— Теперь, Джуси, соблюдай порядок, — торжественно сказал Слоун, плеснув себе в лицо водой. Потом задумчиво коснулся подбородка, — ты еще не знаешь, какова она в гневе. А вот я знаю.

Чериш покраснела и отвела глаза, чтобы не встречаться с его хитрым взглядом.

— Ей-богу, Слоун, — брюзгливо начал Джуси, хотя в глазах его прыгали веселые огоньки, — тебе придется взять в руки ремень, иначе девчонка подумает, что она здесь, как царица в улье.

Слоун только ухмыльнулся.

— Смотри, Джуси, как бы пчелка тебя не ужалила, — сказал он озорным тоном.

Чериш ликовала. Она была очарована, видя, как день за днем суровый незнакомец, который встретился ей в лесу, становится веселым и милым человеком.

Трю никогда не участвовал в шутливых перепалках. Он молчаливо стоял в стороне и с серьезным лицом выслушивал колкости, а иногда криво улыбался. Чериш знала, что он ей симпатизирует. Трю был добр и терпелив, всегда готов прийти на помощь, но весь как бы погруженный в печаль. Его боль словно навсегда отделила его от этого мира. Иногда в сумерках Чериш видела, как Трю гуляет по берегу у воды. «Наверное, вспоминает свою жену и детей», — думала девушка, и ей хотелось плакать.

* * *

Дни шли чередой, походя друг на друга. Чериш редко оставалась со Слоуном наедине, только ночью, когда они вдвоем делили узкое ложе. Джуси со Слоуном частенько подшучивали над девушкой, но она не обижалась, помня те знаки внимания, которые оказывал ей Слоун в присутствии друзей. Отношения между жителями хижины были дружескими, и Чериш была счастлива ощущать тепло и внимание к себе, ведь жизнь ее до этого не очень баловала любовью и заботой.

Все работали с рассвета до темноты — Чериш занималась хозяйством и следила за девочкой, к которой привязывалась все больше и больше. Ора Делл тоже целый день была при ней. Мужчины работали во дворе. Новую хижину уже выстроили и обставили грубой, но прочной мебелью. Известковый раствор в кладке очага только-только схватился.

Приближался конец ноября. Прошли теплые дни после преждевременной метели, становилось все холоднее. Смастерив мебель для нового жилища, мужчины отправились рубить дрова. Длинная поленница растянулась между двумя хижинами, чтобы их обитатели могли пользоваться ею на равных.

Вечерами Чериш вязала. Джуси и Слоун сидели рядом у огня и подшучивали над ней. Когда шутки надоедали или просто не хотелось говорить, спицы мелькали быстрее. Когда Чериш делала ошибку, и ей приходилось распускать вязание, раздавался веселый смех.

Трю вечно что-то мастерил. Либо вырезал игрушки для Оры Делл, либо заколки для Чериш. Потом он стал отливать пули. Чериш любила смотреть на его работу, к которой он относился так же добросовестно, как она к своему вязанию. Сначала Трю сложил свинцовый лом в помятый стальной котелок и поставил его на угли. Когда свинец расплавился, Трю вылил его в формочки для пуль. Блестящая струйка жидкого свинца заворожила Чериш. Казалось, эта серебристая жидкость холодна как лед.

— Ну, попробуй, тронь его, — усмехнулся Трю в ответ.

— Да, я знаю, что он горячий. Но он так красив!

Когда пули остыли, Трю вытряхнул их из формы и зачистил ножом. Затем он разложил готовые пули в старый патронташ из оленьей кожи. Он любил доводить до совершенства любую вещь, которую делал или чинил своими руками.

Каждый вечер, сидя у огня, Слоун укачивал Ору Делл на коленях, прежде чем уложить ее спать. Ясно, что он любит девочку, как родную дочь. Когда он держал ребенка на руках, лицо его всегда было мягким и заботливым. Ора Делл нетерпеливо прыгала у него на колене, требуя внимания, и он с радостью дарил его. Девочка смеялась до упаду, когда он шутливо опрокидывал ее на спину.

Однажды вечером Джуси принес губную гармошку. К удивлению Чериш, он заиграл старинную английскую балладу «Зеленые листья». Этой песне девушку научила мать, и она запела сначала тихонько, потом, приободрившись, в полный голос. Когда песня закончилась, мужчины переглядывались, ошеломление светилось в глазах Слоуна и передалось Джуси. Он заиграл снова. Тогда Слоун запел балладу по-французски, не сводя глаз с Чериш. Взгляд девушки стал туманным и мечтательным, на ее губах блуждала улыбка.

— Это было так мило. Спасибо, — сказала Чериш с довольной улыбкой.

Чериш стеснялась оттого, что Джуси и Трю знают, что Слоун спит с ней. Долгие часы девушка провела в раздумьях о том, как теперь они будут относиться к ней. Когда они со Слоуном вместе, любят и ласкают друг друга, они всегда искренние. Всей душой, всем сердцем Чериш предана Слоуну как мужу, и уже ничто не могло изменить этого.

День Благодарения начался морозным, снежным утром. Снег пошел с утра, мягко ложась редкими хлопьями, а ветер уже утих.

Трю и Джуси пошли в новую хижину проверить, достаточно ли затвердел раствор в кладке очага, чтобы поддерживать в нем сильный огонь для отопления дома. Они разводили до этого лишь небольшое пламя, позволяя скрепляющему раствору высохнуть. Прошедшая ночь была последней, которую Трю и Джуси собирались провести в хижине Слоуна. Оба были особенно обходительны с Чериш. Трю утверждал, что ему нужна упряжка мулов, чтобы оттащить его от кушаний, что готовила хозяйка Слоуна.

Чериш готовилась к празднованию Дня Благодарения. Она замочила сушеные яблоки и изюм для пирогов, сделала пюре из тыквы с маслом и медом, ощипала и выпотрошила подстреленную Слоуном индейку. Начинив птицу вареной кукурузой и пряностями, которые Чериш обнаружила заботливо спрятанными в кувшине, она принялась за индейский пудинг, который приготовила по рецепту своей матери: смешала кукурузную муку, сахарную патоку, яйца, добавила молока с имбирем и, растопив масло, смазала им готовый пудинг, чтобы поставить в печку.

Встав на следующий день пораньше, Чериш стала печь хлеб и пироги, потом жарить индейку. Она решила постелить красивую скатерть и надеть новое платье, которое сшила из материи, лежавшей в гардеробе. Она выбрала мягкую голубую ткань — ведь Слоун разрешил ей брать все, что нужно. Материи оставалось достаточно и на обновку для Оры Делл.

Пока мужчины отсутствовали, она переоделась, заколола волосы шпильками Трю в высокую прическу, потом нарядила девочку, расчесала ей кудри и завязала их голубой лентой.

Ближе к полудню раздался выстрел, звук, похожий на удар хлыста. Эхо разнеслось по холмам и затихло где-то в долине. Потом Чериш услышала еще несколько выстрелов. Затем все стихло. Не успела Чериш подбежать к окну, чтобы посмотреть в чем дело, как дверь распахнулась, вбежали мужчины, расхватали ружья, висевшие на стенах, разобрали новые патроны, сделанные Трю.

Через несколько секунд Джуси, Трю и следом за ними Браун уже выбежали из хижины. Слоун задержался, чтобы поговорить с Чериш. Он проверил ее пистолет и положил на каминную полку.

— Когда я выйду, запрешь дверь, потом закроешь ставни изнутри и не пускай никого, слышишь, никого, кроме нас: Джуси, Трю и меня. Ты поняла?

Девушка ошарашенно кивнула.

— Это нападение индейцев?

— Не знаю. Могут быть и эти разбойники с реки. Еще раз прошу, ни в коем случае не открывай дверей.

Слоун вышел, и пока Чериш запирала дверь на засов, уже догонял Джуси и Трю. У реки мужчины разделились. Слоун с Брауном двинулись в лес к северу, Трю скрылся за холмами, а Джуси направился к жилищам шауни. Сердце девушки на секунду замерло, а потом застучало, как барабан.

Тут кто-то потянул ее сзади за юбку. Оглянувшись, Чериш увидела испуганные глаза Оры Делл. Чувствуя себя виноватой — совсем забыла о малышке, — она подхватила девочку на руки и стала тихонько напевать, чтобы успокоить себя и ее.

Мысленно Чериш видела, как индейцы жгут дома, уводят в плен женщин и детей или же просто снимают с них скальпы. А мужчины медленно умирают под пытками. Обо всем этом она знала только понаслышке. Что ожидало Слоуна, помчавшегося на разведку? Неизвестность страшила больше всего.

«Господи, не дай Слоуну погибнуть от рук врага! Храни его, Господи'» — горячо молилась Чериш.

Еще в первую неделю, как девушка поселилась в хижине, Слоун показал ей, как закрывать ставни на окнах. Чериш заперла окна в спальне, боковое окно в большой комнате, а сама встала у того, что выходило на реку.

Прижав к себе Ору Делл, Чериш с беспокойством вглядывалась вдаль, но не видела ничего подозрительного, лишь иногда слышались отдаленные выстрелы. Наконец ей надоело бесцельное ожидание. Посадив на кровать Ору Делл, девушка растопила очаг, поставила жариться индейку. Повседневная работа успокоила Чериш, она снова вернулась к окну, дав девочке лакомство: кусок хлеба, намазанный сахарной патокой.

Теперь выстрелы раздавались уже ближе, Чериш даже показалось, что из-за деревьев, обступивших берег реки, взвился дымок. Стреляли совсем близко, и раздавался голос Джуси, который выливал на чью-то голову потоки брани.

Чериш так долго безуспешно напрягала зрение, что не поверила собственным глазам, увидев, что от реки в сторону хижины быстро бежит женщина. Ее светлые волосы растрепались, голубая накидка путалась в ногах. Издавая истеричные вопли, она скользила, спотыкалась и продолжала бежать. Чериш ожидала ее преследователя, но никого не было видно.

Девушка подождала, пока женщина подбежит поближе, потом отперла и открыла дверь. Слоун наверняка не был бы против того, что она спасла это несчастное создание. Влетев в хижину, женщина стала лихорадочно запирать дверь, почти пинками подгоняя Чериш. Она, казалось, обезумела от ужаса. Ее крики и вопли испугали Ору Делл, и девочка заплакала, вскрикнула и подбежала к Чериш.

Женщина упала на постель и натянула на голову одеяло. Подхватив на руки Ору Делл, Чериш бросилась к окну. Выстрелы прекратились, и на тропинке, ведущей к хижине, показались двое. Третий, шедший между ними, казалось, был ранен: он даже не шел, а волочил ноги по снегу, опираясь на плечи товарищей. За их спинами виднелась фигурка девушки с тяжелой сумкой за спиной, ее юбки взбивали снег. Ее голова и плечи были закутаны в шаль, но одета она гораздо хуже той блондинки, что рыдала на кровати.

Чериш увидала Слоуна, ковылявшего от реки, за ним по пятам бежал Браун. Отдав ружье одному из мужчин, Слоун подхватил раненого на руки и, пошатываясь под тяжелой ношей, двинулся к хижине.

Чериш медленно отошла от окна. В раненом было что-то знакомое. И вдруг она вспомнила! Тихо вскрикнув, девушка опустила на пол Ору Делл и подбежала к двери.

Этим раненым человеком был Пьер!

ГЛАВА 16

Чериш открыла дверь и поспешила дать Дорогу Слоуну. Он уложил Пьера поближе к очагу. Двое мужчин и девушка вошли и остановились у дверей. Чериш закрыла за ними дверь и направилась к Слоуну, склонившемуся над кроватью. Она пристально смотрела в его лицо, но Слоун был слишком занят Пьером, снимая с него тяжелое пальто.

Девушка опустила сумку и робко подошла к ним. Она была совсем молоденькой. Чериш разглядела ее поношенное, старенькое пальто, обмороженное личико, огромные глаза, полные тревога или отчаяния.

Чериш не отдавала себе отчета почему, но так как сама она была влюблена, то почувствовала, что девушка любит Пьера и поэтому беспокоится за него.

— Меня зовут Чериш. Позвольте помочь вам. — Помогая стянуть вымокшую шаль и тоненькое пальто, Чериш улыбалась и говорила радушно, по-дружески.

— Спасибо, мэм.

Чериш зацокала языком:

— Вы, должно быть, продрогли. Идите к огню.

Девушка покачала головой, не переставая глядеть на Пьера. Легонько подталкивая, Чериш подвела ее к постели.

Помня о других гостях, Чериш обратилась к людям, стоящим у двери. Один был старик, другой — совсем мальчик.

— Добро пожаловать, — сказала она, — раздевайтесь, вешайте пальто, проходите и грейтесь у огня.

— Спасибо, мэм, — ответил старик. — Меня зовут Свансон. А это мой внук.

Фарвей Квилл.

Мальчик промолчал, но вежливо поклонился.

— Меня зовут Чериш. — Она пожала гостям руки и поспешила рассадить их у очага.

С постели все еще доносились рыдания блондинки. Чериш хотела подбодрить ее, но всякий раз, как она подходила к женщине, Ора Делл тянула ее назад — звуки, которые та издавала, пугали девочку.

Слоун спешил, оказывая помощь Пьеру. Девушка была настолько взволнована, что не могла сдержать дрожь в руках, пытаясь помочь. Чериш легонько ее оттеснила, принесла табуретку, усадила ее в изголовье и дала кусочек полотна, чтобы та обтерла голову.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Джуси, напустив в комнату холодного воздуха. Чериш поспешила к нему.

— Где же Трю? — взволнованно спросила она.

— Он скоро придет. Думает, что эти мерзавцы больше не вернутся. Проклятые подонки. Я всегда говорил: у этих краснокожих головы ватой набиты. Ну что, Пьер совсем плох?