плохая, — сказал он.

— Какая добрая?

— Нас не преследуют. Им не удалось напасть на след, и они решили сказать своему хозяину, будто ты умерла при выкидыше. Но мы все равно пойдем осторожно: я не хочу натыкаться на османских чиновников, которые задают излишние вопросы. Или на каких-нибудь востроглазых работорговцев.

Она вздохнула:

— Слава Богу, что не преследуют. Но какова же плохая весть, любимый?

— Эстер Кира умерла.

— О Френсис! Но ведь возраст… Ей перевалило уже за сто лет. Что ж, да простит Господь ее душу. По-моему, у нее была великая душа.

— Да, — кивнул Ботвелл.

И хорошо, что причиной этой смерти жена посчитала старость. На самом же деле все случилось по-иному.

Произошло внезапное колебание курса турецкой валюты. По городу побежали тревожные слухи, людей умышленно настраивали против банкиров. В тот день Эстер навещала во дворце мать султана, а когда возвращалась домой, натолкнулась на разъяренную толпу. Старую даму вытащили из паланкина и забросали камнями. Назавтра курс валюты чудесным образом вернулся к своему обычному уровню. Однако Эстер Кира была уже мертва.