– Бланш! – с порога заявила Луиза, настроенная на редкость решительно. – Ты же не выйдешь сегодня на самый большой бал в графстве в этом вот… – Не найдя подходящего эпитета, девушка раздраженно махнула рукой в сторону распахнутого шкафа с платьями. – Я понимаю твою гордость, что тебе не хочется быть обязанной даже нам с матушкой, но всему же есть предел! Бланш, милая, – не выдержав решительного тона, перешла к мольбам Луиза, – ну пожалуйста, ну, может быть, ты наденешь хотя бы одно из моих платьев? Лазурное… или янтарное… оно так пойдет к твоей коже и волосам…

Бланш хмурилась, не зная, что ответить. Ей самой до смерти надоели перешептывания за спиной и уж тем более откровенно колкие замечания, отпускаемые Лаурой-младшей и Дианой, по поводу ее туалетов. К тому же она и так постоянно огорчает Луизу, мешая своим странным поведением получать максимум удовольствия от собственного праздника. Так что…

– Ладно. – Бланш жестом прервала уговоры подруги и вытащила из шкафа любимое алое платье – то, что было спрятано как можно дальше с момента приезда в Грэммхерст-холл. – Вот это, по-твоему, достаточно нарядно? – И она лукаво улыбнулась, совсем так же, как в прежние времена.

Луиза всплеснула руками:

– Ну конечно! Боже мой, скажи, ты нарочно приберегала его для самого торжественного вечера, да?

– Давай будем считать, что так, но не переживай, хорошо? – Обняв подругу за плечи, Бланш зашептала ей на ухо: – Пусть это будет сюрприз, договорились? Не проболтайся, особенно этим языкастым девчонкам. Хватит уже им злословить про меня…

– Давно пора, – обрадовалась Луиза. – Наденешь его, да? Обещаешь? И рубиновое колье своей матери – оно должно чудесным образом подходить к этому платью? – вспомнила она.

Бланш сникла.

– Увы… Колье больше нет у меня. В Италии, когда с деньгами было совсем плохо, мы продали почти все драгоценности. От матери у меня осталось на память только вот это колечко – простенькое серебряное, которое она подарила мне на мой последний день рождения перед своей смертью.

Луиза нежно взяла подругу за руку, чтобы рассмотреть кольцо.

– Точно, я помню его. Но как же… Что, больше совсем ничего?

Бланш печально покачала головой.

– И только, пожалуйста, не предлагай мне украшений. Ты же знаешь, я все равно не возьму. Даже поносить. Думаю, это платье достаточно оттенит мою красоту, – решительно тряхнув головой, Бланш прогнала с лица выражение горечи и снова лукаво улыбнулась, – не так ли?

* * *

Весь Грэммхерст-холл и парк сияли огнями. На этот бал съехались лондонские друзья семьи Грэмм-херст и Бернсов, родственники жениха и невесты, соседи по графству и все светское общество ближайшего городка… Из М. – деревеньки рядом с Грэммхерст-холлом – прибежала детвора, чтобы полюбоваться фейерверком. Их, конечно, не пустили дальше ограды, но детям хватало и того, что они видели издалека.

Огромный парк Грэммхерст-холла едва вмещал все это количество гостей. На деревьях горели китайские фонарики, по узеньким аллейкам и тропинкам сновали официанты с напитками и мороженым, на главной лужайке играл оркестр, специально приглашенный из столицы.

Главная героиня бала была неотразима. В полупрозрачном голубом – под цвет глаз – платье, с тугими локонами пшеничного оттенка она напоминала фею. Бланш же произвела настоящий фурор. Отказавшись наконец от своего неприметного наряда, в алом шелковом платье и с короной из тяжелых темных кос девушка притягивала к себе взгляды многих… даже слишком многих, пожалуй. В этот последний вечер в Грэммхерст-холле – а Бланш твердо решила, что он будет последним (присутствия на помолвке она не выдержит наверняка) – ее итальянская красота вырвалась из искусственно созданных рамок, старательно поддерживаемых всю минувшую неделю, и поразила не только Дика Уолтера, который, как зачарованный, не сводил с Бланш горящих глаз.

Однако теперь уже не только лорд Райт, но и многие старинные друзья семьи поняли, что под именем Мэри скрывается лучшая подруга Луизы Бланш Вернелли. Одна дальняя родственница даже вспомнила, что Мэри было вторым именем девушки; она поделилась открытием со стоящей рядом дамой, и вскоре уже практически все гости были осведомлены о причудах, привозимых молодежью с континента. В течение вечера тайна, уже переставшая быть таковою, несколько раз едва не достигла ушей Арнольда, но, как ни странно, этого не произошло.

– И чего только не выдумают молоденькие девушки, – ворчали матроны, но этим все и ограничилось.

Арнольд открыл бал со своей невестой, однако после первого танца отошел к стене, оставив Луизу гадать о причине своей странной задумчивости.

Размышления, однако, не мешали девушке получать удовольствие от танцев – заметив, что жених Луизы отвлекся, ее наперебой стали приглашать молодые люди, и ни одной свободной минутки у нее не осталось. Бланш пользовалась на этом балу популярностью ничуть не меньшей, и бедному Дику приходилось только тяжело вздыхать, когда ту, что он уже мысленно записал в невесты, очень вежливо и корректно снова уводил танцевать кто-то другой. Дик уже было совсем собрался с духом, чтобы заговорить с Бланш о том, что все последние дни вертелось у него на языке, но все время кто-то мешал, а разговор непременно требовал уединения.

«Не пригласить ли ее выйти со мною в сад? – маялся юноша. – Или отложить до фейерверка, когда все будут заняты не друг другом, а зрелищем…»

Но пока Дик думал и собирался, Арнольд, довольно долго и внимательно разглядывавший девушку, стараясь не очень это демонстрировать публике, при первых тактах вальса наконец решился:

– Мисс Мэри, позвольте пригласить вас на танец?

Первым побуждением Бланш было отказаться, – девушка и так уже пожалела, что привлекла к себе столько внимания, – но потом она подумала, что тем самым только усугубит ситуацию, и кивнула. Юноша нежно прижал ее к себе, и пара поплыла в медленном вальсе.

«А ведь я впервые танцую с ним, хотя в объятиях он держал меня не раз», – мелькнула у Бланш мысль и тут же растворилась в нежности, которой окутывал девушку Арнольд. Пряча глаза, она почти уткнулась носом ему в плечо и изо всех сил пыталась не показать своих чувств.

Вдруг музыка оборвалась на самой высокой ноте. Пары, остановившись, не спешили разрывать объятия, а Арнольд так и вовсе прижал партнершу к себе так, чтобы у той и мысли не возникло отступить хотя бы на шаг. Все в недоумении воззрились на оркестр, и в этот момент на возвышение поднялась Луиза.

– Танцы – это прекрасно, но на вечер у нас запланировано еще кое-что, – интригующим тоном начала она. – Я прошу всех танцующих пройти в соседний зал, где вас ожидает необычный сюрприз!

В вытянутом зале, именуемом иногда трофейным, а иногда восточным, обстановка менялась довольно часто. Леди Элен любила удивить гостей новыми интерьерами, и охотничий зал, увешанный головами кабанов и оленей, успел только на памяти Бланш смениться тихими покоями султана, а затем имитацией дворика с искусственными фонтанами. На этот раз она с изумлением обнаружила просто декорированную комнату с зеркалами по стене, параллельной окну, и маленькой сценой в торце. Расставленные по всему пространству зала мягкие кушетки позволяли с комфортом насладиться игрой актеров.

Пока все присутствующие дамы прихорашивались у огромных зеркал, Луиза объясняла замысел:

– А теперь, дорогие гости, мы будем играть в фанты. Но правила игры я несколько усложняю. Мы будем загадывать не абстрактные понятия, а вполне определенные. Каждый, чей фант вытащит ведущий, должен будет показать то, чего он боится больше всего на свете. Ну а предыдущий игрок будет ему ассистировать. После этого зрители попытаются угадать, что за страх был изображен в пантомиме. Мне кажется, так будет интересней, чем заранее разбиваться на группы и исполнять чужие пожелания. О реквизите мы с леди Грэммхерст позаботились, позади сцены есть маленькая дверца, за которой спрятана гримерная со всем необходимым. А если нужного вам инвентаря там не окажется… – Она строго свела бровки и притворно погрозила пальчиком: – То придется обходиться тем, что есть! Попрошу желающих принять участие пересесть на первые ряды и сдать свои фанты. Также приглашаю кого-нибудь вызваться ведущим.

По рядам пронеслись легкие смешки, раздалось шуршание, сопровождаемое ехидным шепотком, и гости быстро разделились на две группы. Солидные персоны важно расположились на кушетках, а молодежь перебралась вперед и теперь азартно вынимала из ушей серьги и отстегивала карманные часы.

Леди Глэдстоун важно водрузилась на высокий стул перед сценой, расправила юбку и непререкаемым голосом заявила:

– Вести это безобразие, конечно, буду я. Надо же мне присмотреть за негодниками, которые будут порываться уединиться в каморке с нашими цветущими розами.

Дальние кушетки зааплодировали, вогнав юных девушек в краску смущения. Леди перетряхнула фанты в шляпной коробке и ловко выхватила с самого дна нежный берилловый кристаллик.

– Первому актеру ассистента нет, поэтому придется справляться своими силами, – подмигнула леди Глэдстоун захихикавшей Луизе.

Хозяйка дома ничуть не выглядела расстроенной. Ей пришлось выполнять задуманное в одиночестве, зато никто из гостей не оказался обижен. Бланш ни на секунду не усомнилась, что леди Глэдстоун вытащила серьгу Луизы намеренно и как раз с этой целью. Также она не сомневалась, что при всем желании «навести порядок и приструнить молодежь» активная тетушка Луизы будет чередовать мужские фанты с женскими, чтобы позабавить публику как следует.

Луиза появилась из каморки почти мгновенно. В одной руке она держала белый кудрявый парик, а в другой – черный парик и свернутый в рулон плащ.

Девушка натянула белые кудряшки на себя, подошла к краю сцены, обхватила себя руками, свела плечики и жалобно заблеяла, косясь в дальний угол. Затем скинула белый парик, отбежала в тот самый угол, натянула черный, накинула плащ, запрокинула голову и взвыла. Крадущимися движениями она вернулась к краю сцены и набросилась на жалкий белый паричок. Злобно тряхнув его на вытянутых руках и клацнув зубами, она неспешно скрылась в «гримерке».

Из зала раздались крики угадывающих:

– Она боится волка?

– Льва?

– Пантеры?

– Хищников?

– Диких зверей?

Раскрасневшаяся Луиза, уже в своем обычном виде, радостно кивнула:

– Именно так. Матушка всегда уверяет меня, что бояться диких животных не стоит, но я до сих пор никак не могу справиться со своими детскими страхами.

Леди Глэдстоун запустила пухлую ручку в шляпу, достала помпезную серебряную луковицу и провозгласила:

– Ричард Уолтер!

На этот раз представление заняло чуть больше времени. Луиза и Дик, замотанные в рубища, ходили по залу и на коленях вымаливали у зрителей грошики, зато отгадка оказалась еще более простой: «Бедность».

Следующим фантом оказался кулон Дианы. Она долго кокетничала и упиралась, но вскоре они с Диком появились перед публикой в уныло-комичном виде: у Дика оказалась простыней замотана нога, а у Дианы – рука, бессильно болтающаяся на перевязи.

– Увечье, – быстро ответили гости.

Страх Кассия, следующего игрока, оказался более сложен для показа: им с Дианой пришлось имитировать непонятные падения, рвать на себе волосы, изображать непонятные унижения, но публика так и не догадалась, что он имел в виду. После того как леди Глэдстоун торжественно назначила Кассия худшим актером праздника, он признался, что пытался изобразить «Неудачу в карьерном росте».

Бланш так увлеклась действием, что, когда леди Глэдстоун многозначительно потрясла в воздухе серебряным колечком, даже и не сразу поняла, что теперь выступать придется ей. Смущенно пробираясь к сцене и кляня себя за вызывающий цвет платья, она лихорадочно пыталась придумать, что же можно показать гостям. Все страшное, что могло случиться, уже произошло. Потеря матери, потеря любимого. Осталось бояться только смерти, своей или отца, но не портить же праздник столь мрачными картинами? А больше она ничего и не боялась. Болезни, голод, холод – все это можно научиться переносить, оно не является таким уж непреодолимым. Девушка вошла в «гримерку» вместе с Кассием и потерла лоб. Юноша выжидающе смотрел на нее, откровенно любуясь и наслаждаясь близостью. Он отвлекал девушку, Бланш никак не могла прийти к решению, но, к счастью, Анна, которая, как оказалось, сидела рядом с горой реквизита и готова была помочь с гримом, подействовала на нее успокаивающе.

Бланш взяла из рук прислуги огромную белую простыню, ножницы и быстрым движением выхватила из самого центра простыни два куска.

– Это будут глаза, – весело сказала она. – Анна, будьте так любезны, пририсуйте снизу рот с большими зубами. И капли крови, стекающие с них вниз.

– Какая вы кровожадная леди, – хмыкнул Кассий, но, увидев, что Бланш придвигается с простыней к нему, быстро перестал улыбаться и попятился. – Это вы что, на меня собираетесь надеть?