Нора считала, будто знает, что ждет ее брата. Возможно, она полагала, что у нее будут недели и даже месяцы для того, чтобы вымолить ему помилование. Но суд над ним будет всего лишь развлечением для толпы, жаждущей крови. Дэвид Колвилл умрет не позже чем через месяц.

«Это не мое дело».

Стол свалился набок. Зрителей забрызгало пивом. Лорд Джон выругался, вскочил на ноги и вытер глаза рукавом.

— Черт бы побрал этих простолюдинов! — Лорд Джон опустил руку и вскрикнул: — Боже! — Он сунул руку почти в лицо Эдриану. — Смотрите! Какая-то сволочь украла все мои перстни!

Эдриан холодно приподнял бровь. На руке Гардинера действительно не было ни одного кольца.

— Ловкий вор, — заметил он.

— Надо обыскать эту компанию!

В дальнем конце зала раздался треск — дерущиеся опрокинули еще один стол.

— Как хотите, — отозвался Эдриан. — Похоже, это одна шайка.

Несколько мгновений лорд Джон постоял в нерешительности, потом сквозь зубы выдохнул.

— Нет, — пробормотал он. — Нет. Пусть радуются неправедному богатству. Бог их накажет. — Он скованно поклонился Эдриану: — С вашего разрешения, я ухожу.

Эдриан приподнял кружку в знак прощания, а потом сделал большой глоток, чтобы отметить трусливый уход лорда Джона. За неимением других радостей следовало праздновать самые мелкие победы.

Пиво было темным, крепким и соленым, как морская вода. Не следует им увлекаться. Дурманить себе мозги — плохая привычка. Решения следует принимать на трезвую голову, спокойно, истребив все мысли о Норе. Он справится с этой новой привычкой смотреть на мир ее глазами.

Сегодня вечером она пыталась с ним заговорить, задержать его, когда он собрался уйти. Нельзя давать ей возможность объясниться или о чем-то попросить. Это вредно и для него, и для нее. Эдриан уже решил, что следует предпринять.

Шум все усиливался.

— Вот так красотка! — загоготал какой-то бездельник за соседним столом. Эдриан проследил за его взглядом и вполголоса выругался. В дверях стояла Нора. У нее меньше здравого смысла, чем у полевки. Во всяком случае, зверек соображает, что, если поднялся шум, надо спрятаться и сидеть, не высовывая носа.

Вместо этого Нора обвела глазами все помещение, заметила Эдриана и, стиснув зубы, решительно направилась в самую гущу пьяного сброда.

В тот же миг Эдриан вскочил на ноги, подавив мимолетный позыв дать ей возможность прочувствовать последствия своих действий. Она желает поступать по-своему, так пусть попробует на вкус плоды своей безрассудности.

Но что он за клоун! Может сидеть и часами изображать безразличие к ней, а при одном взгляде на нее тотчас теряет всю решительность.

Боже, скольких плотоядных взглядов она удостоилась, пока пробиралась сквозь толпу. Эдриан готов был растерзать наглецов. Расталкивая публику и не слушая жалоб, он бросился ей навстречу. Маленькая упрямая дурочка! Неужели она думала, что эта публика не проявит к ней интереса? В розовом шерстяном костюме для верховой езды, лишь немного забрызганном дорожной грязью, она выглядела здесь на редкость неуместно. Свежая чистота ее кожи, блестящая корона черных непокрытых волос, мрачная решимость, с которой она выносила шуточки окружающих, даже холодное выражение серых глаз — все бросало вызов присутствующим. Эдриан сам испытывал схожее чувство — хрупкие создания, словно бы парящие над мерзостями повседневной жизни, вызывают не почтительное восхищение, а разжигают злобную страсть, желание уничтожить то, чем не в состоянии обладать.

Эдриан оттолкнул очередного бедолагу, все время пытаясь угадать возможные осложнения по лицам тех, кто пялился на нее, подначивал друг друга, отпускал замечания. Дело было не только в элегантном наряде Норы. Само ее появление здесь давало этому сброду повод думать, что ее вкусы будут так же примитивны, как их восхищение ее грудью.

Эдриан почти добрался до нее, когда начались неприятности. Один из пьяниц, распростершихся у ног Норы, вдруг вытаращил на нее глаза и завопил:

— Ангелочек! — Схватил ее за юбку и потянул. — Ангелочек, уважь меня!


Пропойца с грязным лицом повис у нее на юбке. Нора потеряла равновесие. Чьи-то руки услужливо поддержали ее, и на миг Норе показалось, что она в безопасности. Но руки проявили настойчивость, норовя ущипнуть за грудь или шлепнуть по ягодицам. Она развернулась, чтобы оттолкнуть наглеца, но рук теперь было слишком много. Ее окружили страшные рожи, с мерзкими, прокуренными ухмылками.

Толпа росла. Вонючие тела давили на нее, дышали потом и алкоголем. Она локтем оттолкнула чьи-то хищные руки, но кто-то едва стоящий на ногах схватил ее за волосы и потащил назад. Нора закричала и ногтями вцепилась в руку негодяя.

Вдруг все разом от нее отцепились. Нора расправила плечи и увидела, как Эдриан схватил обидчика за глотку и отшвырнул прочь. Еще одна нахальная рука нащупала ее ягодицы. Эдриан сделал шаг в сторону и кулаком нанес мерзавцу мощный удар в лицо.

Его рука обхватила Нору за талию. Расчищая дорогу локтем и плечами, Эдриан потащил жену к выходу.

— Ты должна была, — прорычал он ей в ухо, — сидеть в своей комнате.

У Норы не было сил отвечать. Она вцепилась в него и старалась удержаться на ногах. Пьяный, который первым схватил Нору за юбку, опять встал у них на пути. Эдриан взял его за клок грязных волос и лбом стукнул о поднятое колено, он совершил этот акт насилия так легко и даже элегантно, что Нора, несмотря на испуг, не могла им не восхититься. Бродяга повалился под ноги дружкам.

Крики усиливались. Люди все напирали. Нора не могла понять, почему обычная толчея превратилась вдруг в лютую давку. Теперь все дрались друг с другом, а тем, кто хотел выбраться из толчеи, мешали зрители, скопившиеся вокруг заварушки. В Нору едва не угодил чей-то кулак, но Эдриан успел отразить его локтем. Наконец-то, наконец-то она увидела дверь, в которую входили все новые желающие поглазеть на потасовку. Эдриан пробился сквозь вновь прибывших и вытолкнул Нору в холл. Духоте и шуму пришел конец.

— Шагай! — Эдриан выпустил из рук талию Норы, но сам остался сзади, подталкивая ее к лестнице. — Наверх.

Нора ведь хотела поговорить с ним. Поспорить. Потребовать серьезного разговора, вообще любого разговора. Она и представить себе не могла, что сегодня они ночуют в седьмом круге ада. Иначе бы она непременно осталась у себя в комнате!

Подхватив юбки, она с горящим лицом поспешила вверх по лестнице. Эдриан следовал за ней так близко, что при каждом шаге их тела соприкасались. На площадке он взял ее за локоть и повел по коридору с такой скоростью, что Нора едва за ним поспевала. Дверь в ее комнату он толкнул плечом. Гризель, которая чистила у огня платье, вскочила как ошпаренная.

— Вон отсюда! — взревел Эдриан.

Гризель бросила испуганный взгляд на свою госпожу. Нора едва заметно кивнула. Горничная прижала платье к груди и выскочила из комнаты. Дверь захлопнулась. Эдриан, тяжело дыша, привалился к ней спиной. Потом он медленно повернул голову, в сторону Норы. От его жесткого взгляда у нее мороз пробежал по коже. Повисло тягостное молчание.

Оттолкнувшись от двери, Эдриан шагнул к Норе. Она не стала пятиться. Она его не боится! Вот только она никогда не видела его в таком бешенстве. Кроме той ночи, когда горел Ходдерби и когда он говорил с ней с таким гневом.

Эдриан прошел мимо нее, сдернул с себя куртку и жилет и в одной рубашке выглянул из окна во двор харчевни. При этом он так вцепился в подоконник, что у него побелели костяшки пальцев.

Что он там увидел, неизвестно, но сразу резко обернулся к жене.

— Я бы вышвырнул тебя из этого чертова окна, если бы от этого у тебя мозги встали на место!

У Норы подогнулись колени. Она тяжело опустилась в плетеное кресло.

— Я ничем их не спровоцировала. Там была драка...

Эдриан с силой ударил кулаком по стене. Сверху посыпалась побелка. Нора не могла вымолвить ни слова. По ее телу пробежали мурашки.

— Маленькая идиотка! Неужели ты совсем не боишься за себя? Пойти в пивную... — Он засмеялся страшным смехом. — Но зачем я спрашиваю. Надо быть дураком, чтобы удивляться. Снова и снова ты показываешь, что тебе наплевать на собственную безопасность. Хотя что значит сегодняшняя выходка по сравнению со всем остальным? Подумаешь — облапал пьяный сброд или даже изнасиловали прямо на полу. Да это пустяк, если вспомнить историю с порохом! Ты относишься к своей жизни как к игрушке. Легко ставишь ее на кон.

Он плотно сжал губы и несколько мгновений молча смотрел на жену. Потом схватил стул и грохнул им о стену.

— Перестань. — Нора вскочила. — Прекрати это ребячество...

— Ребячество? — взревел он. — Ребячество? — Он прыгнул к ней, и на лице его было такое бешенство, что Нора сначала попятилась, а потом отскочила за кровать. Эдриан потянулся, схватил ее за руку и перетащил через матрас. Нора оказалась на полу на коленях, из ее губ вырвался придушенный звук. Эдриан поднял ее и подтащил к окну.

— Смотри, — страшным голосом приказал он, крепко удерживая ее за плечи, — полюбуйся на публику, которую ты сегодня так легкомысленно искушала.

Нора замерла, не решаясь даже шевельнуться. Жар его тела окутал ее, как костер. Его пальцы нервно сжимали ее плечи.

Эдриан сильно тряхнул ее.

— Смотри! Любуйся, что творит эта ребячливая публика!

Половина буянов выплеснулась во двор. Они уселись в лондонский дилижанс и в пьяном угаре стали его раскачивать. Возница на козлах осыпал их проклятиями.

— Этот сброд собирается в Лондон, — сказал он ей на ухо. — Изнасилование для них развлечение, праздник. Представь, как бы они обрадовались, если бы узнали твое имя.

Нора похолодела. Неужели он имеет в виду...

— Казнь моего брата? Они для этого едут в Лондон?

Эдриан рывком повернул ее к себе.

— Забудь своего чертова брата! Его дело кончено, как и он сам! Ты что, собираешься за ним следом?

Несколько бесконечных мгновений они смотрели друг другу в глаза. Нора не могла вымолвить ни слова. Она просто оледенела от ужаса.

Эдриан злобно фыркнул и отпустил Нору.

— О Боже, скажи мне, я что, женился на якобитке? Конечно, я так не думаю, но если так, то скажи мне сейчас, чтобы я умыл руки от этого безумия. Ну?

— Нет, — с трудом выговорила она.

— Нет? Нет? — с ядом в голосе передразнил он Нору. — Ты не якобитка? Тогда просто сумасшедшая, которая из сестринской привязанности разрушила свой дом. Ходдерби разрушен, Нора! Твои владения лежат в развалинах. Но может, ты метишь выше? Скажи, на какие еще жертвы ты готова ради своей проклятой семьи?

Кровь отлила от ее сердца. Чтобы устоять на ногах, Нора схватилась за подоконник, но мир продолжал кружиться.

— Отвечай! — крикнул Эдриан так, что дрогнули стены. — Я женился на сумасшедшей? Ты лунатичка? Колвиллы так нежно о тебе заботятся! Как далеко ты готова зайти, чтобы расплатиться с ними за любовь и ласку?

В его голосе было столько ненависти, столько гнева!

— Я больше не вмешиваюсь в их дела, — охрипшим голосом ответила Нора. — С этим покончено. Но это не значит, что я с радостью буду смотреть, как умрет Дэвид. Или что я позволю ему идти на плаху, не попытавшись его спасти. Ты ведь должен это понять!

Чувства вдруг исчезли с его лица, оно стало пустым. Потом он улыбнулся ей страшной улыбкой.

— Все время новые причины, — сказал он. — И зачем я вмешиваюсь? Тебя нельзя спасти от самой себя.

Развернувшись на каблуках, он направился к высокому шкафу у дальней стены, уперся в него и начал двигать. Ярость, с которой Эдриан взялся за дело, перепугала Нору еще больше. Шкаф со скрипом и грохотом начал перемещаться. Как легко Эдриан сдвинул эту громаду! Как он силен! Исступленный гнев придал ему нечеловеческую мощь.

Когда дверь оказалась заблокирована шкафом, Эдриан отошел и с холодным, пугающим спокойствием начал развязывать галстук. Отбросив его в сторону, он взял шпагу, которая стояла у камина, сел и положил оружие на колени, как будто считал, что сегодня оно пригодится. На Нору он даже не взглянул, а молча смотрел на огонь.

У Норы ком застрял в горле. Она не станет его бояться! Она спросила:

— Где он сейчас? Его хорошо охраняют? Он в безопасности?

По губам Эдриана пробежала горькая усмешка.

— В безопасности. Насколько это возможно, когда во дворе толпа разгоряченной черни. Они могут расправиться с ним в один момент. — Его лицо потемнело. — Или с тобой, — добавил он. — Если им не достанется брат, эти бродяги могут удовлетвориться сестрой.

О Боже! Нора обхватила себя за плечи.

— Я ни с кем не разговаривала.

Он насмешливо улыбнулся:

— Очень мудро.