– Он пошел за вином, но я в окно видела, как он в аптеку заруливает.

– Намекаешь, что больной? – невпопад спросила подруга, чтобы только не молчать и сказать хоть что-нибудь. – Или у него на тебя аллергия?

– В аптеке еще продаются презервативы, – напомнила Ирка.

– Даже так! Какие у вас темпы, однако.

– Нормальные темпы. Мы уже два раза в кино ходили и один раз в кафе.

– И что, все за один вечер?

– Ты дура или прикидываешься? – обозлилась Ирка. – Просто я тебе не рассказывала, сглазить боялась!

– И как он вообще? Нормальный?

– Ты про ориентацию? Да я после твоего Крыжовникова уже ни в чем не уверена. Хотя лучше хоть что-то, чем ничего. Знаешь, Шурик такой классный, только такой, ну, типа меня…

– Не поняла. Типа тебя – это как? Такой же вредный?

– Не груби. Он внешне немного не очень. Но это даже хорошо. Вот твой…

– Ой, я тебя умоляю. Не надо про моего, а то меня сейчас стошнит, – простонала Светлана.

– Ты рекламу смотришь?

– Он что – модель? – ахнула Света, представив себе небритого мачо из ролика про мужской дезодорант рядом с Новгородской. Лягушка на «Феррари», огурец в шоколаде, бриллиант в сухарях. Устыдившись собственных крамольных мыслей, Светлана покраснела и виновато уточнила: – Ты про какую рекламу?

– Рекламу шампуня смотрела? – вздохнула Ирка. – Про перхоть.

– Ну, вроде бы. Там во всех мальчики ничего, приятные. В чем проблема?

– Я про мужика, который изображает перхоть. Вылитый Шурик, а я все никак понять не могла, какого артиста он мне напоминает. Представляешь, романтика, сидим концерт смотрим, а тут реклама. Я чуть с дивана не упала.

– М-да, – протянула Света, не придумав, чем утешить подругу.

– Вот и я о том же. Кому красавчик на новой иномарке, кому веселый молочник, кому бобер с зубной пастой, а мне – перхоть. И так – всю жизнь. Так что неизвестно, кому хуже. Я тебя подбодрила?

– Не очень. Может, ты ему двери не откроешь?

– Чего это? Очень даже открою. Что я – с приветом? Я тоже хочу кусочек счастья, пусть даже не с красавцем, зато наверняка. С другой стороны, кто их, мужиков, разберет? Что с ними наверняка, а что – на время. Ой, что-то на меня твой отрицательный опыт разлагающе действует.

– Ладно, иди, разлагайся, – вздохнула Света. – Кстати, закинь на работе удочку, секретарь вам не нужен?

– Ну, ты спросила. У нас уже есть секретарь, это я! Нам нужен менеджер по продажам с медицинским образованием.

– Нету у меня образования медицинского.

– Я в курсе. Это я так, обрисовать картинку. Но если что, я про тебя помню. Завтра позвони, резюме составим и разошлем.

Света грустно посмотрела на звезды за запотевшим от ее дыхания стеклом. Хоть бы одна упала, тогда можно загадать желание… Она даже знала какое. Чтобы все вернулось и было как прежде. Сеня, дети и дом. Больше всего людям обычно хочется невозможного. Только всем известно: невозможное невозможно, даже если очень хочется.


Утром проблемы начали расти, как поганки после хорошего ливня. Тетя Вера убежала на работу, а Светочка оказалась один на один с детьми, которых было абсолютно некуда деть. А на своей работе ее ждала Новгородская, чтобы составлять резюме. А еще следовало найти няню. Светочка растерянно посчитала деньги и попыталась разделить их на кучки. Последние пять лет она жила, не омрачая сознание материальными проблемами – их решал Сеня. Теперь Сеню следовало вычеркнуть из условия задачи, а без него она никак не решалась. Слишком много было неизвестных: сколько запросит няня, какую ей дадут зарплату, сколько будет уходить в месяц на продукты и масса прочих иксов и игреков, которые складывались в Пизанскую башню и грозили обвалиться Светлане на голову.

Непонятно было, где и как искать няню. Фантазии хватило только на набор номера городской справочной службы. Слушая рекламные песнопения и зазывные рассказы различной направленности, она параллельно носилась по квартире за детьми, которые осваивали новую жилплощадь с упорством носорогов, запущенных в магазин богемского хрусталя.

Минут через двадцать, когда Светочкино ухо, прижимавшее трубку, распухло от ожидания и обилия ненужной информации, любезная девушка надиктовала ей телефоны агентств, предоставляющих нянь. Следующие полдня были потрачены на обзвон и сбор неутешительной информации. Няни стоили запредельных денег. Пересортировав денежные кучки, Света запечалилась – все оказалось намного сложнее и дороже, чем она рассчитывала. Времени на поиск работы оставалось еще меньше.

– Не надо делать из этого проблему. Твой Семен еще должен платить алименты. Так что не куксись, – приободрила ее Новгородская. – Кстати, ко мне Шурик переезжает жить. Я теперь буду жить с перхотью. Ха-ха. В общем, организуешься с няней, приезжай, а то я не могу долго занимать телефон. Или напиши резюме сама, а вечером перезвонишь и задиктуешь. Чего время-то терять. Крыжовников звонил?

– Нет. Не звонил. И черт с ним. Хорошо, что не звонил. Даже не представляю, как с ним теперь разговаривать.

– Но поговорить в любом случае придется. Надо же как-то определиться с деньгами и квартирой. Сколько ты будешь жить на шее у тети Веры?

– Лучше я буду с ним разговаривать с позиции силы, чем как дура-жена, которой не на что кормить детей. Вот устроюсь, организуюсь, а потом и посмотрим, кто на пузе поползет.

Глава 11

Татьяна мандражировала, как невеста на сносях перед знакомством с будущей свекровью. Зато сама невеста, которая на самом деле позиционировалась как «на сносях», весело щебетала как ни в чем не бывало.

– Карина, ты ничего не хочешь объяснить?

– А чего объяснять? – невинно хлопнула глазами дочь. – Я, кажется, влюблена. По уши. Постарайся понравиться его папе, будущий свекор, как-никак.

– Я?

– Ну, не я же. В смысле, мне кажется, что я его папе и так понравилась.

– Бред, – потрясла головой Татьяна. – Это все происходит не со мной. Хорошо, я буду дико любезна с твоим Веником и с его папой.

– А папа холостой и симпатичный, между прочим.

– Между прочим, это, кажется, ты замуж собралась.

– Еще неизвестно. Может, я передумаю, – обнадежила ее Карина, после чего мать прикусила язык и перестала задавать вопросы. Она уже воспитывала дочь в одиночку и не желала такой же судьбы своему ребенку.

Кроме того, она прекрасно помнила, какое неизгладимое впечатление произвела на Юрия Михайловича, поэтому для начала следовало реабилитироваться, а потом уже налаживать отношения, чтобы будущий родственник не смотрел на них свысока. А если копнуть глубже, то еще в Танином сознании теплилась надежда, что он обязательно расскажет Крыжовникову, каких высот добилась брошенная им женщина. Обида на Семена репейником прицепилась к ее ранимой душе и проволоклась через годы, как набор консервных банок за машиной американских новобрачных.


Дом Юрия Михайловича был похож на крепость: на подъезде шлагбаум, в дверях охранник, двери в квартире железные. Хозяин долго, молча и недоверчиво разглядывал Татьяну.

– Вы нас впустите? – она решила с самого начала следовать образу деловой женщины. Чувствуя себя ребенком, который хвастается в детском саду новым велосипедом, Татьяна небрежно бросила на столик в холле ключи от машины с тяжелым брелком «БMВ» и мобильный. Брелок ей подарили сотрудники на Новый год, а ультрамодный телефончик она купила сама для престижности. Престижность стоила дорого и была удивительно неудобной в пользовании, зато сейчас аппаратик пригодился как нельзя более кстати. Носков с удивлением проследил скольжение аксессуаров по полировке и прилип взглядом к Тане. Липнуть было к чему. Будущая теща в корыстных целях произвела сногсшибательную реставрацию внешности, обежав по кругу косметолога, парикмахера и маникюршу. Результат стоил усилий. Юрий Михайлович нервничал и даже, кажется, смущался.

– А где Веня? – с детской непосредственностью спросила Карина.

– На стол накрывает. К-хм, приятно познакомиться.

– Мы уже знакомились. – Татьяна решила играть роль оскорбленной в лучших чувствах мамаши. А как же? Ее доченьку, любимую кровиночку, сбили с пути. И нечего на них так смотреть, они не просить пришли, а разбираться.

– Да-да, конечно, проходите, пожалуйста.

В столовой высокий полный молодой человек неловко расставлял приборы. Он был точной копией Юрия Михайловича: серые глаза навыкате, светлые кучерявые волосы, только у Носкова их было раз в десять меньше, круглое брюшко под рубашкой и широкие покатые плечи.

– Здрасте, – он посмотрел на Татьяну с веселым любопытством и подмигнул Карине. – Пап, мы пойдем пошепчемся.

Не успела Таня открыть рот, чтобы возразить, как молодые люди исчезли с горизонта.

– Я не понимаю… – Она растерянно посмотрела на Юрия Михайловича, который тоже, похоже, не особо понимал, как себя вести.

– Ну, думаю, волноваться уже нет смысла. Хуже уже не будет.

– Хуже?

– В смысле – ничего не изменится, – покраснел без пяти минут дедушка и гостеприимно взмахнул руками. – Может, присядем!

– Нет, мы, безусловно, присядем, но хотелось бы услышать, что дети планируют. Раз они уже такие взрослые, чтобы принимать решения, то хотелось бы услышать, как они собираются расхлебывать последствия. Подстраховаться, так сказать. А то нам потом скинут на руки младенца, и что нам делать?

– Воспитывать, – робко предположил Юрий Михайлович.

– Да-да, я уже слышала от вас эту версию. Я сяду дома и буду изображать бабушку Красной Шапочки: печь пироги, вязать носки и сажать огород.

– Если хотите, я извинюсь.

– Хочу, – неожиданно с вызовом выпалила Татьяна.

– Приношу свои глубочайшие извинения. Был не прав, но вы тоже… Что вы в таком виде пришли? Ввели меня в заблуждение, я теперь просто идиотом себя чувствую.

– Это правильно. Не надо судить о людях по одежке. Народная мудрость. – Татьяна зачерпнула салат и вопросительно посмотрела на хозяина: – Вам положить?

– Да, пожалуй. А вы, как я понимаю, нашли работу…

– А вы как думали? – высокомерно подняла брови Таня. – Что я поседела от горя, разбежавшись с вашим Крыжовниковым, запила и опустилась? Я, наоборот, благодарна Семену Сергеевичу за то, чего сейчас достигла. Останься мы вместе, он бы тянул меня ко дну, как якорь.

– А сейчас вы, значит, как воздушный шар?

– Вас что, фигура моя не устраивает? – напряглась Татьяна. – Что за аллегории?

– Что вы! Я в положительном смысле! Имел в виду, что вы все выше и выше, к звездам, так сказать, – Юрий Михайлович даже вспотел от смущения. – Вы очаровательно выглядите, просто похорошели несказанно!

– Со вчерашнего дня? – мрачно уточнила Таня.

– Нет, вообще. И в частности. И… Давайте выпьем за встречу. Я очень рад…

– Юрий Михайлович! Вы не забыли повод, по которому мы встретились? Он не совсем праздничный! У нас в некотором роде – неприятности.

– Так дети – счастье! Почему же неприятности?

– Потому что моей дочери всего восемнадцать, и я никак не могу заставить себя радоваться ее беременности. Надеюсь, вас это не сильно удивляет?

– Ну, собственно, да. Вы правы, – смешался хозяин, но налитую водку выпил. Татьяна действовала на него странным образом. Еще когда он впервые увидел ее в офисе, много лет назад, мелькнуло странное чувство, что на эту женщину хочется смотреть постоянно, хотя, по сути, она была обычной грудастой симпатяшкой, на которую к тому же положил глаз гуляка Крыжовников. Она ушла, стерлась из памяти, а вот сейчас стояла тут, в его квартире, и у Юрия Михайловича непривычно щемило в груди. – Давайте, я все же налью вам выпить.

– Вы лучше будущих родителей позовите, а то у меня сейчас нервный тик начнется.

Через несколько минут хихикающие и довольные молодые были усажены за стол.

– Ну-с, – Юрий Михайлович повернулся к сыну. – Я так понимаю, нам есть что обсудить.

– Давайте выпьем за мир во всем мире, – провозгласил в ответ сын и покачал бокалом. Красное вино лениво мазнуло по стенкам.

– Да, за мир, – подтвердила Карина и тоже потянулась к бокалу.

– Тебе нельзя! – ахнула Татьяна.

– Нельзя? Я уже совершеннолетняя, почему это мне нельзя? – поразилась дочь и уцепила емкость за тонкую фигурную ножку.

– Потому что в твоем положении это вредно! – почти хором пропели родители.

– В моем… чем?

– Пойду за горячим, – изобразил приступ гостеприимства Веник и ретировался с поля боя.

– Кариша, я уже свыклась с этой мыслью, так что нет необходимости что-то скрывать. Мы с Юрием Михайловичем готовы стать, так сказать, одной семьей, да?.. – Она беспомощно повернулась к Носкову, немедленно с исступлением закивавшему головой: дескать, да, созрели, готовы, свыклись, и все такое.

– Вот именно, – приободрилась Татьяна. – Поэтому появление… эээ… хм… ребеночка нас даже обрадует!

– Ура! – заорала Карина. – Веник, бросай все, чеши сюда!