Сильвия Дэй - Любовь джентльмена

Руки Элизабет скользнули под сюртук, стянули его и ухватились за пуговицы из слоновой кости на жилете.

– Элизабет!

Она была повсюду, стягивала одежду и дергала за застежку на бриджах до тех пор, пока Маркус не помог ей. Он понимал ее, возможно, лучше, чем она сама себя: Элизабет оказалась в ловушке, была поймана чувствами, которых избегала с момента их встречи. Теперь она бежала снова, но на этот раз к нему, а не от него.

– Сними это, – воскликнула Элизабет, разрывая корсаж, – сними это с меня!

Маркус схватил болтающиеся полы и раскрыл платье. Не снимая корсета, сорочки и горы нижних юбок, Элизабет утянула его на пол и обняла ногами бедра Маркуса.

Он рассмеялся, восхищаясь ее решимостью и животным желанием, а Элизабет, взяв член, тут же ввела его в себя и сжала скользкими шелковистыми краями.

– Господи! – выдохнул Маркус.

Каждый раз, занимаясь с Элизабет любовью, он желал, чтобы удовольствие никогда не утихало. Если его семя никогда не пустит корни, он сможет жить даже с этим.

Элизабет замерла, тяжело дыша: талия и грудь ее были зажаты нижним бельем. Она с восхищением смотрела на мужа, распростертого под ней: Маркус Ашфорд, известный своей непреклонностью, раскраснелся, глаза его горели, чувственные губы раздвинулись.

Не в силах устоять, Элизабет положила руку ему на затылок и приблизила губы к его губам. Вкус его губ, темный и опасный, ощущение его языка, шелковистого и горячего, заставили ее вздрогнуть и крепко сдавить член, трепетавший внутри.

Маркус застонал и нежно обнял ее. Потом он поднял бедра, устремляясь в ее глубины широкой головкой члена.

Полная горячего сладострастного желания, Элизабет приподнялась и пошевелила бедрами, потом опустилась, забирая его столь глубоко, что ей хотелось извиваться от удовольствия. Каждое прикосновение, каждый стон, вылетавший из горла Маркуса, говорили о том, как сильно он ее любит и как сильно она ему нужна. Элизабет знала, что он смотрит на нее. Он любил слышать ее крики, чувствовать ее желание. Ее тело волнообразно колебалось над ним, словно отдельно от разума, и растворяло в желании. Неослабевающая хватка корсета изменила ощущения, заставила ее тело быть болезненно восприимчивым.

– Возьми то, что тебе надо, – хрипло произнес Маркус. – Позволь мне дать это тебе.

Кончики ее пальцев коснулись низа его живота, и под льняной рубашкой Элизабет почувствовала твердые мышцы, гибкие от упражнений. Их взгляды встретились.

– Держи меня! – Маркус прижался губами к ее губам, проник языком в рот в ритме долгих глубоких движений члена. Элизабет была такой влажной, такой возбужденной, что каждый толчок отзывался по комнате влажным звуком.

Ради этого можно было умереть. Элизабет знала, что это правда, потому что в его объятиях она и правда умерла, а затем возродилась вновь.

Проснувшись поздно утром, Элизабет обнаружила, что находится в комнате одна. Она приняла ванну и оделась, надеясь найти Маркуса прежде, чем попадет к Маргарет и ее младенцу.

Спускаясь по лестнице, она увидела лорда Элдриджа и Эйвери – они стояли вместе с Маркусом в холле и о чем-то разговаривали.

Помедлив немного, Элизабет двинулась дальше, и Маркус встретил ее внизу лестницы.

– Доброе утро, любимая. – Его теплый и признательный взгляд говорил о многом.

– Есть новости?

– Мне придется уехать с Элдриджем. Сент-Джона видели в Лондоне, кроме того, нам надо заняться другими вещами.

Элизабет улыбнулась лорду Элдриджу и Эйвери:

– Доброе утро, милорд! Мистер Джеймс!

Гости приветствовали ее дружным поклоном.

Снова переключившись на Маркуса, Элизабет вгляделась в его лицо и заметила глубокие складки у губ.

– Ты что-то недоговариваешь?

Он помотал головой:

– Просто я волнуюсь из-за того, что приходится покидать тебя. Эйвери останется здесь, но я предпочел бы охранять тебя сам. Каждый раз, когда я отсутствую, происходит нечто плохое и…

Элизабет успокоила его, приложив палец к губам:

– Тсс! Рядом остается мистер Джеймс, и со мной все будет в порядке. Да и Уильям тоже здесь.

– Я не успокоюсь, даже если здесь будет королевская гвардия.

– Тогда останься и пошли с Элдриджем мистера Джеймса.

– Не могу. Я подал в отставку, и есть вещи, которые необходимо сделать прежде, чем я уйду из агентства.

Элизабет прикрыла рот рукой; слезы застлали ей глаза. Он сдержал обещание!

– Скажи, что это – слезы счастья.

– Я люблю тебя, – выдохнула она.

Его губы сложились в довольную улыбку.

– Вернусь, как только смогу, а пока держись подальше от неприятностей, пожалуйста.

Выйдя из Честерфилд-Холла, Маркус и Элдридж сели на лошадей.

– Ты что-нибудь говорил леди Уэстфилд? – поинтересовался Элдридж, когда они тронулись.

– Нет. Лишние волнения ей ни к чему.

– Ты считаешь волнения из-за угрозы твоей жизни лишними?

Маркус фыркнул:

– Сент-Джон давно убил бы меня, если бы захотел, но он знает, что леди Уэстфилд угрожает нечто более значительное. Все же существует вероятность того, что я тоже являюсь мишенью, однако мне в это слабо верится.

Не успел он договорить, как прогремел выстрел и жгучая боль пронзила плечо Маркуса. Для него это оказалось полнейшей неожиданностью; его лошадь заржала, и он кулем свалился на землю, после чего полдюжины человек бросились на него из засады. Когда над ним навис Толбот с кинжалом в руке, Маркус наконец понял, как глубоко он ошибался. Элдридж сказал, что Толбот хорошо работает в паре с Эйвери Джеймсом, а он оставил Элизабет на попечение того, кто желал ей зла.

И вот теперь он лежал на спине и смотрел, как деревья, затенявшие улочку, стали зеленым фоном для лезвия, приближавшегося к его горлу со смертельной точностью.

Однако самый большой страх он испытывал не из-за приближающейся смерти, а из-за того, что Элизабет по-прежнему нуждается в нем, а он уже ничем не сможет ей помочь.

– А ты прекрасно выглядишь.

Маргарет зарделась.

– Господи, Элизабет, как ты можешь говорить такое? Должно быть, я похожа на привидение, поскольку после родов не спала ни одной ночи как следует, волосы мои вечно в беспорядке, и я…

– Ты просто сияешь, – перебила ее Элизабет.

Глядя с обожанием на новорожденного сына, Маргарет улыбнулась:

– Я и не верила, что возможно любить кого-то так, как я люблю этого ребенка. Дорогая, когда у вас с Уэстфилдом будут дети…

Элизабет печально кивнула и повернулась.

– Не буду мешать – тебе пора кормить моего племянника.

– Да, но тебе совсем не обязательно уходить.

– И все же я пойду. – Элизабет вздохнула. – Вчера мы очень поздно приехали, и я все еще чувствую усталость. Если не возражаешь, я только посплю немного и вернусь.

– А где лорд Уэстфилд?

– Уехал по каким-то делам и, думаю, скоро вернется.

– Что ж, хорошо. – Маргарет кивнула. – Отдохни и возвращайся, а то мне не хватает женского общества.

Позевывая, Элизабет удалилась к себе в комнату. Она очень волновалась. Хотя Маркус утверждал, что ничего особенно не происходит, она не могла не переживать за него.

Остановившись в галерее перед своей комнатой, Элизабет нахмурилась, увидев, что дверь приоткрыта. Войдя, она увидела, что какой-то человек роется в ящиках ее секретера, и сердито окликнула его.

Человек не спеша повернулся к ней, и Элизабет, увидев в его руке нож, тяжело сглотнула.

– Что это вы делаете здесь, мистер Джеймс? – только и смогла выговорить она.

Услышав выстрелы, Толбот вздрогнул, а его глаза расширились от ужаса. Темно-красная жидкость, сочась из отверстия в груди, намочила его жилет, рука с ножом опустилась, и он рухнул на землю, заставив Маркуса откатиться в сторону, а потом дернулся и перестал дышать.

Поднявшись посреди рукопашной схватки, Маркус с удивлением смотрел на происходящее вокруг. Вооруженные люди, среди которых он никого не мог узнать, сражались насмерть, и сталь, ударяясь о сталь, издавала звуки смерти.

Хотя левая рука Маркуса висела как плеть, правая была вполне дееспособна, и он, в мгновение ока вынув саблю, приготовился защищаться.

– Успокойтесь, приятель, – неожиданно раздался за его спиной насмешливый голос, и Маркус, повернувшись, столкнулся лицом к лицу с Сент-Джоном. – Вы не в состоянии драться, – сухо заметил пират, отбрасывая в сторону дымящийся пистолет.

Маркус с отвращением посмотрел на него:

– И давно у вас служат Джеймс и Толбот?

Сент-Джон поморщился:

– Они никогда у меня не служили, хотя я имею свои глаза и уши в агентстве. Однако это не те люди, которых вы назвали.

Маркус замер, пытаясь оценить реальное положение дел, с которым столь неожиданно столкнулся. Он повернулся, ища глазами Элдриджа, но того нигде не было. Только теперь все стало проясняться.

Сент-Джон фыркнул:

– Надеюсь, теперь вы понимаете, какова правда. Я рассказал бы вам об этом раньше, но вы бы вряд ли мне поверили.

В этот момент к их ногам упал окровавленный человек, и оба быстро отскочили.

– Уэстфилд, предоставьте моим людям разобраться с этим вопросом, а вам нужно перевязать рану, пока вы не истекли кровью, и затем найти леди Уэстфилд.

Маркус скинул сюртук на залитую кровью землю и позволил Сент-Джону перевязать себя, наблюдая при этом, как пираты убирают мертвые тела с ужасающей небрежностью.

– И давно вам об этом известно?

– Уже не один год.

– А дневник?

Закрепив повязку, отчего Маркус поморщился, Сент-Джон молча отступил.

– Вы сможете сидеть верхом?

– Меня ранили, но я не инвалид.

– Тогда едем – я объясню все по дороге.

– Признавайтесь, где дневник, миледи! – потребовал Эйвери у Элизабет, и в его руке сверкнул нож.

– В безопасности.

– Никто из нас в настоящее время не находится в безопасности.

– О чем вы, не понимаю…

Эйвери быстро шагнул к ней:

– Сейчас не время кокетничать. Мне нужно, чтобы вы быстро подумали. Доверьтесь мне или умрете.

– Нет.

– Тогда не знаю, что делать. Я видел, как несколько человек приблизились к дому со стороны сада и стали осматривать окрестности.

– Неужели пираты? – с ужасом воскликнула Элизабет. – Господи, лорд и леди Баркли, ребенок…

Эйвери быстро схватил ее за локоть и подвел к двери.

– Лорд Лэнгстон уехал, Уэстфилд и Элдридж тоже. Бандиты смогут захватить вас без больших усилий: они уже обыскивали вашу комнату и знают, как попасть внутрь.

– Кто на это отважится?

Неожиданно дверной проем закрыла грозная фигура в парике, отрезая Элизабет путь к бегству. Эйвери молча указал подбородком в сторону двери:

– Он.

Маркус разглядел четырех человек спереди и трех сзади. Ослабленный потерей крови, он знал, что не сможет разделаться со всеми, поэтому лишь беспомощно наблюдал, как люди Сент-Джона, расположившись по периметру, ожидают сигнала для нападения.

– Элдридж знал все почти с самого сначала, – тихо проговорил Сент-Джон на ухо Маркусу. – Он сразу же отметил сходство между мной и братом, поэтому встретился с Хоторном, угрожая рассказать, зачем тот поступил в агентство, если…

– Если?

– Если мы не станем сотрудничать. Схема предполагалась следующая: Элдридж будет давать информацию, мы – использовать ее, а потом он получит половину доходов.

– О Господи!

Маркус с ненавистью взглянул на Честерфилд-Холл. Четыре года жизни были отданы лжи!

– Я доверял ему, – мрачно признался он.

– А Хоторн – нет, потому-то он и вел дневник.

– И что в нем?

– Ничего. – Сент-Джон пожал плечами. – Хоторн знал, что рано или поздно нас заменят на других, поэтому грозил дневником, в котором якобы содержалось свидетельство вины Элдриджа и указывались места, где спрятана добыча. Журнал должен был служить гарантией безопасности, угрозой того, что, если с нами что-нибудь случится, вероломство Элдриджа будет раскрыто и он утратит все свое состояние.

– В итоге, спасаясь, вы подставили мою жену.

– Я несу ответственность за обыск в ее комнате, но нападения – не моих рук дело. Они стали предостережением для меня. Я давно убил бы Элдриджа, но тот поклялся, что леди Уэстфилд заплатит жизнью, если он умрет от моей руки. Также он угрожал раскрыть измену Хоторна, а я не мог этого позволить. Оба мы ждали того дня, когда один сможет без вреда для себя убить другого.

Маркус с тревогой наблюдал, как пираты переносят тела людей Элдриджа к ближайшей роще.

– Почему вас не убили, когда обнаружился дневник?

– Потому что Элдридж боится, что я единственный, кто может расшифровать записи Хоторна. – Сент-Джон рассмеялся. – Он позволил вам попытаться это сделать, и, думаю, если бы вам это удалось, он убил бы вас и обвинил в этом меня. Впрочем, нам пора.