Тихон помедлил. С одинаковым интересом обвел взглядом стоянку и Ольгу. Недобро сощурил глаза:

— Теперь можешь сказать, как ты здесь очутилась?

— Так ведь Юра привез! Хорошо, по делам заехал, а то я уже места себе не находила. Ты почему не позвонил?!

На какую-то секунду Гдалький стушевался. Прикусил щеку.

— Волновать тебя не хотел… — прогудел он куда-то в сторону.

— Ты больной? — подозрительно уточнила Ольга, несколько обалдевшая от такого расклада.

— Как видишь, не слишком здоровый! — огрызнулся Тихон.

— Ну, точно, больной… — присвистнула Ольга.

— А давайте вы в машине поговорите? — рассмеялся Смирнов, распахивая перед другом переднюю дверь.

— У меня руки не сломаны! — бурчал Гдальский, с трудом втискивая себя на переднее сиденье.

Ну, все. Тушите свет. «Мужчина болящий» — картина маслом. Ольга закатила глаза и, не дожидаясь, пока Юра обойдет машину, чтобы по-джентельменски открыть ей дверь, сама о себе позаботилась.

— Куда изволите, Тихон Сергеич?

Тихон поморщился.

— В неврологию. Тут всего квартал проехать.

— Тиш, подожди… В какую неврологию?

— К отцу, — плотно сжал челюсти Гдальский, всем своим видом демонстрируя, что его слова не обсуждаются. Ладно… Она и не будет. Мальчик взрослый — пусть сам решает. Ольга откинулась на спинку кресла, вскинула взгляд и… встретилась в зеркале заднего вида с изучающим взглядом Тихона.

— Что?

— Ничего.

Ну, ничего — так ничего. Не пытать же его!

Уже у самой неврологии, когда Смирнов, высадив их, уехал, Тихон пробормотал:

— Ты же сказала Юрке, что нам в вашем банке ничего не светит?

— Нет. Не сказала.

— Почему?

— Потому что рыночная стоимость твоих складов практически полностью покрывает предполагаемую сумму займа. Кажется, мы уже останавливались на этом.

— Вот именно! Кажется, тогда я и сказал, что мне не нужны твои подачки!

— Ты сейчас мыслишь и ведешь себя, как узколобый недалекий шовинист. Почему каждый раз так, Тиша?! Ну, ты ведь умный мужик! Успешный здравомыслящий бизнесмен?! Если я могу помочь, если это оправдано… так какого черта ты мне не разрешаешь сделать это?!

— Да потому, что мне уже одна помогла!

Ольга отшатнулась. Слова Тихона, как камни, упали на пол, сложились в какую-то нелепую, разделяющую их баррикаду.

— Понятно, — облизала губы Ольга и растерянно растерла лицо, — понятно…

Они, должно быть, выглядели, как два идиота. Он — на костылях, она — падающая от усталости и какой-то вселенской тоски.

— Ничего тебе непонятно, — сбавил обороты Гдальский. И Ольга почему-то так разозлилась! Откуда только силы взялись на эти эмоции.

— А ты объяснить не пробовал? Или я только на то и гожусь, чтобы ты моим мозгом закусывал свою сраную жизнь?!

Тихон отвернулся. Заиграл желваками. Ну, вот, что… что здесь объяснять?! Ведь и дураку понятно, что она — совсем не такая, как его бывшая. Но если он этого до сих пор не понял, то, что ж теперь? Падать в ноги и что-то доказывать? Разбежалась! Она не для того столько лет искала мужика по душе. Это в молодости легко идти на компромиссы. Да что там… На компромиссы и сейчас можно идти. Когда они оправданы и разумны. В общем, не в этом случае.

— Дома поговорим, — сказал он и, тяжело опираясь на костыли, двинулся вверх по ступенькам.

Сергей Осипович выглядел плохо. После перенесенного удара у него нарушилась чувствительность левой стороны тела. Он не был парализован, мог пошевелить рукой и ногой, но его пальцы были будто деревянными, а речь нарушена.

Тихон оказался совсем не готовым к тому, что увидел. Он подбадривал отца, шутил над своей неуклюжестью, пытал лечащего врача и как коршун следил за медсестрой, пришедшей поставить капельницу. И с виду все было хорошо. Ольга и сама бы купилась на эту показную невозмутимость. Если бы не успела прочувствовать Гдальского так глубоко. Но ведь она успела проникнуться этим мужчиной. И от нее не укрылся бушующий на дне его глаз ураган.

— Тиша, давай домой. Он уснул, и тебе тоже не мешало бы отдохнуть.

Гдальский моргнул. Уставился на Ольгу так, как будто совершенно не ожидал ее здесь увидеть. Растерянно кивнул головой.

— Я вызову такси…

Всю дорогу домой Тихон провисел на телефоне. Было похоже, что он проводит какое-то важное совещание. Он говорил отрывисто, четко, по делу. Потом кого-то отчитывал, рычал хищно в трубку, назначал и переносил встречи… А она просто сидела рядом и держала его за руку. И знаете, этого более чем достаточно. Им двоим…

Дом встречал их собачьим лаем.

Тихон удивлённо уставился на подпрыгивающую Сару, кажется, даже не сразу ее узнав.

— Я ее у магазина нашла…

— Черт. Твою мать… Я совсем не подумал! Он ведь с ней гулял, когда все произошло!

— Не вини себя. Ты просто был очень расстроен.

На звук их голосов из детской высунулась лохматая голова Ника:

— Ух, ничего себе! Это где вас так угораздило?

— Бандитская пуля, — скривил губы в невесёлой улыбке Тихон.

— Садись. Я помогу тебе снять обувку, — устало улыбнулась Ольга.

— Еще чего не хватало!

Вытянув ногу, Тихон осторожно опустился на банкетку и, кряхтя, потянулся к туфле. Стоя Гдальский разуться не мог, а сидя — не позволяла гибкость.

— Давая я… — вызвалась помочь вышедшая из комнаты вслед за парнем Катя.

— Еще чего не хватало, — повторил за Гдальским, как попугай, Никуша и резво стащил с ноги будущего тестя башмак. Так резво, что тот даже не успел воспротивиться.

Ольга с Катей переглянулись и прыснули со смеху.

— Пройдемте, господа родители, в кухню. Мы тут ужин сообразили.

— Да неужели?

— Угу…

На ужин у них были макароны с сосиской. Ничего особенного, но им, целый день не жравшим, было и не до изысков.

— А вы?

— А мы уже ели.

— Как хоть тестирование прошло? — вдруг опомнилась Ольга.

— О, вспомнила, наконец? Я думал, ты нам еще с обеда начнешь наяривать…

— Закрутилась, — промямлила Ольга, удивляясь сама себе. Так странно… Она действительно забыла о том, что еще совсем недавно казалось ей событием великой важности. Подумать только, каких-то пару месяцев назад вся ее жизнь вращалась вокруг детей, их проблем, их экзаменов, выпускных… — Ну, так, как, Ник?

— Да нормально. Петька затупил маленько с одной задачей, я ему помог.

— Ох, уж мне эта круговая порука…

— Ты сама нас учила во всем помогать друг другу.

— С этим не поспоришь.

— Мам…

— Ммм?

— А ты что это… Ну, правда беременная?

Ольга проглотила застрявшую в горле сосиску и спряталась за стаканом с водой. Ситуация была довольно абсурдной. Залететь в тридцать пять — это еще умудриться надо. А если вспомнить, как они «наехали» по аналогичному поводу на своих детей… Как Тихон на её сына наехал — так и вовсе смех смехом. Особенно учитывая тот факт, что их детям не залететь ума хватило. В отличие от них самих. Смешно… Ужасно смешно. И страшно.

— Угу. Оказывается, это случается даже с лучшими из нас, — пробормотала Ольга несколько истерично.

— Ты так и не рассказала, как оказалась в офисе… — напомнил Тихон, сосредоточив все свое внимание на невесте. — Предполагалось, что тебя положили в больницу на сохранение.

— Угу. Ты эту больницу видел? Я уж лучше сама… как-нибудь.

Пальцы Тихона с силой сжались на приборах.

— Что значит «сама»?

— То и значит. До тебя я не дозвонилась… — Ольга поймала взгляд Гдальского. — А оставаться там не было ни сил, ни желания.

— Так, мы, пожалуй, пойдем… химией позанимаемся, — проявил чудеса такта Никуша. Не глядя на сына, Ольга кивнула. Минуту спустя они с Тихоном остались в кухне одни.

— Я бы хотел, чтобы принимая решения, касающиеся нашей семьи, ты не сбрасывала меня со счетов.

— Окей! Ладно… Так какого же черта ты сбрасываешь со счетов меня? Просто вычеркиваешь неглупую, самодостаточную женщину, которая вполне могла тебе сказать, куда ты можешь сунуть свое мнение… и сделать по-своему?! Но нет же… Нет! Иду на компромиссы, подстраиваюсь, а что в это время делаешь ты?! Правильно! Даже не берешь трубку!

— Я не хотел тебя волновать, когда все это дерьмо случилось! — Тихон выставил вперед загипсованную ногу и уставился на Ольгу не менее яростно.

— Прекрасно! А то, что ты исчез на целый день — так это нормально. Никаких поводов для волнения! Да?!

— Эй… Ну, чего ты разошлась? Оль… Тебе вредно, — пошел на попятный Тихон.

— Знаешь, что, Тиша? Иди-ка ты отдыхать…

Глава 23

— Ладно, — насупился Тихон, — тогда я пойду. Завтра поговорим, на свежую голову.

— Куда пойдешь? — моргнула Ольга.

— К себе, — как-то неуверенно пояснил Тихон и вопросительно изогнул бровь.

Ольга зажмурилась. Сил не осталось. Будто кто-то шнур из розетки выдернул. Ей больше ничего не хотелось. Ни доказывать что-то, ни спорить. В душ — и спать. Вот и все на сегодня.

— Что-то не так? — будто почувствовав ее настроение, забеспокоился Гдальский.

— Нет, если ты так хочешь — иди.

— А что, у меня есть другие варианты?

— Ты, как и всякий порядочный шовинист, мог бы ударить кулаком по столу и сказать, что с места никуда не двинешься от своей беременной самки. Я уже промолчу, что одному с поломанной ногой не так сладко в быту, как это может показаться на первый взгляд, так что… — Ольга развела руками и стушевалась. Взгляд Тихона давил и испытывал. Женщина опустила голову, наклонилась к Саре, которая выбралась из своего лежбища, на котором лежала еще недавно, внимательно наблюдая за их перебранкой грустными шоколадного цвета глазами, и теперь заискивающе тыкалась лбом в коленку Гдальского.

— Оль… — с силой опираясь на костыли и полностью игнорируя псину, Тихон приблизился к ней вплотную. В его мятежных глазах плескалось столько невысказанных чувств! Смятение, страх, раскаяние, надежда… Ольга готова была разделить их все, но он не давал. И от этого у нее внутри образовалась странная мешанина из всяких разных ощущений. Но больше всего ей было обидно! Глупое сердце Ольги рваными толчками распространяло обиду по венам, и она отравляла собой все другое, что было в ней. Рядом с этим огромным, властным мужчиной Ольга как будто снова превращалась в маленькую испуганную девочку, которой давно уже не была. Ей не нравились эти чувства. Она совершенно не к ним стремилась, когда это все началось. Ей хотелось кричать: сделай же что-нибудь! Во мне тоже полным-полно страхов! Руки горели — вот как ей хотелось встряхнуть Гдальского. Или ударить… Чтобы в его глупой голове навсегда уложилось — рядом с ней не нужно быть сильным, каждую секунду сильным… не надо! Чтобы он понял, что в бушующем океане жизни она — его тихая гавань. В которой он может найти пристанище, чтобы ни случилось. Ведь она примет его любым… Только нужно ли это было самому Тихону? Сейчас Ольга в этом сомневалась.

— Я останусь.

Стараясь не показать своего облегчения, Ольга выдохнула. Кивнула головой.

— Тогда пойдем, я попрошу кого-нибудь из мальчишек помочь тебе забраться в душ.

Она даже не обернулась, опасаясь в который раз натолкнуться на его упрямый взгляд. Так что не знала, какой была первая реакция Тихона на ее предложение. К счастью, потом споров не последовало.

— Ник, Петь… Помогите, пожалуйста, Тихону с душем.

Посоветовавшись, ее мужчины решили, что Тихону будет проще вымыться в их ванной. Там была установлена душевая кабина, и поддон был не слишком высок. Пока Тихон мылся, Катя сбегала к нему в квартиру и собрала отцу вещи «на первое время». Судя по баулу, который приперла девочка — она очень надеялась, что это «первое время» затянется едва ли не навсегда.

Ольга устало улыбнулась. Протянула руку, погладила невестку по длинным красивым волосам.

— А ты сама-то как? У нас останешься?

— А что, можно? — оживился выскочивший из спальни Ник. Катя вспыхнула. Ольга хмыкнула.

— Можно. В гостиной отличный диван.

— Ну, ма…

— Без «ну», Ник. Ты, Катюш, маму предупредила, что сегодня у отца останешься?

— Угу.

— Это главное. Чтобы тебя не потеряли. Ник, выдай Кате постельное, и давайте уже по койкам.

— Так рано еще! — возмутился парень.

Ольга перевела взгляд на часы. Ровно девять.

— Ну, вы тогда, как хотите, а я спать. Устала жутко.

— Ты хоть о завтрашнем собрании не забыла?

— Нет, буду. В шесть, так?

— В семь! — тяжело вздохнул Ник.

— Значит, буду в семь…

Если бы не дурацкое стремление все успеть, доказать всем и вся, как отлично она справляется — Ольга бы на это собрание просто забила. Там уже ничего толкового не обсуждали. Так… очередной виток дискуссии, куда ехать детям на выпускном, после ресторана. И ехать ли вообще. Кто-то предлагал на дискотеку, которую местная радиостанция устроит для выпускников на центральной площади, кто-то настаивал на встрече рассвета. Отстаивая свои идеи в родительской группе в Ватсапе, некоторые заходили так далеко, что дело скатывалось в банальную ругань. Слабо верилось, что очередная личная встреча хоть что-то решит.