– Я истосковался по тебе, вот и все.

И он снова мощно вошел в нее, и совсем скоро они затерялись в пламени исступленной страсти, поглотившей обоих и оставившей их слишком слабыми, чтобы пошевелиться. Вскоре они крепко заснули, не разжимая объятий.

А лето все тянулось. Пчелы жужжали в вереске, заполонившем склоны холмов. В стране царил мир. Дункан отправился в Даффдур, где члены клана встретили его, провозгласили лэрдом и поклялись в верности. Конал, Адэр и Мердок очень скучали по Дункану. Рана Мердока зажила, но правая рука еще плохо действовала. Несмотря на отвращение к кровавым бойням, Мердок каждый день тренировался во дворе замка, пока не разработал руку. Только когда погода бывала очень уж плохой, парень оставался дома.

– Зачем ты это делаешь, если так ненавидишь войну? – спросила как-то Адэр.

– На границах никогда не бывает долгого мира, и, может, когда-нибудь мне понадобится защищать Клайт. Не забывай, Адэр, я самый младший сын у матушки и должен отрабатывать свое содержание. Ибо у меня нет ни денег, ни земель, и только благодаря доброте брата я имею крышу над головой.

– Станешь постарше – найдем тебе богатую наследницу, – пообещала Адэр, и Мердок рассмеялся.

– В конце июля приехал Херкьюлез Хепберн с новостями о короле.

– Король лишил титула последнего фаворита отца, Рамзи из Балмейна, и отдал титул Патрику. Теперь он граф Босуэлл. И король судит вся тяжбы по самым жестоким преступлениям.

– Каким именно? – полюбопытствовала Адэр.

– Убийство, поджог, грабеж и насилие. Неужели английскому королю нет дела до подобных историй?

– У нас есть суды и судьи. Иногда король рассматривает самые важные дела вроде государственной измены.

– У нас не хватает ученых мужей, – вздохнул Хепберн. – И это хорошо, что король лично судит преступников. Его отец в отличие от сына был чересчур мягок и снисходителен в своих суждениях. А вот новый король велел повесить единственного сына старого лорда Драммонда из Перта, ставшего причиной гибели шестидесяти членов клана Марри. Молодой Драммонд, очаровательный молодой человек и фаворит короля, враждовал с Марри и поэтому поджег церковь, в которой собрались мужчины, женщины и дети. Люди сгорели заживо. В свое оправдание он твердил, что всего лишь хотел напугать их, но выяснилось, что он запер единственную дверь. Король вынес обвинительный приговор и сам присутствовал при казни вместе со старым лордом Драммондом. Его величество заявил, что в подобных случаях не потерпит фаворитизма. И теперь люди стекаются к нему со всей страны. Он шагу не может ступить без того, чтобы его не окружили. Народ очень любит его. Когда он приезжает из Толбута, где правит суд, перед его конем бежит скороход и кричит: «Дорогу! Дорогу!» Но люди стремятся коснуться его одежды, поцеловать руку. Никогда за всю свою жизнь не видел ничего подобного.

– Скажи, все ли лорды помирились с королем? – спросил Конал.

Прежде чем ответить, гость осушил кубок.

– Нет, не все, хотя рано или поздно им придется это сделать. Он призвал их в Эдинбург. Кое-кто из приближенных советовал обвинить их в государственной измене, но другие так не считали. Ангус заявил, что нелепо обвинять в измене человека, сражавшегося за своего короля, и Яков согласился. Но ему еще нужно оправдаться перед правительствами некоторых иностранных держав, называющими его отцеубийцей.

– Англия, – тихо заметила Адэр. – Генрих VII пытается посеять рознь в Шотландии.

– Да, Англия. Рамзи сбежал именно туда и пытается уговорить тамошнего короля ввести войска в Шотландию.

– С какой целью? – допытывалась Адэр. – На троне Шотландии сидит законный наследник. Но расскажи, что случилось, когда лорды приехали в Эдинбург.

– Как я уже говорил, кто-то приехал, а кто-то не захотел. Тут же появился список тех, кого полагалось судить за государственную измену, но из всех великих имен назвали только одно. Граф Бакан, дядя короля по прозвищу Искренний Джеймс, здоровенный жирный парень. Он встал перед королем на колени, коснулся лбом его сапог, и наш Джейми поднял его и простил. И хотя ни Хантли, ни Кроуфорд, ни другие знатные господа так и не показались, в приемной было полно других лордов, рыцарей и джентльменов, ожидавших приговора короля. Но он был милостив: на некоторых наложил пеню, остальных просто пожурил – и сказал, что его величайшее желание – сделать Шотландию единой, сильной и процветающей. И что в его сердце нет места для возмездия.

– Он поистине великодушен! – заметила Адэр.

– Совсем как его родитель, – буркнул лэрд.

– Ничего подобного, – возразил Хепберн. – Он сильный человек и поэтому может позволить себе выказать милосердие к врагам. Недаром его любят и почитают. Но конечно, когда пришло время награждать верных друзей, все члены его совета и друзья высказали желание удостоиться чести. Один Ангус ничего не сказал и только хмурился. Наверное, хотел, что бы король вознаградил его без всяких просьб. Поэтому рассердился на остальных и стал обличать их алчность и корыстолюбие. К сожалению, он в своей тираде упомянул и короля, а потом вылетел из комнаты и хлопнул дверью. Король не мог побежать за ним, хотя наверняка был ранен в самое сердце, поскольку граф, вместе с епископом Глазго, был самым верным его союзником. Поэтому король отдал другим должности и награды, предназначенные Ангусу. Мой бедный кузен Патрик теперь верховный адмирал Шотландии, а он ненавидит море. – Херкьюлез от души рассмеялся. – Слава Богу, что нашим маленьким флотом управляет сэр Эндрю Вудз! Хотя для меня остается тайной, зачем вообще Шотландии флот! – Он подмигнул Адэр, что заставило Конала мгновенно помрачнеть, а его жена едва сдержала смех.

– Как ты добр, Херкьюлез, что приехал и рассказал нам новости! – воскликнула она.

– Я рад передать вам все, что знаю, но кроме того, еще и привез приглашение. Поскольку официально Шотландия находится в трауре по прежнему королю, в Стерлинге не собираются праздновать Рождество, но мой брат, как новый граф Босуэлл, примет у себя короля и пригласил вас к себе на Новый год. Народу соберется мало, только старые друзья.

Конал пожал плечами:

– Не знаю, сможем ли мы принять приглашение графа.

– Король лично просил, чтобы его прелестная английская кузина приехала в Хейлз, – спокойно объявил Херкьюлез. – Замок невелик, но там соберутся не только мужчины, но и дамы тоже.

– Милорд, – осторожно начала Адэр, положив маленькую ручку на плечо мужа, – граф оказывает нам честь. Пожалуйста, не могли бы мы поехать? Мне так хочется немного развлечься.

Хепберн едва сдержал улыбку. Госпожа Клайта славилась своим умом, и муж был совершенно ею очарован. Но говорили также, что англичанка росла при королевском дворе и знает обычаи и привычки сильных мира сего, а следовательно, несмотря на упрямство мужа, настоит на своем и отправится в Хейлз на Новый год. Она не упустит возможности войти в милость к королю и графу Босуэллу ради блага мужа и клана Брюсов.

– А если ты носишь ребенка? – проворчал муж.

– Я не ношу ребенка, – бесстрастно ответила Адэр.

– Но сейчас только конец лета. К декабрю ты вполне успеешь забеременеть, – настаивал лэрд. – Вы уже потеряли одно дитя, мадам. Хотите потерять второе?

– Если я и забеременею, мы всегда сможем передумать и остаться дома, но до Хейлза всего день пути. Мой отказ никого не оскорбит. Однако, конечно, решать должен ты, как лэрд Клайта, а я всего лишь твоя жена. Все же ты порадуешь меня, если передашь с Херкьюлезом, что мы приедем, – нежно улыбнулась Адэр.

Хепберн искренне веселился, наблюдая смену эмоций на лице лэрда. Тот хотел быть хозяином в собственном доме и одновременно сделать жену счастливой. А она, вне всякого сомнения, давала ему всяческую возможность сохранить достоинство. Не говорила от имени мужа, как сделали бы большинство женщин, не упрекала в глупости, не принимала предложение самостоятельно. Не рыдала, не капризничала, не топала ногами, не обвиняла в желании досадить ей, а вместо этого искусно вела его к решению, которое подсказывала сама. Херкьюлез подумал, что госпожа Клайта – женщина поразительная, и найти такую жену – величайшая удача для любого мужчины.

– Передай Патрику, что мы будем счастливы принять его приглашение и будем в Хейлзе к Новому году, – вымолвил наконец Конал.

– Он будет доволен, милорд, и король тоже, – кивнул парень.

В этот раз гость остался на ночь и развлекал собравшихся историями о своем клане. Когда утром Хепберн собрался уезжать, Адэр очень жалела, потому что в Клайте редко бывали гости.

Лето подошло к концу, и как-то в октябре Адэр выехала вместе с Коналом, Мердоком и другими членами клана, чтобы помочь подогнать ближе к замку лохматых коров-шорт-горнов, которых они держали для молока. Они почти подскакали к стаду, когда заметили другой отряд всадников, скачущих им навстречу. Лэрд выругался про себя.

На плащах неизвестных не было блях с гербами кланов. Вероятнее всего, это были разбойники, охотившиеся за скотом. Лэрд велел своим людям остановиться.

– Возвращайся в замок, – сказал он Адэр.

– Если я оторвусь от вас, кто-то из них обязательно погонится за мной. Не желаю, чтобы меня снова продали!

– Нам скорее всего предстоит драка, – пояснил Конал. – Черт возьми, как я смогу защищать себя и скот, если стану волноваться за тебя?

– Я тоже могу драться, – заявила Адэр.

– Иисусе, женщина, делай как тебе велено! Мердок, проводи ее до замка и прикажи запереть ворота.

Мердок молча схватил лошадь Адэр под уздцы и развернул к замку. Когда ворота закрылись за ними, Адэр соскользнула с лошади и ринулась на стены замка, посмотреть, что происходит. Мердок побежал за ней. Вместе они наблюдали встречу Конала и его людей с неизвестными. Адэр сразу поняла, что драки не будет, – оба отряда дружно поскакали к замку.

Когда они подъехали ближе, Адэр узнала всадника, ехавшего рядом с мужем. Она осторожно спустилась со стен в сопровождении Мердока и поспешила в зал. Адэр вошла с одной стороны, а лэрд со спутниками – с противоположной.

Адэр сразу поняла, что не ошиблась.

– Роберт! – воскликнула она. – Роберт Линбридж! – Широко раскинув руки, она бросилась к деверю и крепко обняла. – Что привело тебя в Клайт?

– Ты знаешь его? – хмуро осведомился муж.

– Он старший брат Эндрю, моего покойного мужа, погибшего в битве при Босуорте! Как твоя Эллис и дети?

Адэр велела принести вина для гостя, повела Роберта к очагу, усадила и сама села рядом.

– Не думала, что когда-нибудь увижу тебя снова! – воскликнула она.

– Вот уже много месяцев, как я ищу тебя. Только год спустя, когда к нам явился гонец короля, мы узнали о набеге на Стентон. Сначала он приехал в Стентон, но нашел его опустевшим. Мы вернулись туда вместе и наконец нашли в одном из коттеджей престарелую пару, скрывавшуюся от неизвестных. Они боялись, что мы тоже грабители и приехали, чтобы их убить. Но нам удалось убедить их, что мы всего лишь ищем тебя, и они рассказали, что человек по имени Уилли Дуглас совершил набег на Стентон и увез госпожу и почти всех женщин, а мужчин велел убить. Остались одни старики, которые и похоронили мертвых. Зимой же почти все умерли от голода.

С тех пор мы ищем тебя, Адэр. Немалых трудов стоило нам отыскать этого Дугласа. Сначала он твердил, будто ничего не знает о Стентоне, но в конце концов признался в своем преступлении. Оказалось, что он прекрасно помнит тебя. Назвал настоящей ведьмой и добавил, что ему повезло продать тебя лэрду Клайта, который заодно приобрел и твою Элсбет. По его словам, Элсбет была такой же фурией, как и ты, и отказалась расстаться с тобой, если лэрд откажется от покупки. Поэтому лэрд и заплатил Уилли серебряное пенни за тебя. Много времени ушло на то, чтобы разузнать, где находится Клайт, и черт меня возьми, если это не еще большая глушь, чем твой Стентон!

С этими словами Роберт с энтузиазмом осушил кубок.

– Зачем ты приехал, Роберт? – осведомилась Адэр.

– Как зачем? Спасти тебя, – объяснил он как малому ребенку. – Заплачу твоему хозяину в два раза больше, чем он отдал Уилли Дугласу, и Элсбет тоже выкуплю.

– Неужели все эти годы ты искал меня только для того, чтобы освободить? У тебя наверняка иная цель. И если хочешь знать правду, я не вернусь в Англию. Мой дом теперь здесь.

– Но, Адэр, король вернул тебе земли. Я прочел послание от матери короля, леди Маргариты Бофор, которая убедила сына сжалиться над тобой. Титул к тебе не вернется, и король хочет сам выбрать для тебя мужа, чтобы было кому оборонять Стентон, но земли отныне твои.

У Адэр закружилась голова.

Стентон! Стентон снова принадлежит ей!

Но тут она взглянула в глаза Конала и увидела в них боль. Он любит ее. И она любит его. И никогда не покинет. Даже ради Стентона.

– Я не могу вернуться, Роберт, – вздохнула Адэр.

– Но почему? Я знаю, Стентон значит для тебя больше, чем сама жизнь. И король, конечно, выберет тебе богатого мужа, который вновь выстроит дом. Стентон вернет себе прежнюю славу. Лорд Джон хотел бы этого, я знаю.