Катя Ткаченко - Любовь для начинающих пользователей

— Около часа, — наконец сказал Дракула, — если не останавливаться… — И вдруг добавил: — Вот только я дурак!

— Это почему? — не поняла Симба.

— В таком виде на гору не ходят, — объяснил Дракула, — там ведь лес…

— Ну и что? — спросила Симба.

— Я все ноги исцарапаю! — мрачно сказал Дракула, повернулся и быстрым шагом пошёл в сторону горы.

Симба потащилась следом, подпрыгивать ей больше не хотелось.

Козлячий племянник, повезло же с родственничком!

Неужели все люди, влюбляясь, ведут себя как идиоты?

Симба попыталась вспомнить, как вела себя, влюбившись в харю.

На гору она не убегала, но глупости делала каждый день.

Её глючило, как комп, за который уселся малолетний юзер, не знающий, когда в какую клавишу тыкать.

А ведь в любой программе есть опция Help, надо лишь пользоваться ею с умом.

Или почитать какое–нибудь руководство типа «Windows для чайников».

Для таких идиотов, как Майкл, тоже надо писать руководства.

«Любовь для начинающих пользователей» — что–то вроде этого.

Симбе такого руководства никогда не написать, она терпеть не может складывать слова в строчки.

Если, конечно, это не её сетевой дневник, о котором она уже забыла.

«Сетевой дневник!» — повторила про себя Симба, и ей захотелось кричать.

Этот придурок нашёл её сетевой дневник.

Заполз в её сетевой дневник и начитался там откровений и размышлений.

И решил, что понял, в чём корень зла.

Если обнаруживаешь корень, руки чешутся его выдрать.

Она даже знает, в какой момент эта идея пришла ему в голову.

Когда он мочил монстров, а те прятались от него по катакомбам.

Она знает эту игру, да, в принципе, все игры похожи.

И любови похожи, Майкл ведь втюрился в неё точно так же, как и она когда–то в харю.

Если бы он спросил у неё, что ему делать, она бы ответила кратко:

— Ничего!

Делать что бы то ни было бесполезно, он ещё пацан, а она — молодая женщина, перетерпевшая тяжесть хариного тела.

Майклу бы набраться мужества и подождать, пока он не влюбится в кого–нибудь другого.

Советовать всегда легко, подумала Симба и ускорила шаг — Дракула шёл так быстро, что ей пришлось его догонять.

Они уже достигли подножия горы, солнце освещало подлесок, в котором буйствовали птахи.

Внезапно Дракула остановился и вынул бинокль.

— Ты что? — спросила Симба, переводя дух. Она давно отвыкла от быстрой ходьбы и запыхалась.

Дракула ничего не ответил, он поднёс бинокль к глазам и принялся водить окулярами в разные стороны.

Симба села на траву и стала ждать, когда Дракула насмотрится.

— Вон, — сказал наконец Александр Викторович, — вон там он ломился, как безумный олень!

— Почему олень? — спросила Симба.

— Не знаю! — серьёзно ответил Дракула. — Просто в голову пришло — как безумный олень…

Симба подумала, что у Дракулы явно что–то не то с головой…

Ей вообще везло на сумасшедших. Харя, Майкл, теперь вот — Дракула… Разве нормальный человек способен затеять игру с compghost.net, а потом вдруг выступить в роли добросердечного спасителя с биноклем на груди?

Между прочим — с её биноклем!

И ещё заявить, что племянник ломился сквозь заросли, как безумный олень!

Олень по прозвищу Сумасшедший Майкл!

Найти бы этого Майкла, она снимет с себя ремень и собственноручно его выпорет.

Ремнём по голой заднице, пусть вопит, пусть багровеет, пусть даже заревёт!

Но она снимет с него штаны и всыплет!

— Идём, — сказал Дракула, убирая бинокль в футляр. — Вот сюда…

Как–то весело гикнув, он углубился в подлесок, забирая чуть в сторону, будто придерживался заранее намеченного азимута.

Симба шла за ним и сознавала, что она не просто выпорет Майкла своим кожаным ремнём.

Она выпорет его до крови, до такой же красной крови, какая сочится из её царапин — хорошо ещё, что лицо пока не пострадало.

Зато руки все исхлёстаны ветками и кровоточат, интересно, каково сейчас Дракуле?

Дракула пробирается осторожно, время от времени подпрыгивая, будто исполняя странный ритуальный танец.

И ноги у него покрыты царапинами так же, как у неё — руки.

Но и его руки покрыты царапинами, так что Дракуле хуже.

Будет знать, как посылать дурацкие мейлы, тоже мне compghost.net…

Наконец они продрались через подлесок, и Дракула бухнулся на землю у ближайшей сосны.

— Отдыхать! — скомандовал он. — Пять минут — перекур!

— Я не курю! — сказала Симба.

— Я тоже, — сознался Дракула. — Это я фигурально…

— Я есть хочу! — заявила Симба.

— Попозже, — сказал Дракула, — потерпи немного, до водопада…

— А когда водопад? — спросила Симба.

— Скоро, — сказал Дракула. — Как мне помнится, через полчаса ходьбы…

— А ты был на вершине? — полюбопытствовала Симба.

— Я ведь уже говорил, что нет! — ответил Дракула.

— Но ты знаешь, как нам идти?

— Знаю, — сказал Дракула. — Сначала до водопада, а потом всё вверх и вверх… До водопада многие доходят, а вот дальше…

— Есть хочу! — грустным голосом повторила Симба.

— Подъём! — скомандовал Дракула. — Вперёд, к водопаду!

Дракула опять шёл впереди, Симба тащилась за ним и думала, что прогулка ей не по нутру.

Намного приятнее сидеть дома за компьютером.

А тут то ветки, то корни.

Начинают болеть мышцы ног.

А Дракуле всё нипочём, движется легко, будто горный козёл.

Прыг–скок, прыг–скок, повернул куда–то в сторону, с одной тропинки перескочил на другую.

— Он тут проходил, — сказал Дракула. — Видишь, ветка сломана?

— Вижу, — кивнула Симба, хотя ничего особенного не увидела.

Они шли уже почти два часа, и она устала.

Ей хотелось есть, пить, хотелось залезть в воду и смыть с себя пот.

Симба терпеть не могла запах собственного пота.

Ей нравилось ничем не пахнуть, поэтому она ненавидела парфюмы.

Но запах парфюма всё–таки лучше запаха пота, а лучше их обоих — запах чистого тела после душа!

Ей срочно надо залезть в воду, а потом что–нибудь съесть.

Иначе она уляжется под сосну и дальше не пойдёт.

Этот гад Дракула затащил её в чащу специально.

Он дождётся, когда она рухнет без сил, склонится над ней низко–низко, ощерит клыки.

И нежно вонзит их в её шею.

Сделает надкус, сладко так улыбнется и прильнёт к шее снова.

А когда он напьётся и, сытый, сядет на землю рядом, появятся они.

Серебристые переливающиеся существа со странными волосатыми ушками.

Сколько их будет? Два, три? Целая стайка?

Они примутся кружить над ней, а потом то существо, что покрупнее, прильнёт к ранке на шее еще нежней, чем приникал Дракула, и высосет последние капли её крови…

Симбе захотелось кричать.

Дракула остановился, оглянулся и сказал до невозможности довольным голосом:

— Прибыли, сейчас будем есть!

Симба сделала несколько шагов вперёд и увидела водопад, а чуть ниже — прозрачное, манящее и уютное озерцо.

Она улыбнулась, стянула с себя майку, содрала джинсы и трусики и так, голышом, прыгнула в воду, которая показалась ей холодноватой, но всё равно такой же уютной, как и в тот момент, когда Симба впервые увидела это прозрачное, манящее зеркало.

Дракула сел на берегу возле водопада, достал из футляра бинокль, поднёс его к глазам и навёл на Симбу.

Серебристые переливающиеся существа со странными волосатыми ушками кружили над водой дружной стайкой, и Симба внезапно ощутила, что она очень счастлива.

Но кто бы ей объяснил — отчего?

Папенька сказал, что я идиот, и я был вынужден с ним согласиться.

Он сидел напротив, хотя я прекрасно знал, что его нет рядом.

И всё–таки он сидел напротив и талдычил, что только со мной могло такое случиться, что лишь такой лох, как его сыночек, мог потащиться на какую–то дурацкую гору, да ещё и сверзиться в яму.

— Вот именно, — сказала матушка, — иногда ты бываешь прав: яблочко от яблони! Ведь это твоя привычка — ходить, не глядя под ноги!

И я начал понимать, что потихонечку схожу с ума!

Насчёт идиота можно поспорить, но лицезреть папеньку, выслушивать его очередную перепалку с матушкой и одновременно сознавать, что торчишь в этой чёртовой яме… Я действительно схожу с ума, у меня шарики заходят за ролики, у меня в голове поселились глюки и закопошились тараканы!

И самое противное — мне до жути хочется есть.

Так, как никогда в жизни не хотелось!

Папенька омерзительно хихикнул и сказал:

— Раньше надо было думать!

Честно говоря, такой подлости я от него не ожидал. Мог бы, по крайней мере, проявить милосердие. Сам небось сидит сытый — наверное, они с матушкой только что с ужина. Подмывает спросить — чего вы ели? Чем там по вечерам кормят на шведском столе?

Во всяком случае, я помню, чем кормили вечерами на том шведском столе, за которым я пасся вместе с ними в тот единственный раз, когда они вывезли меня с собой.

Два года назад, на Кипре.

На том шведском столе было много–много салатов, я б сейчас всё отдал, чтобы слопать один из них. Хотя сойдёт и матушкин домашний салат из свежих помидоров, заправленный оливковым маслом и уксусом. А если туда добавить ещё зелени, сыра — такого солёного, по–моему, он называется брынзой, и маслин, получится тот салат, который нравится мне больше всего… Сгодился бы и простой салат, из одних помидоров, но даже помидоров мне сейчас не видать как своих ушей…

Стало смеркаться.

Папенька опять ухмыльнулся и покрутил пальцем у виска, сочувственно глядя на меня.

Сказать бы ему: «Слушай, забери меня поскорее отсюда», — но я отлично знал, что никто меня не услышит.

Я сижу в яме, на яму наступает ночь.

И мне безумно хочется есть.

Если бы я сейчас пасся на шведском столе, то мог бы положить себе барбекю. Или тушёного мяса. Или рыбы. А пожалуй — и того, и другого, и третьего. Папенька как пить дать предпочёл сегодня барбекю, а вот матушка — рыбу.

Она всегда предпочитает рыбу и может съесть её много, но без гарнира.

А я бы взял и гарнир.

Хотя бы этот дурацкий картофель фри.

На самом деле картофель фри лучше всего есть в «Макдональдсе», из пакетика. Жуёшь гамбургер, закусываешь картофелем фри и запиваешь кока–колой. Или коктейлем. Молочным со вкусом клубники. У меня ещё осталась вода, я делаю глоток и начинаю соображать, как лучше выбраться из этой подлой ямы.

И не могу сообразить.

Она слишком глубокая, чтобы просто подпрыгнуть и ухватиться за края.

Это раз.

Почему–то кажется, что внизу она шире, а вверху — уже.

Это два.

И стенки у неё не каменные, а земляные, если б были каменные, можно было бы вылезти, цепляясь за выступы.

Но у ямы стенки земляные, и выступов нет.

Дырок, что ли, в этих стенках понаделать?

Чем–нибудь проковырять.

Для этой цели неплохо подошла бы палка, но палки у меня тоже нет.

Есть лишь бутылка с водой, да и то — почти пустая, воды меньше чем на треть.

Я смотрю на бутылку и вдруг начинаю выть.

Я голоден, я сижу в яме и вою, как какой–то полный, абсолютный придурок.

Идиот.

Папенька правильно сказал:

— Ты — идиот!

Идиот — это хуже, чем сумасшедший, с ума сходят или не сходят, а идиотами рождаются.

Видимо, я родился идиотом, раз вляпался в эту историю.

Какой чёрт погнал меня на гору?

До сих пор я считал, что погнала меня Симба.

Но Симба не чёрт, и вообще — черти: они существуют или нет?

Тот, кто загнал меня в эту яму, — он кто?

Заготовил бы он здесь хоть немного еды, я был бы счастлив.

Я принимаюсь ковырять стенку бутылкой.

Земля крошится, в ней намечается углубление.

Света пока достаточно, сумерки — это не ночь, ночь ещё не наступила.

Если я буду ковырять усердно, то до темноты успею наделать уйму дырок.

Но почва твёрдая, и дырка ковыряется медленно, очень медленно, темнеет намного быстрее.

Выдержит ли бутылка такую нагрузку — не знаю, пластиковая бутылка для земляных работ не приспособлена.

И потом — с каждой минутой мне всё сильнее хочется есть.