Нависая над ней, как скала, он с вызовом процедил:

— Скажи, что ты выстрелила бы в меня! — Между ними все станет ясно. Прояснится здесь и сейчас. Его обязательства перед ней развеются. И ни один самый совестливый моралист не скажет, что он не вправе поступить с нею так, как пожелает. — Скажи!

Какое-то время она молча смотрела на него огромными, сверкающими в полутьме глазами. Потом губы ее изогнулись, и она выпалила:

— Выстрелила бы!

Он улыбнулся.

— Да, — почти ласково согласился он, — выстрелила бы.

Теперь Эдриан видел, какую ошибку совершил, поддавшись воспоминаниям о юной и нежной любви, которая связала их однажды. За прошедшие годы его душа потемнела, и ее душа — тоже. Та женщина, в которую она превратилась, идеально подходила для его целей.

— Я отвезу тебя в Лондон. — Его голос звучал до странности уравновешенно, а в ушах тем временем громко бухала кровь. Он заставит ее увидеть лучшие цели, не позволит быть куклой в руках разлагающейся, пропитанной коварством семьи. Теперь она принадлежит только ему.

— Попробуй! — с яростью выкрикнула она, внезапно развернулась и коленом ударила его в пах.

Ослепнув от боли, Эдриан резко втянул в себя воздух, но его хватка на миг ослабла. Нора успела опустить пистолет и направила дуло ему в грудь.

Дверь в конце коридора открылась. Мужской голос, выкрикнул:

— Кто здесь?

Не отводя глаз от Норы, Эдриан пытался сдержать свое хриплое дыхание. Шесть лет он смотрел на нее и ничего не видел в ее лице, но вот эту необузданность, это исступление он узнал. Даже в этот отчаянный момент все его существо отозвалось на тень былого. Только сейчас в своей необузданности Нора была готова укусить его.

Ее губы слились в бескровную линию. Жилка пульса у нее на шее колотилась быстро-быстро. Эдриан понимал, что она в панике борется с нерешительностью. Но вот она сглотнула и вздернула подбородок.

— Это леди Тоу, — громко отозвалась она и посмотрела в глаза Эдриана. Ее лицо ожесточилось. — У меня здесь пленник.


Глава 7

Нора следила, как последнего из людей Ривенхема оттащили в кладовую.

— Что вы собираетесь делать? Что вы от них узнали?

Двое пришельцев обменялись взглядом, который Норе совсем не понравился. Они не назвали своих имен и говорили не по-здешнему. Однако брата они как будто хорошо знали, с удовольствием рассуждали о его таланте к игре в кости. Тем не менее Нора испытывала растущее напряжение.

Все шло не по плану. Уже час, как они раскопали погреб, вынесли все оружие, погрузили его на повозку, но отказались забирать порох, заявили, что брат ничего им про это не сказал, а потому у них нет возможности перевезти его в другое место.

Надежды Норы не оправдались, и сейчас ей хотелось, чтобы они поскорее убрались из дома. Но хотя луна уже спряталась, незнакомцы почему-то медлили. Вот эти двое все время торчали рядом с Норой, как будто следили за ней.

Отбросив условности, она решилась говорить прямо:

— Вам нельзя задерживаться.

— Еще пару минут, — отозвался черноволосый. Его смуглую, по-волчьи острую физиономию покрывала недельная щетина. — Надо их разбудить, и мы поговорим с каждым в отдельности.

— Начнем с Ривенхема, — добавил второй.

Нора пристально посмотрела ему прямо в глаза. В его речи слышался чуть заметный ирландский акцент, по внешности — выгоревшим волосам, огрубевшей от непогоды коже — он ничем не отличался от любого, кто работает на земле.

— Ривенхем вам ничего не скажет.

Его губы дернулись в зловещей улыбке, которая тут же погасла от мрачного взгляда маркизы.

— У нас свои методы, ваша светлость.

— Какие методы?

— Любой заговорит, если цена молчания слишком уж высока, — отвечал черноволосый.

Норе не понравился его тон.

— Пытки? Вы это задумали?

Он пожал плечами.

Нора вдруг поняла, что он француз. Об этом говорило его узкое лицо, слегка растянутые гласные, но этот жест окончательно подтвердил ее подозрения. Ирландец и француз рассуждают в ее кухне, как будут пытать англичанина, запертого в чулане.

— Нет! — Слово сорвалось с ее губ непроизвольно.

Оба гостя уставились на нее в полном недоумении.

— Вероятно, вашей светлости лучше пойти и прилечь, — предложил француз. — Мы сами разберемся с этим делом. Когда вы утром проснетесь, то все будет так, словно эти люди никогда вас не беспокоили.

Рука Норы, сунутая в карман фартука, стиснула рукоятку пистолета. Такое оружие непросто спрятать, и при каждом движении Нора опасалась, что оно выстрелит, но инстинкт подсказывал держать его поблизости и скрывать. Сейчас пистолет придал ей уверенности.

— В отсутствие моего брата имением управляю я, и я отвечаю за все, что здесь происходит. Ваша задача — вывезти оружие. Люди короля не должны пострадать.

Ирландец оскорбительно хохотнул:

— Хо-хо! А как вы заговорите утром, когда они пожелают узнать, отчего так крепко спали?

— Ривенхем не оставит вас в покое, — пробормотал француз.

Нора знала, что незнакомец говорит правду. Она не забыла обещания Ривенхема, не забыла, как решительно он заявил: «Я увезу тебя в Лондон», и понимала, что это значит. Теперь их обоих, ее и брата, Ривенхем считал изменниками. Но его можно понять. Уязвленная гордость мужчины способна в запальчивости обещать такое, от чего логика — в более уравновешенном состоянии — заставит его отказаться. И несомненно... несомненно, он никогда не сможет причинить ей зла.

При этой мысли Нора закусила губу. Нельзя полагаться на такие фантазии. И все же... Неужели она позволит, чтобы его убили?

Нора мотнула головой.

— Я женщина. Кто поверит, что я способна на такие дела? Вы восстановили пол. Не осталось никаких следов, что здесь произошло нечто предосудительное. Будет лучше всего, если вы растащите этих людей по постелям, и они ничего не будут знать о своем ночном путешествии.

— Они же не дураки, — возразил француз. — Они поймут, что их опоили.

— А если у них будут сомнения, Ривенхем их просветит, — добавил второй.

Нора стиснула зубы.

— Это мои заботы. А вам советую заняться своими. Думаю, их у вас хватает.

Последовало напряженное молчание. Мужчины обменялись недовольными взглядами, потом француз махнул рукой.

— Ладно, пусть будет по-вашему. — И кивнул товарищу. Тот развернулся и пошел к двери, а Нора собралась позвать остальных, чтобы разнесли спящих по комнатам. — Но Ривенхем, — вдруг снова заговорил француз, — достанется нам. Не спорьте, — резко добавил он в ответ на ее протест. — К его приезду все уже были без сознания. Если он не вернется, остальные решат, что в дороге с ним случилось несчастье. А вы можете объявить, что заболели все в доме, не только солдаты. Доказательств не будет, только подозрения. Исчезновение Ривенхема окажется даже полезно. Они будут искать его несколько дней, а иначе могут помешать нам. — И он улыбнулся, довольный своим безупречным планом.

Нора стало совсем дурно. Ее тошнило по-настоящему. Ей-то казалось, что она очень ловко все придумала. Ах, если бы Ривенхем не вернулся сегодня из своего поместья!

Будь ее брат здесь, он, вероятно, велел бы принять предложение француза. Но если она согласится, Ривенхем погибнет.

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но тут же сообразила, что не сможет убедить француза. Он лишь заподозрит ее в сочувствии к врагу.

Эдриан — враг, напомнила себе Нора, но сейчас эта мысль оказала на нее не большее воздействие, чем вчера в яблоневом саду. К тому же речь идет об ирландце и французе. Конечно, она сестра своего брата и дочь своего отца, и она помнит свой долг, но не может выдать подобным людям ни одного англичанина.

— Ривенхем — это не ваше дело, — холодно произнесла она. — Ваше дело — оружие, и не надо вмешиваться в другое.

Незнакомец удивленно моргнул. В кухню вошли остальные пришельцы. Француз отодвинул засов чулана и пропустил их внутрь. Нора не услышала протестующего голоса Эдриана, и ее тревога усилилась.

В дверях показалась первая пара с обмякшим телом солдата. Француз заговорил снова:

— Послушайте, боюсь, что я не могу...

Паника в сердце Норы вдруг обернулась гневом. Не обращая на него внимания, она прошла в холодный чулан.

Эдриан был связан. Во рту торчал кляп. Рядом спали его люди — лица безмятежны, руки и ноги свободно разметались по сторонам.

Эдриан поймал ее взгляд. Нора без слов ощутила его гнев, казалось, он обжигал ей кожу, как пламя в печи. На подбородке запеклось пятно крови.

— Миледи, — раздался за спиной голос француза.

— Вы его ранили? — Она развернулась на каблуках. — Вы избивали связанного человека?

Француз выразительно закатил глаза:

— Мы не в игрушки играем.

Норе не понравился его снисходительный тон. Пробравшись к Эдриану и став с ним бок о бок, она вытащила пистолет. Француз остолбенел.

— Сделайте мне одолжение, — ледяным тоном начала Нора, стараясь не обращать внимания на бешено колотящееся сердце, — верните всех одурманенных солдат на места, а потом уезжайте. Лорд Ривенхем останется здесь. Если же кому-то захочется возразить мне, то я не раздумывая использую этот пистолет, избрав в качестве цели вашу голову.

Она чувствовала, как впиваются в нее недоуменные взоры, но сама не сводила глаз с волчьего лица предводителя. Сузив глаза, он оглядел Нору с ног до головы в попытке оценить ее намерения и готовность их осуществить. На вид пистолет казался тяжелым, как камень, но рука Норы не дрожала.

Француз не имел права обижать ее. И она знала, что он это понимает. Она была дочерью лорда Хэкстона, нового советника законного короля Англии, его католического величества Якова Стюарта.

— Нам придется запереть вас здесь, — с кислым видом наконец произнес француз. — Мы не может допустить, чтобы он сбежал раньше, чем мы скроемся.

Он что, пытается ее напугать? Наверное.

У Ривенхема есть причины ненавидеть ее, и она может раскаяться в том, что захотела остаться взаперти в его обществе. Но отступать было некуда.

— Тогда не медлите, — объявила Нора. — Утром слуги меня выпустят.

Послышался ропот, но француз, помолчав с минуту, пожал плечами:

— Как прикажете. — И отвесил ей ироничный поклон. — Искренне надеюсь, что ваша светлость не пожалеет об этом.

Нора тоже на это надеялась.

Десять долгих минут ушло на то, чтобы вынести остальных людей Ривенхема. И все это время Нора ни на миг не опустила пистолета, направив его во француза и его подчиненных. И все это время она чувствовала опасность, находящуюся в непосредственной близости, — взбешенный лорд Ривенхем, должно быть, уже прожег своим яростным взглядом дырку в ее щеке.

Наконец дверь захлопнулась. Нора подождала, пока стукнул засов, потом звякнули петли, когда кто-то проверял его надежность, и лишь после этого опустила пистолет и облегченно вздохнула. Колени ее подогнулись, и Нора опустилась на пол. Целую минуту она тупо смотрела на пистолет. Казалось, пальцы на рукоятке окаменели. Локти и плечи горели от напряжения.

Она с трудом ослабила хватку и помахала кистями, чтобы восстановить циркуляцию крови. Когда чувствительность пальцев вернулась, Нора заставила себя посмотреть на Ривенхема.

Его глаза были закрыты. Неожиданно она ощутила странное облегчение. Напряжение отступало. Она просто сидела и смотрела на Эдриана — лицо, темное от усталости, тень золотистых ресниц на высоких скулах, длинные поджарые ноги на полу.

Наверное, ее сердце онемело так же, как пальцы, а сейчас кровь снова прилила к нему, заставляя грудь вздыматься, а щеки гореть.

Нет сомнений, что, как и предсказывал француз, ей придется раскаяться в своем решении, но она не нашла бы покоя, если бы эти люди убили Эдриана.

Протянув к нему руку, Нора хотела ощупать его, чтобы найти источник кровотечения, но от прикосновения ее руки глаза Эдриана раскрылись, и Нора замерла.

Взгляд Ривенхема не выразил ничего и ужаснул ее своим ледяным спокойствием. Она быстро вздохнула:

— Ты ранен. Куда?

Эдриан мотнул головой. Его волосы рассыпались и скрыли лицо.

Ах да, кляп! Он же не может ответить! Нора поднялась на колени, нащупала узел на затылке у Эдриана и вспомнила о маленьком ножичке на хозяйской связке ключей. Одно движение, и дело было сделано.

Эдриан выплюнул тряпку изо рта. Нора сжалась в ожидании проклятий и оскорблений. Но Эдриан молча приподнял за спиной связанные руки.

У Норы вырвался нервный смешок.

— Куда тебя ранили?

— Развяжи мне руки, — охрипшим голосом приказал он.