– Можно узнать, зачем я тебе понадобилась? – спросила она.

Майкл с трудом сдержал восхищенный возглас. Абби вы­глядела потрясающе. Она не потрудилась уложить волосы, и они свободно струились по спине. Ее платье цвета темного золота спускалось до пола мягкими складками. Но прекраснее всего были ее фиалковые глаза, метавшие искры..

– Мне нужно твое общество, дорогая.

– Мое общество? Странно! Прежде ты в нем не нуждался!

– Это совсем не так, Абби, и ты это знаешь. Пожалуйста, садись. Мы можем пререкаться за ужином, – весело сказал Майкл и отодвинул для нее стул. Она с подозрением взглянула на стул, потом на него. Он вопросительно поднял бровь. Со вздохом отчаяния Абби подошла и опустилась на стул, он едва успел пододвинуть его. Майкл не мог сдержать улыбки, садясь на свое место во главе стола. Абби сердито посмотрела на ла­кея, когда тот поставил перед ней тарелку с супом, отчего бед­няга буквально бегом вернулся обратно к буфету. На Майкла ее гнев не оказал никакого действия. Он был так рад, что она сидит справа от него, на своем законном мес­те, что все остальное не имело значения. Он украдкой бросил на Абби взгляд: она смотрела в свою тарелку и не бралась за ложку. Он с притворным безразличием пожал плечами и при­ступил к еде. Несколько минут тишину п комнате нарушало лишь по-звякиванье ложки Майкла о тонкий фарфор. Абби, оттолкнула от себя тарелку с супом.

– Чего ты хочешь?

– Я соскучился по нашим совместным ужинам. Ты не по­пробуешь суп?

– Я совершенно не голодна.

– В самом деле? Может, выпьешь?

– Нет! – без колебаний ответила Абби.

– Даже эля не хочешь? У нас большой запас, – сообщил Майкл.

Абби нахмурилась-:; – Чего ты хочешь? – повторила она.

Майкл откинулся на стуле, сложив перед собой ладони до­миком.

– Я тебе уже сказал. Я соскучился по нашим совмест­ным ужинам. – Абби закатила глаза. – Ты уже выздоровела и чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы есть в столо­вой, не так ли?

– Дело не в моем здоровье, милорд. Я предпочи­таю ужинать одна, – холодно ответила она. Майкла нисколько не обескуражили ее нарочито офици­альный тон и едкие замечания.

– А вот я не люблю ужинать в одиночестве, – сказал он спокойно. – Легкая беседа за столом способствует пищеваре­нию. – Лакей поставил перед ним тарелку. – А телятина сего­дня очень аппетитная, – небрежно заметил он и отрезал ножом кусочек, в то время как Абби даже не взглянула на свою тарелку. Уж лучше умереть с голоду, чем ужинать вместе с ним. – Надо хоть немного поесть, Абби. Ты совсем отощала.

– Ничего, поправлюсь к тому времени, как поплыву в Аме­рику. Это будет через пару недель, – с вызовом ответила она.

– В самом деле? – невозмутимо произнес Майкл и обра­тился к одному из лакеев: – Мои комплименты кухарке. Это просто восхитительно. – И он отправил в рот еще кусочек.

Абби нахмурилась.

– Значит, тебе нечего мне сказать?

– Я уже сказал. Похвалил телятину.

– Я совсем не об этом.

– А о чем? – спокойно спросил Майкл.

Абби подалась вперед и сердито уставилась на него.

– О моем возвращении в Америку. Майкл откинулся на спинку стула и перевел взгляд на люст­ру над их головами, делая вид, будто обдумывает ее заявление.

– Нет, об этом мне нечего сказать, – весело ответил он после недолгого молчания.

Абби вздохнула.

– А что ты хотела услышать? – улыбнулся он, Абби взяла вилку и принялась гонять по тарелке зеленый горошек.

– Что ты обрадуешься или, наоборот, рассердишься. В об­щем, как-то отреагируешь на то, что я сказала.

– Не вижу смысла реагировать на то, чего не произойдет, – заметил он,

Абби сердито сдвинула брови.

– Мне следовало это сделать еще несколько месяцев назад!

– Ах, вероятность этого была тогда не большей, чем сей­час. Как насчет пудинга? – спросил Майкл, кивнув лакею. – Съешь хоть что-нибудь, дорогая.

– Не хочу я никакого пудинга! Нечего мне заговаривать зубы.

Майкл кивнул лакеям, и те тихо вышли из столовой. Ког­да за ними закрылась дверь, он налил в рюмку портвейна и поднял его, словно собираясь произнести тост.

– Абби, надеюсь, ты выслушаешь меня с открытым серд­цем и без предубеждения, – начал он,

Абби перестала качать ногой. И теперь была похожа на ту Абби, которую он знал и любил. Ту, что не могла скрывать от него своих чувств. Она искоса посмотрела на него.

– Что еще ты можешь мне сказать? – с недоверием спро­сила она.

– Ты должна узнать, что и по какой причине произошло в Лондоне.

– Ты достаточно мне наговорил за последние несколько месяцев. Не уверена, что хочу услышать еще что-то, – тихо ответила Абби с искренней грустью.

Майкл поставил бокал на стол.

– Не отрицаю, я действительно наговорил много лишне­го, но разве у нас нет ничего общего, о чем мы могли бы побе­седовать?

– Общего? – Абби рассмеялась. – Громко сказано. У нас никогда не было ничего общего, – насмешливо ответила она. – Ты ясно дал мне это понять в день моего приезда.

– Было. До того дня, когда ты солгала мне насчет Гэлена, – мрачно возразил Майкл.

Абби осеклась. На лице ее отразились боль, гнев, обида, страдание и еще множество чувств.Майкл взял Абби за руку, но она вырвала ее.

– Я не собираюсь тебя обвинять, просто констатирую факт. Я понимаю, почему ты это сделала, но попытайся понять и мою точку зрения.

– И какая же это точка зрения? Что я тебя предала? Что участвовала в заговоре против тебя? Что все время лгала тебе? Это твоя точка зрения? – парировала Абби.

Майкл вздохнул,

– Это нелегко для нас обоих, дорогая. Но пойми, я хочу, чтобы ты вернулась. Я всем сердцем тебя люблю и всегда буду любить. – Нет! – Абби закрыла лицо руками, словно защищаясь. – Как ты смеешь? Как ты смеешь говорить мне это сейчас? – Она задыхалась.

– Это правда, Абби, – мягко произнес Майкл, – я люблю тебя.

В глазах Абби отразилось страдание, но она продолжала слушать его, и это был для Майкла хороший знак.

– Я не поверил Гэлену Керри, когда он явился сюда со своими претензиями. И был в шоке оттого, что ты так бессовест­но предала все то, что было между нами в Блессинг-Парке. Я и представить себе не мог, что ты притворялась, говоря о своей любви ко мне о своей привязанности и уважении.

Абби поморщилась.

– И на том спасибо, – с горечью сказала она.

– Но полной уверенности у меня не было, – продолжал Майкл. – Ты солгала мне, Абби. Не сказала, кто такой Гэлен. Поехала в Пемберхет без моего разрешения и там встретилась с Гэленом. Не сказала, что переписываешься с ним. Давала ему деньги. Это при том, что ты приехала сюда при весьма подозрительных обстоятельствах. Сама посуди, что я должен был думать?

– Я не лгала тебе, Майкл. Я просто не рассказала всего! Скрыла, что он мой кузен. В этом все мое преступление.

– Это только слова, дорогая. Глаза Абби гневно вспыхнули.

– Ты тоже не рассказал мне всего. Ни о своих подозрени­ях, ни о кукле. Это тоже только слова?

– Я не рассказал тебе потому, что не знал, в каких ты отношениях с Гэленом.

– Надо было спросить, – с горечью ответила она.

– И а этом случае ты рассказала бы мне о письмах и о деньгах?

Абби широко раскрыла глаза, избегая его взгляда.

– Если бы ты был здесь, если бы не бросил меня, будто портовую девку, я, возможно, и рассказала бы. Но потом? Со­мневаюсь. Ты даже не был вежлив со мной. И скорее всего не поверил бы мне, что бы я ни сказала. Ты думал толькоо том; как бы я не наставила тебе рога, – сказала Абби и сама удивилась собственным словам.

– Я безумно тебя ревновал, – через силу признался Майкл. Он до сих пор не мог забыть ужасную сцену в лабиринте, когда увидел Рутье и:Абби, и тряхнул головой, чтобы прогнать это кошмарное воспоминание.

– Не станешь же ты меня убеждать, что те ужасные вещи, которые ты мне наговорил, были вызваны ревностью! – ахну­ла Абби.

– Я не хочу тебя ни в чем убеждать – Но мое поведение было вызвано ревностью. Я не мог видеть тебя рядом с другим мужчиной, особенно Рутье, – сердито сказал он.

Целая минута прошла в молчании. Абби во все глаза смот­рела на Майкла. Чтобы не упасть, она оперлась о стол.

– Другой мужчина, – глухо повторила она.

– Да, я считал, что ты мне лгала. Во мне пробуждались самые низменные инстинкты, когда я смотрел, как ты танцу­ешь со своими партнерами и смеешься в обществе Рутье. Ког­да он просил у меня руки Марии, а я отказал ему, он поклялся меня погубить. Я понимал, что он пытается, использовать в своих целях тебя. – Как ни трудно это было ему, Майкл изо всех сил старался быть честным.

Слушая его откровения, Абби едва сдерживала ярость. Зна­чит, это Рутье распространял о Майкле гнустные сплетни? Гос­поди, почему никто не сказал ей об этом? Почему Майкл молчал?

– Позволь мне убедиться, что я тебя правильно поняла, – наконец заговорила она дрогнувшим голосом. – Я не сказала тебе, что Гэлен – мой кузен, не сказала о письмах, потому что тебя в то время не было в Блессинг-Парке. И еще о том, что одолжила ему деньги, мои собственные деньги. Из этого ты сделал вывод, что мы любовники и намерены тебя ограбить.

Майкл молчал: ей не нужен был его ответ, она жаждала его крови.

– А потом, хоть ты и отправился к своей любовнице, при­ревновал меня к Рутье, когда увидел, что я смеюсь в его обще­стве? – Она забарабанила пальцами по крышке тяжелого, обитого кожей дубового стола и с такой силой оттолкнула его, что он едва не перевернулся. – Господи, какой же я была дурой! А я-то считала, что ты мне не поверил, подумал, будто я тебе на каждом шагу лгала! Ты заподозрил меня в измене, потому что ревновал! Но клянусь Богом, Майкл, ты сам велел мне танцевать с другими мужчинами! – воскликнула она. – И ты никогда не говорил мне, кто такой Рутье!

Она резко повернулась и пошла к двери. Майкл вскочил и поймал ее раньше, чем она добралась до нее.

– Отпусти меня! – закричала Абби.

Майкл обхватил ее и крепко держал. Абби попыталась вы­рваться, но он сжал ее еще крепче. Знакомый аромат сирени дурманил Майклу голову.

– Я знаю, ты сердишься…

– А чего ты ожидал?

– Мне очень жаль, дорогая, я был не прав. Я только хочу вернуть все обратно. Хочу любить тебя, Абби. И хочу, чтобы ты тоже любила меня.

Абби не слушала, ее взгляд метался, из стороны в сторону, мысли стремительно проносились в голове. – А когда я в следующий раз засмеюсь, Майкл, ты тоже подумаешь, что я тебя предала? Когда снова посмотришь смерти в глаза, попросишь меня дать моему ребенку твое имя и сой­дешь в могилу, гадая, твой ли он?! – воскликнула она.

Майкл ахнул, осознав, что она неверно истолковала его слова в утро дуэли.

– Я хотел, чтобы наш ребенок носил мое имя в случае, если я погибну и ты снова выйдешь замуж! Господи, Абби, ты же мне лгала! Ты его защищала! – взревел он.

Абби захлебнулась рыданиями.

– Господи Боже мой, да я могу всем сердцем любить тебя, и у меня еще хватит любви для других людей. Вопрос так не стоит – все или ничего! Но этого ты понять не в состоянии! Ты выбираешь между женой и любовницей – все или ничего!

– Абби…

– Ты знал, что твои подозрения разрывают мне сердце? – спросила она, и глаза ее наполнились слезами. Она сердито стукнула его кулаком в грудь. – Ничего не осталось, все вдребезги разбито.

Майкл шагнул к ней.

– Нет – в гневе закричала Абби – Никогда больше не при­ближайся ко мне! Ты осел, Майкл Ингрэм, и я тебя ненавижу! – с горечью воскликнула она и выбежала из комнаты.

Ошеломленный, Майкл некоторое время стоял неподвижно, потом вернулся к столу и взял бокал с портпейном. Он потерял ее. И она права. Он действительно осел. Было три часа утра, но Абби еще не ложилась. Голова нестерпимо болела. Она мерила шагами спальню. Разговор с Майклом разбил ей сердце. Подумать только! Она еще чувствовала себя перед ним виноватой, жалела его, считала жертвой! Она смирилась с тем фактом, что он изменял ей, что не задумываясь бросил ее. Но то, что она сегодня услышала, потрясло ее. И зачем только он сказал ей, что любит ее. Ведь она так давно жаждала услышать эти слова! Она смотрела на дверь, соединяющую их спалььи, и думала, что, возможно, он уже крепко спит, а она тут страдает. Он сделал ей признание, и теперь она несла его признание, его ревность, как крест. Сама мысль об этом привела ее в ярость. Она должна прямо сейчас сказать ему, какой он бездушный негодяй. Увидеть в его глазах отчаяние. Преодолевая головную боль, Абби подошла к двери и распахнула ее, потом прошла через туалетную комнату и с силой толкнула следующую дверь. В его спальне было темно, ее освещали лишь красные угольки угасающего камина. Но Майкл сидел на вышитом покрыва­ле своей постели, вытянув одну ногу и облокотившись на колено другой. Он был в одной сорочке. Когда Абби вошла, он обер­нулся. Гнев захлестнул Абби. Она пересекла комнату и броси­лась к нему, чтобы ударить. Но его сильные руки обхватили ее и опрокинули на кровать. Абби опомниться не успела, как он навалился на нее всей своей тяжестью. Абби буквально поте­ряла дар речи и не сводила глаз с его смуглого лица.