— Есть еще будущее, — возразила она. — Будущее и возвращение моего брата.

Его пальцы на миг замерли, но сразу вернулись к прежнему делу — медлительно и как будто лениво продолжили исследовать ее спину и талию.

— Если бы я сказал тебе, что мое самое большое желание — это вырвать тебя из этих пут, ты бы мне поверила?

Слова Эдриана изумили Нору. Она повернулась, чтобы заглянуть ему в лицо, их губы встретились.

Алхимия. Сомкнувшись, их губы уничтожили все ее доводы. Некоторым женщинам не дано изведать подобных чудес, и они никогда не узнают, чего достойны.

Нора знала. «Только настоящее», — сказал он, и эти слова заклинанием кружились у нее в мозгу, укачивая, словно колыбельная. Эдриан накрыл губами ее губы. Нора не сопротивлялась. Да, она позволит ему поцеловать себя, но ничем не станет его поощрять. Она сохранит эту минуту в памяти, как эталон, чтобы в грядущем знать, какого наслаждения она вправе ждать от мужчины.

Эдриан провел ладонью по ее спине. Его ногти легко, но вполне ощутимо скользили по коже. Нора задрожала. Должно быть, это реакция кошки, которую чешут за ухом. Теперь он губами раздвинул ей губы. Его язык коснулся языка Норы, и новая волна жара окатила ее. Руки, теперь свободные, взлетели к его голове. Пальцы зарылись в мягкие светлые волосы. Она что есть силы прижалась к Эдриану.

А ведь она намеревалась соблазнить его. Не ради себя, ради блага Дэвида. Неплохой расчет? И значит, она отдается этим удовольствиям не бездумно.

И она с жаром распахнула губы навстречу новым ласкам. Не ради себя. Она целовала его ради Дэвида, а болезненно-сладкая волна жара тут совсем ни при чем. Насколько лучше для брата, если этот человек будет ее обнимать, а не пытаться выудить у нее тайны! Даже в Библии описаны подобные случаи. Эсфирь, добродетельная царица, соблазнила царя ради спасения своего народа.

Длинные пальцы Эдриана обхватили ее лицо. Они вместе опустились на мягкую землю. Она стащила с его плеч фланелевый сюртук и вцепилась пальцами в мощные бицепсы рук, но этого ей показалось мало — она расстегнула пуговицы жилета, вытащила из бриджей подол мягкой шерстяной рубашки. Эдриан тяжело дышал, и этот звук пьянил ее, как вино, наполнял сладким триумфом. Под рубашкой обнаружилась горячая кожа. Пальцы Норы с восторгом пробежались по мощным канатам мышц.

В конце концов, чем она рискует? Ора столько лет не могла забеременеть, она была уверена, что близость с мужчиной не вызовет никаких последствий. И разве она не заслужила этой радости? Всего только раз, еще раз... Только раз, и не для себя, ради блага семьи.

И она стянула с него рубашку. Вид обнаженного торса поразил Нору. В воспоминаниях Эдриан выглядел иначе. Когда-то живот у него был гладким и безволосым, теперь его покрывали твердые бугорки мускулов, разделенных узкой полоской волос, которая убегала вниз и пряталась в бриджах.

Безобразный шрам на плече напоминал о минувших сражениях. На мгновение Нору отрезвил краткий приступ благоразумия. Что она делает? Шесть лет...

Эдриан потянулся к ней, мускулы на руках заиграли. Большим пальцем он приподнял ей подбородок. Взгляды их встретились, и Нора испытала новое потрясение — на нее смотрели глаза юноши, которого она когда-то любила. И все же перед ней был не мальчик, а мужчина, чье тело доказывало, как мало она о нем знает.

Кто знает, чему научила его жизнь, но сейчас он в отличие от Норы не выказал и тени сомнения. Притянув ее к себе, он накрыл губами ее губы. Тем временем свободная рука пустилась в долгое путешествие по ее телу — плечам, ребрам, бедрам. И каждая клеточка в ней дрожью отзывалась на эти прикосновения, просыпалась, требовала большего. Кожа натянулась, порозовела и словно бы раскалилась. Положив руку на ягодицы, Эдриан с еще большей силой прижал Нору к себе. Ее груди вдавились в его грудь. Она почувствовала, как он напряжен. В юности эрекция приводила ее в смущение... и возбуждала. Сейчас Нора чуть-чуть отстранилась, коснулась его отвердевшего стержня и провела по нему ладонью. Стон Эдриана заставил их разъединить губы. Он легонько укусил ее за шею. Нора откинула голову, подставляя шею его поцелуям, и вдруг вскрикнула, когда Эдриан ухватил ее за плечи и перекатил через себя. Его светлые волосы рассыпались по зеленой траве, как солнечные блики. Он смотрел на нее снизу вверх и улыбался. И не было в этой улыбке ни стыда, ни сомнения, одна только радость.

Теперь прошлое было открыто им обоим, в нем не осталось больше тайн. Дрожащим пальцем Нора обвела линию его губ. Эдриан крепко взял ее за бедра, уложил на спину и прижал всем своим весом к земле. Потом решительным движением стянул вниз вырез платья и припал губами к ее груди.

Нора застонала. В ней вдруг проснулась та прежняя девчонка, необузданная и беспечная. Завладев ее телом, она знать не хотела никакой житейской мудрости, приобретенной тяжелым опытом прошлого. Теперь-то Нора вспомнила, как все должно быть между мужчиной и женщиной. Вспомнила все — его яростный натиск, его руки, губы, язык. Вспомнила, как он покорял ее всем своим телом, возбуждая каждым движением и позой. Как просовывал колено ей между ног, заставляя извиваться под ним в сладких судорогах, пока губы целовали ее соски.

Нора тихонько вскрикнула, Эдриан приподнял голову и заглянул ей в глаза. Его плечи заслонили солнце, но небо вокруг светилось яркой голубизной. На миг напряженная сила его взгляда испугала Нору. Он смотрел так, словно хотел проглотить ее, как будто никакие слова и действия не могли остановить его в намерении, явственно написанном на его лице.

Но потом Эдриан испустил глубокий вздох, приложил ладонь к щеке Норы, провел пальцем по темной брови, по высокой скуле и там задержался. Его губы раскрылись, как будто он собрался что-то сказать, но передумал, нагнулся к ней и нежно поцеловал.

Вес его тела сместился. Целуя ее, он опирался на локоть, а свободная рука бродила по телу. Нора чувствовала, как прохладный воздух обдувает ее лодыжки и колени.

Горячая ладонь легла ей на бедро. Поднялась вверх. Немного спустилась. Нора инстинктивно поняла, что он ее дразнит, ощутила жгучее разочарование и попыталась вывернуться из его объятий. Но его рука и губы удержали ее на месте. Жадные пальцы Норы впивались в его тело, метались по бокам, спине, мускулистым плечам. Она оторвалась от губ Эдриана и покрыла поцелуями его шею, жаждая ощутить его руку там, где пожар разгорался всего сильнее. Провела по его шее языком, испытав триумф, когда Эдриан зашипел от страсти.

Его рука скользнула выше, с силой прижалась к жаркой и нежной плоти. Нора уткнулась в его грудь, чувствуя, как растет возбуждение. Вот оно, давно забытое ощущение — истинное желание, чистое, невыносимое, острое. В нем нет места ни стыду, ни страху. Есть только страстная жажда чувствовать над собой его власть, таять и гибнуть в его объятиях. И все время желать большего. Обнимать, обволакивать, вонзиться в него зубами...

Разрядка пришла нежданно — бешеное содрогание, сладкие судороги, слезы в глазах. Хватая губами воздух, Нора всхлипнула. Как давно, как давно этого не было...

Волна возбуждения отступила. Нора открыла глаза и с изумлением воззрилась на мир, который совсем не изменился. Она казалась себе прозрачной и почти невесомой. Не хрупкой, а наполненной жизнью. Ради этого чувства она стольким рискнула в юности и сейчас, решившись испытать его снова, как будто обрела прежнее мужество. Нора приподнялась на локте и заглянула в глаза Эдриана. Он смотрел на нее пристально и даже мрачно, но, заметив, как в ответ потемнел ее взгляд, улыбнулся, взял в ладони ее лицо и наклонился, чтобы поцеловать. Впрочем, поцелуй показался Норе слишком расчетливым, как будто он хотел переключиться на что-то иное. Ее эйфория мигом развеялась, уступив место смущению. Искусная игра его губ наводила на мысль, что он с ней еще не закончил.

Эдриан раздвинул ей ноги и лег на нее всем своим весом. Его поцелуи стали настойчивее. Тело Норы отозвалось немедленно, несмотря на возникшую настороженность. Казалось, сейчас Эдриан действует почти механически. Его бедра прижимались к ней с настойчивой силой. Теперь он сам искал удовлетворения. И если она это позволит, то вовсе не ради Дэвида.

Эта мысль вдруг открыла ей глаза на собственные побуждения — жар, что горит у нее внутри, имеет чисто животную, эгоистическую природу. Она не царица Эсфирь и не способна управлять своим желанием. Ее бедра, принимая Эдриана, раздвинулись сами собой и рванулись ему навстречу, но природная сдержанность заставила Нору очнуться.

Она сейчас не соблазняет, а становится жертвой соблазна. Ослабев душой и телом, она идет к гибели.

Нора оторвала губы от губ Эдриана.

— Подожди, — задыхаясь, прошептала она. — Я не могу.

Он замер. Потом провел пальцем по нижней губе Норы и склонил голову, пытаясь поймать ее взгляд.

— Объясни, почему?

Собираясь с силами, она глубоко вздохнула и отстранилась от его ласки. Эдриан не шевельнулся, не попытался ее удержать. Он сел на корточки и настороженно ждал объяснений.

У Норы заныло сердце, когда она взглянула на него, такого красивого и полного животной силы, которую он никогда не использует против нее. Она прикрыла глаза рукой, не зная, как выразить словами то, что так ясно было ей самой. Не могла же она признать, что страшится собственного вожделения, боится изменить долгу и лишиться решимости. Такие слова Эдриан воспримет как призыв, ему ведь нет дела до Дэвида.

— Это неразумно, — произнесла наконец она. — Нет смысла обсуждать причины. Я все уже объяснила.

— Неразумно? Да. — Эдриан помолчал. — Но, думаю, неизбежно.

Неизбежно? Норе не понравилось это слово. То, что когда-то их соединяло, казалось следствием абсолютного родства душ. Вероятно, оно было врожденным, раз выжило после стольких лет разлуки. Наверно, так назначили им звезды в момент рождения каждого из них. Но они люди, а не заложники звезд.

— Мы не животные, — сказала она, — и можем управлять своими страстями.

Несколько мгновений Эдриан удерживал ее взгляд. Нора по глазам видела, что в его голове мечутся противоречивые мысли, но не могла разгадать их. Вдруг лицо его изменилось, и он улыбнулся лукавой, озорной улыбкой.

— Но можем и удовлетворить их.

Он наклонился, провел губами по ее губам и отстранился быстрее, чем она успела запротестовать.

— Миледи так долго голодала. Боюсь, это вредно для здоровья. Позвольте же мне удовлетворить аппетит миледи.

Нора не удержалась от смеха. Он решил обольщать ее с шутками. До чего странно и приятно! Как давно за ней никто не ухаживал...

Когда Эдриан придвинулся, она отшатнулась, но ей помешала юбка.

— Нет, — сказала она — Эдриан... — Но он уже положил руку ей на плечо и, удерживая на месте, агрессивным поцелуем прекратил возражения. Его язык глубоко проник ей в рот. Он навалился на нее всем своим весом.

О Боже, как хорошо было бы лечь с ним, забыть о тревогах и бедах и отдаться только радостям плоти. Но на сей раз ее совесть не успела заснуть и диктовала свою волю, даже когда Нора его целовала. Наконец она оторвалась от губ Эдриана и отвернулась.

— Перестань! Ты не заставишь меня предать брата.

— Брата! — с резким смешком повторил он. Нора снова повернула к нему голову. Выражение недоверия на его лице удивило ее. — Нора, — воскликнул Эдриан, — это не имеет никакого отношения к твоему брату! Здесь только я и ты, и больше никого.

Она вцепилась пальцами в сырую траву — почва еще не просохла после недавних дождей. Он что, совсем ни о чем не думал, когда уложил ее прямо здесь?

Если бы хоть на миг Эдриан посмотрел на нее не как на сестру своего врага, не как на инструмент для достижения цели, а просто как на женщину... Женщину, которую он вожделеет.

Видит Бог, Эдриан достоин того, чтобы его хотеть. Сильный, высокий и светлый, как ангел, он обладает к тому же дьявольским талантом, кроющимся в его руках и губах. При одном взгляде на него женщины лишаются разума.

Нора закусила губу. «Сосредоточься», — приказала она себе, вырвала пучок травы и отшвырнула прочь.

— Не пытайся нас разделить. Мы одно целое, я и брат.

Эдриан снова рассмеялся. Но на сей раз легче и веселее:

— Господи, Боже мой. Да нет же! Я никогда не валял по траве твоего брата, и, думаю, он это подтвердит.

Нора, удивляясь сама себе, не сдержала улыбки. Они говорят о серьезных вещах, отчего же ей так легко?

— Всего два дня назад ты запер меня в комнате, чтобы допрашивать, — напомнила она. — Почему я должна тебе верить?

— Потому что я даю тебе честное слово, — отвечал он. — Всем, что мне дорого, я клянусь, что у меня самые постыдные намерения, которые не имеют ничего общего ни с благополучием королевства, ни с теми обетами, которые я дал королю. — Он перекатился, встал на колени и наклонился так, что их лица почти коснулись друг друга. — Соблазнить тебя — это само по себе награда, — добавил он шепотом.