— Да так. Поболтать… — отмахнулась Ольга, которая так и не выполнила данное Тихону обещание поговорить с его дочкой.

— Вон они… — заметил Пашка, кивнув в окно, — Ник везет Катьку на буксире за руку. Видишь, мам! Еще не поженились, а она уже, считай, верхом на нем ездит. Тебе бы перенять опыт, — пошевелил бровями Петька.

— Ха-ха. Очень смешно, — фыркнула Ольга, ткнув сына в бок, и привстала, чтобы тоже полюбоваться происходящим.

Катя стояла одной ногой на борде, а второй отталкивалась от земли. Ник бежал следом, придерживая ее за руку. Он что-то кричал ей на ходу, подсказывал. Но наука покатушек на скейте Кате действительно не давалась. Не сумев сориентироваться, она подскочила на желобке ливневки и накренилась вниз. Ник успел подхватить девушку, да и она сама вовремя сориентировалась, выставив вперед руку. Ольга забеспокоилась — не ушиблась ли та, не ободрала ли себе что-нибудь. Но Катя лишь откинула голову и рассмеялась — все было в полном порядке. Ник обеспокоенно осмотрел ее ладони, поцеловал и, взяв перевернутый борд под мышку, повел невесту к дому.

Вот и скажите, что её Никуша — не самый лучший! Была бы у Ольги дочь — она бы молилась на такого зятя. А пока только носом шмыгала, расчувствовавшись. Все же хорошие у неё выросли пацаны.

— Эй, ма! Ты чего? — удивился Пашка.

— Ничего! Нормально все.

— Ага. А глаза на мокром месте чего?

— Ничего! Хорошие вы у меня. Вот…

Петька с Пашей переглянулись. Ладно, Ольга могла понять их недоумение. Не так часто она позволяла себе такие слабости, как слезы. А тут прямо нашло что-то. Моргнула, в попытке успокоиться. Да не тут-то было.

— Эй, ма… Он что, тебя обидел?

— Кто? — недоуменно моргнула Ольга.

— Гдальский!

— Вот еще! Меня обидишь! Ты как выдумаешь что-нибудь!

В прихожей послышался тихий смех, за ним последовала легкая возня, и почти тут же в дверях показалась их сладкая парочка.

— Мам, ты что, плачешь? Тебя этот обидел, да?!

— Ник! Ты чего? Папа никогда не обидит женщину!

— Никто меня не обижал! — одновременно с Катей возмутилась Ольга. И замерла от пришедшей в голову мысли. Ведь точно так же, как они с Тихоном могли ругаться из-за детей, их дети могли конфликтовать из-за родителей. Это уже происходит! Прямо на её глазах. И что теперь с этим делать? Расстаться — вот, что первое приходило на ум. Уступить молодым дорогу… Но стоило об этом только подумать, как у Ольги подкашивались ноги, и все внутри стягивалось в тугой давящий узел, который мешал дышать.

— Так, прекратить эти глупости! Придумали не весть что и раздули проблему. Лучше вот… торт режьте. Да чайник по новой наполните. А мы с Катей поболтаем. Пойдем, Кать…

Девушка кивнула и последовала вслед за Ольгой. Выглядела она так, как будто ее вели на расстрел. Плечи напряжены, глаза в пол опущены.

— Я не изменю своего решения! — выпалила Катя, когда Ольга закрыла за ними дверь спальни.

— Какого решения, милая?

— Мы все равно съедемся с Ником. Мы так решили.

— И что? Думаешь, я тебя сейчас отговаривать стану?

— А что? Нет?

— Нет, конечно! Глупая! Живите, если так хочется. Пробуйте.

Катя отвела взгляд от пола и удивленно уставилась на Ольгу. Моргнула:

— Да, да, конечно, — запнулась девушка.

— Твой отец просил меня поговорить с тобой о твоем здоровье. Он очень волнуется, понимаешь? В этом нет ничего такого, поверь. Тебе совершенно нечего стесняться… Ты можешь со мной обсудить все, что тебя волнует, и все рассказать.

Катя закатила глаза.

— Да я ж ему уже сто раз говорила, что все нормально! Три месяца гормон один нужно пропить — и все.

— Ну, ты пьешь?

— Да пью, конечно! Папа — он слишком ответственный, понимаете? Хочет все держать под своим контролем. А тут, ну, пустяк ведь! И такое раздул…

— Ну, и ладно! Пусть лучше так… — улыбнулась Ольга, — хуже, когда родителям до детей нет дела.

— Да уж. Мне есть с чем сравнить, — нахмурилась Катя, намекая, по всей видимости, на свою мать. Кстати, о ней…

— Кать, а ты маме сказала насчет ваших с Никушей планов?

— Нет! Вот еще…

— Ты не права. Тобой движут эмоции. Обида за любимого отца. Но ваши с ней отношения — это совсем другое. Она любит тебя, поверь… Это неправильно — скрывать такие вещи. Сама посуди… Раз уж вы принимаете такие взрослые, взвешенные решения. Вступаете во взрослую жизнь. Будьте взрослыми до конца. Ведите себя по-взрослому с теми, кто вам эту жизнь дал.

— Может быть, вы и правы… — нерешительно переступила с ноги на ногу Катя.

— Права, ты сама это скоро поймешь.

Катя еще больше смутилась, и чтобы как-то сгладить неловкость, Ольга позвала невестку пить чай. В тот день они еще недолго посидели в кухне, болтая то о предстоящих экзаменах, то о выпускном, посмотрели телевизор и разошлись.

Кормухин так и не объявился, из чего Ольга сделала вывод, что жизнь у него налаживается.

Ей бы выспаться, но почему-то совсем не спалось, и всякие мысли лезли в голову. Неизвестно, сколько бы она так еще ворочалась с боку на бок. Уже и Ник вернулся, проводив Катю до дома, и в спальне Петьки стихли звуки стрелялки. А потом, вдруг, вспомнила, что так и не сказала Тихону о состоявшемся разговоре с Катей. Взяла телефон, набросала в Директ:

«Поговорила с Катей. У нее все хорошо. Не переживай».

Практически в то же мгновение пришел ответ:

«Спасибо. И еще раз прости меня. Я вел себя как мудак».

«И не надейся, что я буду спорить», — улыбаясь, настрочила Ольга. Градус настроения медленно пополз вверх. Их проблемы все еще не решились, но если они научатся с ними справляться, находить общий язык, разговаривать о том, что волнует, то, может, из этого что-нибудь, да получится?

«И не надо. Лучше поднимайся ко мне. Я покажутебе, как раскаиваюсь».

«Ты серьезно?»

«Угу. Будем мириться и планировать будущее».

«Трахаться, что ли?» — съязвила Ольга, точно уверенная, что Тихон ее поймет. И даже, наверное, улыбнется.

«Фу, Оля! Заниматься любовью! Так ты придешь, или мне все самому?»

Ольга отложила трубку. На цыпочках вышла из комнаты. Накинула поверх простой трикотажной пижамы с пандами плащ и вышла за дверь.

Тихон встречал ее в коридоре. Схватил, стоило ей войти, рывком прижал к себе, сжав в руке ее шоколадные волосы. Скользнул огромными лапищами под плащ:

— Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? Какие красивые панды… — прошептал, лаская съёжившиеся соски. Выкручивая их и потирая шершавыми пальцами.

— Гдальский, какая панда? — застонала Ольга, послушно оседлывая его бедро.

— Не знаю, наверное, китайская…

Он нес какую-то чушь. А ведь хотел сказать самое главное. То, что вот уже несколько дней не давало ему покоя.

Запрокинул голову, провел языком по шее. Вверх, к распахнутым сладким губам. И поцеловал Ольгу. Сильно. Так, как давно хотелось. Уложив на затылок широкую ладонь, путаясь в волосах. Оторвался, чтобы напиться воздуха. Заглянул ей в глаза. Каждый раз, когда он на нее смотрел, он видел женщину, которую всем своим нутром хочет видеть рядом с собою всегда. Он столько раз о ней думал… Столько о ней мечтал! Представлял за завтраком, на соседнем сиденье машины. Порой его грезы приобретали уж совсем развязный характер, и тогда Тихон задавался вопросом, должен ли себя чувствовать извращенцем, или это нормально, когда в твоей жизни появляется та… единственная.

— Будешь моей женой, — сказал, прежде чем стащить с нее плащ.

— Ты утверждаешь или спрашиваешь? — пропыхтела Ольга, старательно игнорируя закипающее желание. И хоть её, привыкшую полагаться лишь на себя, и покоряла такая мужская решительность, но женская гордость брала свое! Ей не хотелось так быстро сдаваться. Ольга мечтала, чтобы все было, как надо. Чтобы за ней ухаживали и её завоевывали. Ну, или хотя бы просто сказали… те самые главные в жизни каждой женщины слова.

— Утверждаю!

— Фи, ты совсем не романтик. А как быть с тем, что все женщины любят ушами?

— И это говорит мне та, что спустилась ко мне «потрахаться», — ухмыльнулся ей в шею Гдальский, обдавая теплом дыхания. Заставляя тело дрожать.

— Тиша! — топнула ногой Ольга.

— М-м-м?

Вот ведь дубина черствая. Сам ведь в жизни не догадается.

— Тиш, у меня это первый раз. Понимаешь? Замуж зовут первый раз…

Несколько долгих секунд Ольга старательно отводила взгляд, пока он её не заставил взглянуть на себя. Его глаза больше не смеялись. Они как будто тлели, обдавая Ольгу теплом. Разрывая контакт, Тихон приблизился. Прижался лбом ко лбу Ольги и прошептал:

— Ты выйдешь за меня?

— Выйду!

— Протокол соблюли?

— Гдальский, ты невыносимый! — рассмеялась Ольга. — Кстати, с протоколом беда.

— Ну, что опять не так? Я люблю тебя, замуж зову…

— Что? — Ольга взмахнула ресницами.

— Люблю тебя, говорю, за…

Она заткнула его поцелуем. Ну, чтобы Гдальский вконец не испортил момент своим медвежьим изяществом. Тихон правильно оценил ситуацию и тут же взял ее в свои руки. В несколько шагов преодолел коридор, швырнул Ольгу на диван и тут же улегся рядом. Прочь полетела кофточка от пижамы и брюки. Тихон приник губами к розовой сочной вершинке и настойчиво сжал. Ольга металась, как будто в беспамятстве, скользила ладонями по его мощным предплечьям, спине. Бесстыдно потиралась о его плоть, провоцировала… Тихон ворвался в нее мощным толчком. Так, что, если бы он не удерживал бедра Ольги руками — она бы, наверняка, ударилась головой о стену. Она захныкала, он простонал что-то невнятное и ругательное.

— Держись, — рыкнул в ухо, двигаясь на этот раз быстрее, настойчивей, жестче. Растягивая ее собой и наполняя, пока она не взорвалась в ярком фееричном оргазме. В ушах Ольги звенело, мышцы жадно сжимались, рассылая по телу новые волны удовольствия.

— После такого ты точно обязан на мне жениться, — прохрипела она и провалилась в глубокий сон без сновидений.

Утром проснулась от его поцелуев и сладкого горячего петтинга. Выпятив попку, Ольга подавалась навстречу движению его бедер и сладко стонала в подушку. Крупная головка так правильно надавливала на стратегически важные местечки, что у Ольги перехватывало дыхание и пропадал всякий стыд. А потом в сладкий морок происходящего ворвался телефонный звонок.

— Тихон Гдальский? Сергей Осипович Гдальский кем вам приходится?

Глава 21

— Тиша… Тиш, что случилось? — бормотала Ольга, путаясь в штанах от пижамы, которые отыскала с большим трудом аж за креслом.

— Отцу стало плохо на улице, — отмахнулся Гдальский уже на пути к двери. Ольга, наконец, протолкнула ноги в штанины и помчалась вслед за своим мужчиной.

— Постой! Ты куда?

— К нему. Скорую уже вызвали, так что… Захлопнешь дверь.

— Я сейчас, только переоденусь! И сразу к вам… — Ольга с досадой смерила себя взглядом в зеркале.

Тихон кивнул. Вместе они спустились на седьмой этаж. Ольга вышла из лифта, а Гдальский поехал дальше. Сердце тревожно сжималось, но отгоняя прочь мысли о худшем, Ольга быстро переоделась и помчалась вниз. Хорошо, что мальчишки еще не проснулись, иначе ей было не избежать вопросов. Ну, или глупых шуточек, по поводу её ночного отсутствия. А так, глядишь, пронесет.

Ольга вышла из подъезда. Все произошло так внезапно, что она даже не успела посмотреть на часы. Но судя по тому, что во дворе было непривычно безлюдно — солнце едва встало. Ольга огляделась по сторонам. Почему она не спросила, куда ей идти? Вот же глупая! Недолго думая, побежала через парк к дому Сергея Осиповича. За магазином, мигая сиреной, стояла скорая. Женщина со всех ног рванула к машине, но та уже тронулась и выехала из узкого проезда между домами. Ольга остановилась. Уперлась ладонями в бедра и сделала несколько жадных вдохов.

Не успела!

Впрочем, это, наверное, и хорошо, что помощь старику окажут так быстро. А ей? Ей-то что делать? Хотя… разве это не очевидно? Рядом быть. Вот только как узнать, в какую больницу увезли Гдальских?

К горлу подкатила тошнота. Ольга сглотнула в безуспешной попытке справиться с происходящим. Перед глазами плыло. Опасаясь упасть, она привалилась спиной к толстому стволу тополя. Но легче не стало. От пряного аромата сочной клейкой не так давно распустившейся листвы ей стало только хуже.

— Какого черта? — простонала Ольга. Уж не слишком ли затянулось похмелье? Может быть, бакарди был просроченным? Или салат, привезенный Тёмой. Надо бы у него спросить, как он себя чувствует. Что, если он не с Пушкиным зависает, как она уже, было, решила, а в инфекционке лежит? Под капельницей? И его пятой точки домогается вовсе не любвеобильный прораб, а не знающая пощады медсестра с клизмой?

Пока Ольга обнималась с деревом, к ней подбежала собака. Ткнулась носом в коленку, сделала круг.

— Сара? Девочка моя, ты как здесь оказалась? — Такса скорбно завыла. — Ты с Сергеем Осиповичем гуляла, да? Моя хорошая… Ты не волнуйся. Все будет хорошо. Подлечат твоего хозяина, он тебя и заберет. А пока у меня побудешь?