Поверить этому было трудно, но она по-прежнему ощущала, как от страха встали дыбом волоски на коже. Закрыв глаза, она видела перед собой только жуткие черные зрачки, окруженные белками с яркими кровавыми прожилками. Никогда в жизни она не встречала подобных глаз. Да и не может ни одно живое существо обладать подобными глазами.

Но стоило ей отдышаться, ее пронзил другой ледяной страх. Воспоминания, которые она подавляла изо всех сил, снова поднялись на поверхность: «Неужели я слышу голоса? Или вижу то, чего нет на самом деле?».

Ровный голос доктора Розенблатта пугал ее так же сильно, как вопль призрака-банши. Филомена попыталась подавить импульс и не зажимать уши руками. Неужели она сходит с ума? Ведь галлюцинации – это признак настоящего безумия. Филомена не понимала, что хуже: встретить демона в библиотеке Рейвенкрофта или обнаружить, что он живет у нее в голове?

Что он сказал о лэрде? Шум в ушах заглушал все, но тут его пронзил громкий писк, вой, а потом собачий лай. Филомена оторвала голову от ствола и заглянула за дерево, и там увидела берег моря и прибой.

Собачий лай стал еще громче, и Филомена поняла – случилось несчастье. Она осторожно двинулась вперед, перебралась через поваленное дерево и пошла на звук через заросли. Вскоре они расступились, и Филомена оказалась на вершине холма, поросшего травой. К северу и югу от него возвышались черные скалы. Вниз круто спускалась тропа, проложенная через уже пожелтевшую поросль, которая вела к небольшой бухте с золотистым песком.

Внизу большая овчарка и ее маленький отпрыск прыгали в набегавшем прибое, громко лая и подвывая. Время от времени сука пыталась преодолеть волны прибоя и добраться до торчащих из воды скал, на которых визжал и просил о помощи крошечный черно-коричневый щенок.

Филомена тут же забыла о демонах, оглянулась по сторонам, заткнула юбки за широкий пояс и начала спускаться по крутой каменистой тропинке вниз, к бухте, стараясь не потерять равновесия. Видимо, собаки играли на песчаном пляже, прыгали вокруг камней, когда начался прилив. Сука успела спасти только одного щенка, когда вода стала слишком глубокой, а течение быстрым, и она не успела добраться до второго.

Берег Уэстер-Росса отделен от открытого моря Гебридскими островами и островом Скай, поэтому прибой здесь не такой бешеный, как у открытого моря. Филомена была уверена, что сумеет вовремя добраться до несчастного щенка.

Она сняла туфли и чулки, еще выше подняла юбки, а собаки бегали вокруг нее. Они прыгали, лаяли, прося о помощи, спешили к воде, возвращались и тыкались ей в ноги. Приступ страха стиснул ей ребра, когда Филомена поняла, насколько холодной и опасной была вода, но вид скулящего щенка на камне заставил ее собрать все свое мужество.

– Я помогу, – сказала она обезумевшей суке, которая ни минуты не стояла на месте и не давала себя погладить. – Я достану твоего малыша!

Ледяная вода заставила Филомену затаить дыхание, но она смело преодолела несильный прибой. Вода была холодной, но жуткие ледяные ванны в клинике были еще холодней. Она точно знала, как долго может продержаться при такой температуре.

Юбки стали очень тяжелыми, потому что вода добралась сначала до колен, а потом и до бедер. Филомена быстро нащупала ногой песчаную косу, на которой играли собаки, и скоро добралась до мокрых камней. Вода еще не достигла пояса.

Подобравшись к напуганному щенку, она протянула руки, и он тут же прыгнул на нее.

– Иди сюда, маленький, – успокаивала его она, поглаживая крошечное теплое тельце. Щенок уткнулся носом ей в шею. – С тобой все теперь в порядке, я тебя спасла. Твоя мама очень беспокоилась за тебя.

Холодная вода жгла ноги, она поднималась все выше и дошла до талии. Филомена прижала к себе мокрого щенка, повернулась к берегу и замерла. На берегу находились теперь не только сука и ее щенок. Около них был мужчина, который снимал ботинки, собираясь зайти в воду. Сейчас Филомена задрожала не от холода.

Мужчина помахал ей рукой и двинулся навстречу приливу, преодолевая встречное течение значительно лучше, чем Филомена.

– Как вы там, барышня? – спросил он приветливым голосом.

Филомена понимала, что выбора у нее нет. Она замерзнет насмерть или утонет, если зайдет поглубже в море, потому что не сумеет выплыть. К тому же мокрые тяжелые юбки не оставляли надежды, что ей удастся убежать.

Боже, видимо, здесь, среди горцев, удалось вывести особую породу мужчин! Килт с тартаном Маккензи всплыл вокруг мужчины, а потом погрузился в воду, когда его большое тело вздрогнуло от холода. Мужчина был высоким и широкоплечим, его сложение напомнило Филомене тех, кто работал на полях, засеянных овсом. Он весь состоял из мускулов, ни единого грамма жира, это стало отчетливо видно, когда намокла его рубаха, которая прилипла к широкой выпуклой груди.

– Со мной все в порядке, – ответила Филомена, когда он к ней приблизился.

Не обращая внимание на то, что женщина отшатнулась, мужчина загорелой рукой подхватил ее под локоть, а другой обнял за талию и потянул к берегу, одновременно помогая ей держать на руках щенка.

– Вот я вас и вытащил, – пророкотал незнакомец.

Филомена собралась ответить, что ее не надо было вытаскивать, но призналась сама себе, что помощь загорелого мужчины очень пригодилась – ей больше не пришлось полагаться на слабеющие ноги, которым все труднее было справляться с ледяным течением Атлантики.

Когда вода стала достигать колен, к ним навстречу бросилась взволнованная сука, и щенок на руках стал вырываться и просить, чтобы его отпустили. Филомена сделала еще несколько шагов, внутренне поблагодарив незнакомца за то, что он ее отпустил, выждала, когда волна откатится, и передала щенка его матери. Собаки принялись лаять, визжать, прыгать от радости. Сука стала вылизывать обоих щенков, а те побежали по высокой траве вверх, в сторону леса.

– Вот вам и вся благодарность! – усмехнулся горец у нее за спиной.

Филомена повернулась к нему и заглянула в самые удивительные зеленые глаза, какие ей доводилось встречать. Они были значительно темнее, чем ее глаза цвета нефрита, и напомнили ту древесную листву, через которую она пробиралась сегодня.

Внимание Филомены ненадолго задержалось на его сияющей улыбке, которая осветила красивое мужское лицо. Лицо показалось ей знакомым, но одновременно она была уверена, что никогда раньше не встречала этого человека. Резкие очертания челюсти, гордый широкий лоб – у него был облик Маккензи, хотя он напоминал скорее сокола, а не ворона. Волосы были цвета мокрого песка, и под лучами солнца в них мелькали золотистые и медные пряди. Мужчина был пострижен коротко по лондонской моде, хотя одет был как горец.

– Позвольте мне поблагодарить вас от имени моих невоспитанных дворняг, – произнес он с обезоруживающей улыбкой. – Трикси прекрасно управляется с овцами, но, на мой взгляд, немного глуповата и плохо плавает.

– Не за что, – ответила Филомена, отступая в сторону травянистого холма, со стыдом осознавая неловкость своего положения. – Простите, сэр, но мне уже нужно идти.

Она пыталась справиться со своими мокрыми юбками, ощущая под босыми ногами песок. То и другое мешало ей быстро сбежать.

– Вы англичанка, – заметил мужчина дружелюбно.

– Вы правы, – ответила она и наклонилась, чтобы поднять туфли и чулки, радуясь, что вода вытянула юбки из-за пояса, куда она их раньше заткнула. Филомена надеялась, что горец не видел ее, когда она задрала подол выше колен.

– Меня зовут Гэвин Сент-Джеймс из клана Маккензи… – Он замолк и протянул ей руку, которую Филомена постаралась не заметить, продолжая подниматься вверх по склону в сторону леса. Даже не оборачиваясь, она знала, что мужчина следует за ней. – А вы кто? – спросил он, и в его голосе чувствовалось только любопытство, он не сердился на нее за невежливость.

– Я так задержалась, – сказала Филомена через плечо. – Меня давно ждут в Рейвенкрофт-Кип, возможно, даже ищут, потому что час поздний.

Она быстро взобралась на холм, немного запыхавшись, и поспешила к оленьей тропе в надежде, что ее довольно прозрачный намек на то, что она не нуждается в сопровождении, будет понят. Но нет.

– Возможно, вы почувствуете себя спокойнее, если я скажу, что работаю мастером на винокурне и знаю, кто вы такая, потому что был на дороге, когда случилось то происшествие с чекой на колесе.

Филомена остановилась у самого края леса и повернулась к молодому человеку лицом:

– Вот как? А я вас не помню.

Хотя, сказать по правде, запомнила она только могучую фигуру лэрда.

– Я все больше стоял за вашим экипажем, – сказал он довольно робко. – На мне была такая лихая шляпа.

Порывшись в памяти, Филомена поняла, кто перед ней.

– Красная шляпа и темная куртка?

– Это был я. Знаете, может, вам будет интересно, но это ваша воспитанница назвала мою собаку Трикси, когда была еще совсем маленькой!

– Вот как! – Филомена убрала выбившуюся прядь волос в пучок на затылке. Ей действительно стало теперь спокойнее, и она меньше волновалась из-за того, что осталась наедине с незнакомым мужчиной в лесу. – Простите, пожалуйста, мою нелюбезность, но я не привыкла ходить одна по лесу с незнакомыми мужчинами.

– Не стоит извиняться, – произнес он, и в его глазах мелькнула лукавая искорка. – Теперь, когда мы уже знакомы, позвольте мне проводить вас до замка. Вы англичанка, и я ничуть не сомневаюсь в ваших способностях. Но как я буду глядеть в глаза матери, если она узнает, что я бросил в лесу девушку, которая едва не утонула?

Глаза у молодого человека были такими красивыми, а выражение лица – таким искренним, что ему невозможно было отказать. К тому же она совсем не торопилась вернуться в дом, где ее преследовали демоны.

– Правильно ли я предполагаю, что вы живете где-то поблизости? – спросила Филомена, наклоняясь за цветком вереска, растущего на самом краю леса.

– Да, – и он махнул рукой на северо-запад, легко догнав ее и поравнявшись. – Я из Инвертон-Кип, к северу от Герлох. А сюда я пришел с другими работниками, чтобы заняться переработкой летнего урожая, а потом посеять озимые.

– Да? А я и не знала, что недалеко от Рейвенкрофта есть еще один Кип.

Приветливая улыбка молодого человека опять пришлась ей по сердцу.

– Это еще одно гнездо Маккензи, которым управляет граф Торн.

– Я никогда не встречала графа Торна.

– И не надо вам его встречать, – серьезно предупредил юноша. – Это сводный брат Рейвенкрофта. Он большой любитель хорошо пожить и знаменитый развратник. Такой красивой девушке, как вы, стоит его избегать, а то можно попасть в беду.

Филомена подняла в изумлении брови:

– Я и не знала, что у Рейвенкрофта есть еще братья.

Молодой горец посмотрел на нее с интересом:

– Что вы имели в виду, говоря «еще братья»?

О боже, как же она могла так оговориться? Естественно, о Дориане Блэквелле мало кто знает. То есть о том, что раньше он был Дуганом Маккензи. Филомена никогда не простит себе, если выдаст секрет, который принадлежит не ей! Особенно если доверила Блэквеллам собственную тайну.

– Не многие посторонние знают о Хеймише, – сказал молодой человек, почувствовав ее огорчение. – Удивляюсь, что вам, англичанке, сказали так много.

– Я думала, Хеймишем звали отца Рейвенкрофта.

– Так и есть, – кивнул Гэвин, внимательно на нее посмотрев. – Но точно так же зовут старшего брата Лиама.

– Господи боже, сколько же их всего, братьев Маккензи?

– Слишком много. – Гэвин стал вглядываться в глубину леса в сторону Рейвенкрофт-Кип, хотя до него было еще очень далеко.

Филомена едва успела заметить тень, которая легла на добродушное лицо молодого горца, как она тут же исчезла.

– Время, когда лэрдом был Хеймиш-старший, было для клана Маккензи из Уэстер-Росс очень тяжелым, – пояснил он. – Молодой Хеймиш был первенцем, но незаконнорожденным. Лиам появился после него. Вскоре маркиза, его мать, умерла, как говорили многие, при подозрительных обстоятельствах. Ходили слухи, что после этого родились еще один или два бастарда, и никто не знает, кто и сколько именно. Лэрд не был добрым человеком, и своим любовницам он не оставлял выбора…

Филомена кивнула, и сердце ее сжалось от жалости к тем бедным женщинам, которых бросил покойный лэрд Маккензи.

– Я кое-что слышала об этом. И этот граф Торн – один из незаконнорожденных детей?

– Нет, он – первенец от второй жены лэрда Маккензи, поэтому получил младший титул и более скромный замок.

– А что стало с младшим Хеймишем?

«Однако если его судьба была такой же ужасной, как у Дориана Блэквелла, то лучше бы мне об этом не знать», – подумала Филомена.

– В основном его воспитывали вместе с Лиамом. Они были довольно близки, вместе ушли на войну, только…

– Только что?

– Лиам вернулся, а Хеймиш погиб в море.

– Как это печально!

Какое-то время они шли молча. Филомена сорвала еще несколько побегов с поздними цветками вереска, стебельки дикой лаванды и мелкие белые цветки с пушистыми листьями, похожими на папоротник. Неожиданно ей пришло в голову, что ее букет похож на те, что кладут на могилы.