Мой тёзка Малофеев по кличке «Молофья» за разбойное нападение попал за решётку. Что удивительно, сколько я его знал – никогда не замечал за ним склонностей к агрессии. Поистине, время меняет людей.

Не забывая оказывать знаки внимания Даше, я перебрасывался репликами с Толей Григоровым. Оказывается, уже год, как он работает газоэлектросварщиком на трубопрокатном заводе и стал материально независим, и что всерьёз думает обзавестись семьёй. Есть у него на примете славная женщина с редким именем Эльвира. Правда, она уже побывала замужем и имеет ребёнка, но какое это имеет значение, если люди любят друг друга?

С противоположного угла доносились обрывки разговора о том, долго ли будет летать искусственный спутник, впервые в мире запущенный полтора месяца назад. Чем закончился спор, узнать не удалось: заиграла радиола, ребята оживились, сдвинули к стене стол, убрали табуретки и стулья, освобождая место для танцев.

– А вы хорошо танцуете, – похвалил я свою партнёршу под звуки танго. – У вас есть чувство ритма.

– У меня есть и чувство меры. Талия, за которую поддерживают женщину, находится несколько выше того места, где покоится ваша рука.

Я мгновенно, словно с горячего утюга, сдёрнул свою ладонь с Дашиной попки.

– Простите, увлёкся, – извинился я. – И за свою дерзость готов нести любое наказание. Хотите, провожу вас домой?

– Что ж, предложение дельное, возражений нет. Но учтите, что я живу в Порту, а это не самое безопасное место для прогулок.

– И всё же я рискну.

Вечеринка удалась на славу. В меру подвыпившие ребята много острили, недвусмысленно ухаживали за подружками и всё допытывались, так ли уж хорошо иметь профессию военного лётчика – истребителя. Как мог, я защищал свой выбор, хотя, откровенно говоря, по затратам физических сил и психологическим нагрузкам нет на свете работы более тяжёлой. Но я полагал, что знать им об этом ни к чему. Как там, в популярной песне поётся: « Мама, я лётчика люблю. Мама, я за лётчика пойду. Лётчик высоко летает, много денег получает, – вот за это я его люблю». Зачем же разрушать романтический ореол вокруг авиации, созданный фантазиями мечтателей.

– Чем вы занимаетесь, Даша, – спросил я свою спутницу, когда мы выбрались, наконец, из душного помещения.

– Догадайтесь, – взяла она меня под руку.

– Школу заканчиваете, – наобум сказал я, подбирая шаг, чтобы идти в ногу.

– А вот и нет. Я уже на втором курсе медицинского.

– Стало быть, студентка? Тогда почему мы до сих пор на «вы»?

– И вправду нехорошо, – согласилась Даша и рассмеялась.

Желтела в полную силу луна, неистово перемигивались между собой крупные звёзды, светлой полосой рассекал ночное небо Млечный путь, и мы мчались во Вселенной со скоростью тридцать километров в секунду, находясь на космическом корабле с красивым названием «Земля». Интересно, кто ей дал это имя?

Мороз крепчал, а под ногами скрипел снежок. В такую погоду добрый хозяин и собаку во двор не выпустит. Наверное, поэтому в Порту стояла абсолютная тишина.

– Ох, и замёрзла же я, – прижалась ко мне плечом девушка – Ну, ничего, сейчас отогреемся, – сказала она, открывая ключом массивную дверь частного дома.

– Поздновато для гостей, – говорила она, будто оправдываясь, – но не бросать же кавалера в такую стужу.

– Это было бы преступлением, – приободрился я, уловив в её голосе многообещающие нотки.

– Боюсь только, как отнесутся родители к нашему неожиданному визиту.

– А нынче их нет, – обрадовала меня Даша. – К родственникам в Миасс укатили.

Я смело шагнул через порог и сразу почувствовал, как вязкое тепло ласково обволокло настывшие на улице щёки.

Даша щёлкнула выключателем, но свет не зажёгся.

– Так и знала, – огорчилась моя хозяйка, – снова выключили. Но это дело поправимое. Сейчас свечку зажгу.

В глубокой темноте она безошибочно нашла спички, и вскоре рыжий огонёк выхватил из сумрака большую русскую печь с лежанкой, скатертью покрытый стол с приставленной к нему лавкой и деревянную широкую кровать, над которой в тёмном углу висела икона Иисуса Христа.

– Как здесь славно, – обнял я сзади Дашу, неуверенно подсовывая руки под её подмышки. Она резко обернулась и пристально посмотрела в мои глаза. Я молча притянул её податливый бюст к груди, и наши губы потянулись навстречу.

– Подожди, – остановила она мои попытки снять с неё платье. – Я сама…

Сбрасывая на ходу одежду, мы устремились к ложу, и через пару минут старая, видавшая виды кровать – полуторка недовольно застонала под тяжестью молодых возбуждённых тел.

Жарко дыша, Даша с готовностью разбросила роскошные, прохладные с мороза, бёдрышки и змеёй обвила мужской торс на удивленье крепкими руками. Мой дубовый фаллос с учётом приобретённого опыта легко и непринуждённо скользнул по хорошо изученному маршруту и глубоко погрузился в изрыгающий огонь и лаву вулкан.

Сладко постанывая, девушка переместила ладони на мои ягодицы и в такт движениям вдавливала их с яростью идущего на таран лётчика-истребителя. Жаркие, страстные поцелуи покрывали мою шею и грудь, а передок с каждым мгновением увеличивал амплитуду совокупления. Груди девчонки налились свинцовой тяжестью, сосочки напряглись, и стали железными и победно заострились на вершинах божественных холмов.

Во мне проснулся зверь. Я гордо восседал сверху, как опытный жокей на укрощённой лошади, всё ещё гарцующей после бешеной скачки. Девушка конвульсивно задрожала, из груди её вырвался протяжный, полный наслаждения стон, и я почувствовал, как жёстко и требовательно стали сокращаться её нижние губы, заглатывая выбрасываемую толчками сырость. Казалось, они никак не желали, чтобы хоть малая толика мужского семени пропала втуне…

Два генерала как-то заспорили, что это такое – интимное отношение с женщиной, – работа или наслаждение? Спорили долго, и каждый отстаивал свою точку зрения. Наконец, устав от препирательств, решили спросить у денщика.

– Осмелюсь доложить, товарищ генерал, – ответил бравый служака, – если это была бы работа, то вы поручали её мне…

Я с наслаждением воспринял ласки моей партнёрши, и в порыве нежности наградил Дашутку долгим, сладким поцелуем. Она уткнулась в мою шею и с удовлетворением прошептала:

– Это было здорово. Но очень уж быстро.

– Прости, – сказал я, сползая с девушки, – исправимся. До рассвета ещё далеко.

В эту обворожительную ночь я чувствовал себя на седьмом небе. Отрешённые от мира, мы принадлежали друг другу. И только полная, улыбающаяся луна была единственным свидетелем наших утех и с любопытством подглядывала сквозь щели ставен за бурными играми молодых.

…Странные вещи происходят со мной в последнее время. Люблю одну, а сплю с другими. С точки зрения морали я совершенно разложившийся тип, развращённый и беспринципный, по уши погрязший в грехах. Особенно ужасным было то, что я ни на йоту не испытывал угрызений совести перед своей первой любовью, хотя в подсознании осуждал своё недостойное поведение. Но, с другой стороны, я не был связан со Светкой какими-то двусторонними обязательствами. Более того, она не оставляла мне никаких шансов на перспективу. За десять лет нашего знакомства я её не только не поцеловал, но и ни разу не пригласил на свидание. Не в этом ли состояла моя самая большая ошибка?

Девушки любят напористых ребят, каждая из них мечтает быть завоёванной, а я при встречах с ней катастрофически робел и выглядел тюфяк – тюфяком. Всё дело в том, что в моих глазах она была необыкновенно красива, а я считал себя нескладным дылдой с заурядным лицом и испорченными манерами. Она представлялась Джокондой за стеклом, на которую можно смотреть, но нельзя потрогать. Дурачок, я свято верил, что красавицы рождаются не для таких, как я.

О ритуальных танцах, предшествующих сближению, я знал из литературы. Но по своей наивности полагал, что простейшие знаки внимания к женщине, будь это цветы или комплименты, или во время подставленный стул, – всё это мелочёвка, недостойная настоящего мужчины.

Теперь, с высоты прожитых лет, я отчётливо понимаю свои заблуждения и рассматриваю предбрачные игры как обязательный, веками выработанный,ритуал.

Молчаливая, тихая любовь однозначно обречена на затухание. Дайте свободу добрым отношениям к окружающим вас, не копите их впрок, как Гобсек свои денежки, не будьте скупыми на похвалу. Любовь – это костёр, она не затухает, если имеет постоянную подпитку, а если её нет, то непременно превратится в кучку пепла, да и то до первого дождя.

Возможно, я и не прав. И меня обвинят в цинизме. Но я такой, каким меня создала природа и та система взаимоотношений между людьми, в которой я живу.

Десять дней и ночей я наслаждался общением с моей уралочкой. Несмотря на молодость, она оказалась большой выдумщицей по части любви, неутомимой озорницей в кровати и прекрасным организатором межпостельного досуга. Каждый вечер, сломя голову, я мчался к ней на свидание, и мы отправлялись в театр, кино или цирк, в музей или выставку, или просто в кафе. Утомлённые зрелищами, возвращались под своды её дома, чтобы получить на десерт жаркую близость и волшебный кайф.

Внешне спокойные и рассудительные родители к моим постоянным вечерним прогулкам относились по-философски снисходительно, понимая, что огрубевшему в жутких казармах отпрыску требуется отдушина, чтобы выпустить опасно накопившийся пар.

Друзья одобрительно посмеивались, похлопывая по плечу, недвусмысленно намекая на слишком уж серьёзный характер моего увлечения. Я и сам подумывал об опасности частых встреч, не без основания полагая, как бы наши отношения не переросли в качественно новые чувства, рвать которые будет заметно больнее и хлопотнее. Это никак не входило в мои планы. Однако всё пока складывалось удачно, отпуск проходил нормально, и только братишка обиженно высказывал претензии, что его персону явно игнорируют.

Оставшиеся до отъезда дни были заполнены дружескими визитами и гостевыми приёмами. Я съездил в Копейск к Жене Девину, побывал у Забегаева и даже отведал знаменитых уральских пельмешков у Марии Олимпиевны Пугаевой, необыкновенно ароматных и безупречно вкусных, – таких, которые умела делать только она по своему башкирскому рецепту.

Встречи с приятелями проходили на высоком идейно-политическом и деловом уровне. Ребята делились информацией о победах и успехах, скромно умалчивая о неудачах. И это естественно: мужики с неохотой говорят о теневых сторонах своей жизни. Я бы поступил точно также, не дай тебе честного слова, уважаемый читатель, говорить правду, только правду, и ничего, кроме правды.

В жизни, однако, не бывает, чтобы всё проходило без сучка и задоринки. На смену взлётам приходят и падения. Вот и со мной получился конфуз, который до сих пор не выветрился из памяти. А всё случилось на Вовкиной свадьбе, которая произошла-таки через полмесяца, как он и обещал.

В разгар веселья, когда гости были уже достаточно подпитые, ко мне подсела молоденькая черноволосая девочка с явной косинкой каштановых глаз. И без обиняков призналась, что учится в той же школе, которую закончил и я. И что с шестого класса в меня влюблена, что не рассчитывает на взаимное чувство, но она девственница и хотела бы потерять свою честь с помощью возлюбленного.

Несмотря на изрядное количество выпитого, я обалдел от её смелого предложения. «Какая жалость, малышка, что ты не в моём вкусе, – подумал я, – какая жалость». В чистоту и искренность её чувств нельзя было не поверить, и у меня хватило ума, чтобы не поранить их грубым солдатским отказом. Я тактично предложил ей оставить решение этого щекотливого вопроса на потом, сославшись на отсутствие соответствующих условий и непродолжительность знакомства. Конечно, подумалось мне, воспользоваться ситуацией можно, но кому нужна лёгкая победа над беззащитным цыплёнком?

Кажется, я повзрослел. Подвернись такой случай года два назад, я бы немедленно исполнил желание девочки. В конце концов, каждый человек мечтает как можно скорее расстаться со своей невинностью, словно это позорный порок. Мальчишек это почти не пугает, а девочек сдерживает только страх перед оглаской.

В честь нашей непредвиденной встречи и знакомства я предложил своей соблазнительнице выпить за дружбу и установление доброжелательных отношений. Она охотно согласилась. А что ей оставалось делать?

Через час я так нагрузился, что потерял свою новую знакомую. На меня неожиданно навалилась хандра, и я в мрачном настроении сидел на углу стола, автоматически поддерживая разговор со случайным собутыльником.

Вовка, весёлый и счастливый, подвалил ко мне с фужером вина и поинтересовался, как мне нравится на свадьбе, заранее уверенный в положительном ответе. Однако в меня вселился дух противоречия, я пьяно ухмыльнулся и сказал:

– Всё плохо! Понял – нет?

– А в чём дело, – нахмурил кустистые брови взрывной, как вулкан, Вовка.

– Во всём, – перекосила моё лицо безапелляционная улыбка.