Джоанна Линдсей - Любовь и ветер

— Ну хотя бы ради меня! Джесси промолчала.

— Но не об этом я хотела поговорить с тобой.

Джесси принялась за еду — Да надоели мне эти разговоры!

— Я надеюсь, ты все-таки уделишь мне несколько минут?

Ее тон удивил Джесси, и она вопросительно подняла брови.

— Ну ладно, говори. Я надеюсь, это не будет слишком скучно.

— Обещаю, ты не заскучаешь от того, что я тебе скажу. Конечно, ты можешь не согласиться, но…

— Ну давай, Рэчел, начинай! Рэчел вздохнула:

— Хорошо. Я начну с сути дела. Больше ты не поедешь одна к своим индейским друзьям.

Рэчел приготовилась к бешеному отпору, но его не последовало. Джесси смотрела на нее, ожидая продолжения.

Наконец спросила:

— Это все, что ты хотела мне сказать?

Рэчел удивилась. Кажется, обошлось без стычки с дочерью.

— У меня есть причины на этом настаивать. Могу их изложить, если хочешь. Но поскольку ты достаточно благоразумна, я полагаю, нет необходимости вникать во все детали…

— Конечно, потому что это не имеет никакого значения, — сказала Джесси не церемонясь — Ты можешь отдавать любые приказания, Рэчел, но я буду поступать только так, как считаю нужным.

Лицо Рэчел вспыхнуло. Она не ожидала такой реакции Джесси.

— На этот раз ты сделаешь так, как я говорю, Джессика.

Джесси нагло ухмыльнулась:

— Да неужели?

— Да. Сделаешь. Если хочешь сохранить за собой ранчо.

— Не зли меня, Рэчел. — Голос Джесси стал тихим. — Ты сама ничего не понимаешь в делах фермы. И мужчины не станут тебя слушаться.

— Я и не думаю, что они станут. Но у меня есть право привлечь людей со стороны, если я сочту необходимым.

— Мои работники слушаются только меня. Рэчел тоже возвысила голос.

— Твои работники могут быть уволены, а на их место наняты новые.

— Ты не имеешь права на это.

— Имею, Джессика, — чуть мягче сказала Рэчел. — Я ведь твоя опекунша. Джесси пришла в ярость.

— Когда наконец ты поймешь своими куриными мозгами, что мой отец сделал тебя опекуншей только для того, чтобы ты увидела, что за юную леди он из меня слепил? Он столкнул нас с тобою, чтобы позлить обеих! Он прекрасно понимал, что ты мне здесь не нужна! Он воспитал меня так, что я самостоятельнее, чем любой мужчина!

— Как бы там ни было, — твердо сказала Рэчел, — я здесь и имею право сделать так, как говорю.

— Почему, черт бы тебя побрал? — завопила Джесси. — Зачем тебе это надо?

— За последний месяц ты дважды забиралась в такие дебри, где до тебя не добраться за несколько дней. Так, Джесси, не годится.

— Это не причина Ты сама знаешь, — прошипела девушка — На хозяйстве оставался Митч Фабер. И Джеб прекрасно может справиться со всеми делами. Придумала бы что-нибудь получше.

— Куда ты ездила — уже сам по себе достаточно убедительный повод, — упрямо сказала Рэчел. — Немыслимо — ты осмеливаешься ездить туда, где белым запрещено появляться. Я думала, твои индейцы из тех, кто дружески настроен к белым. Если бы я знала правду, я запретила бы еще раньше.

— Что за ерунда? Неужели ты думаешь, что я осмелилась бы поехать к ним, если бы они не видели во мне своего друга?

— В тебе, может, и видят друга, а в других белых — нет. И я не хочу, чтобы ты общалась с индейцами, которые ненавидят белых. К тому же они дурно на тебя влияют. И этому следует положить конец.

— Что это значит?

— Ради Бога, Джесси! Твое поведение и здесь никуда не годится, а там ты вообще забываешь о всех правилах цивилизованного общества. Купаться голой перед индейцем .

Джесси вскочила, стул отлетел в сторону, лицо пошло красными пятнами, а глаза едва не вылезли из орбит от злости.

— Тебе рассказал этот ублюдок? — орала она в ярости. — Он и о Маленьком Ястребе наболтал? Ну конечно. Ты из-за этого начала разговор, да?

— Успокойся, Джессика.

— Успокойся? Ты хочешь отнять у меня ранчо из-за брехни этого ублюдка! И что еще он тебе порассказал?

— Этого вполне достаточно. Тебе так не кажется? — Рэчел все еще пыталась сохранять спокойствие.

— Нет. Я не думаю, что достаточно. Это же надо — самые невинные вещи он выставляет в таком свете. Что, черт побери, плохого в моем купании? Я и здесь купаюсь, когда одна. А там слишком близко Деревня. И Белый Гром сторожит меня, чтобы никто не помешал. Он на меня не смотрит. Он мне как брат.

— Но воин сиу тебе не брат! — В тоне Рэчел зазвучал металл.

— Да, он предложил мне выйти за него замуж. Ну и что? Я отказалась. Если ты так хочешь стать в позу, спроси-ка лучше своего дружка про то, что он тебе не рассказывал.

— Если есть еще что-то, я уверена, это укрепит меня во мнении, что тебе ездить туда больше не надо, Джесси, — тихо сказала Рэчел. — Поселение индейцев не место для юной белой девушки. И я остаюсь при своем мнении, что бы ты ни говорила.

Джесси потрясло услышанное К несчастью для Чейза, который вдруг возник на пороге кухни.

— Такой шум может поднять мертвого Что случилось?

Джесси посмотрела на него с такой яростью, с какой на него никогда в жизни не смотрели Она схватила со стола металлическую тарелку и запустила ему в голову. Он уклонился, и тарелка, ударившись о стену, со звоном упала на пол.

— Ты, проклятый сукин сын! Это ведь ты ее завел? Тебе мало было приволочь меня сюда, тебе еще захотелось наврать с три короба? Но в своих россказнях ты забыл упомянуть о себе!

— Остановись, Джесси, — мрачно предупредил Чейз.

— Остановись? — завизжала она. — Ты наплел ей эти сказки? Что же не рассказал про все остальное? Если ей так надо знать о моем вызывающем поведении у индейцев, тогда пускай знает и про своего дружка, которому так верит! Который соблазнил меня! И не один раз, а два! Если уж мы собираемся полоскать грязное белье, вали все в кучу! Или потеря моей девственности не так важна, как греховное поведение с индейцами? Дерьмо ты и есть дерьмо! Уж если начинаешь, доводи до конца!

С этими словами Джесси пронеслась мимо Чейза, оттолкнув его с бешеной силой. Спиной он так привалился к шкафу, что посыпались стекла. А через минуту дверь ее комнаты сотряслась точно от ружейного выстрела.

— Что случилось? — раздался из холла испуганный голос Билли.

— Иди обратно в постель, — велела Рэчел. Он без звука подчинился.

Чейз с радостью сделал бы то же самое, потому что молчание Рэчел казалось вечным. Он боялся взглянуть на нее. Боялся увидеть упрек в ее глазах Рэчел ждала, что он скажет. Но он молчал, и она спросила:

— Это правда?

Он попытался что-то произнести, но слова застревали в горле.

Рэчел вскрикнула:

— Чейз, не может быть! Только не моя Джесси! Он весь сжался и по-прежнему ничего не говорил. Потом наконец взглянул на нее. В ее глазах он увидел презрение. Она больше не ждала ответа, заплакала и пробежала мимо него.

Чейз постоял несколько минут. Можно ли еще что-то спасти?..

— А что бы ты сделал. Голди? Ты бы женился на женщине только потому, что виноват? — Язык Чейза едва ворочался. И эти слова, с которыми он обращался к коню, скорее формировались в мозгу, чем с четкостью слетали с языка. — Извини, старина. Я забыл, ты ведь не любишь, когда тебя называют Голди. А ведь я тебе задал хороший вопрос, а?

Конь захрапел.

Чейз сидел, привалившись к стене в стойле Голден Рода. У лошадиных копыт стояла наполовину выпитая бутылка виски. Он обнаружил ее в пристройке, после того как ничего не нашел на кухне. Это явно заначка Джеба. В пьяной голове отчетливо возникла мысль — не забыть вернуть.

Чейз снова приложился к бутылке, отхлебнул полдюйма и серьезно уставился на коня.

— О чем я тебе говорил? Эта маленькая стерва никогда еще не доводила меня до такого дерьмового состояния. А проклятая Рэчел заставила меня почувствовать себя полным ничтожеством. И знаешь, что она мне скажет, как очухается?

Чейз рыгнул и рассмеялся.

— Она скажет: ты обесчестил ее и теперь женись. И ты думаешь, "она приставит пистолет к моей башке? Нет, Рэчел не такая. У нее другое оружие. Это ее чертово лицо. Ее чертов взгляд. Который говорит, что я нанес ей удар в спину. — Он глубоко вздохнул. — Черт возьми, а может, мне прямо сейчас уехать?

Чейз сделал несколько неудачных попыток подняться. Он уставился на седло, висевшее на перекладине. Если бы не это единственное препятствие, он бы уехал. Снять его он не смог, ноги не держали.

— Похоже, мне сперва надо протрезветь. Но я вернусь, Голден Род. Оседлаю тебя, и мы умчимся отсюда. Я не могу жениться на этой избалованной девице. Это все равно что обручиться с бурей.

Чейз, пошатываясь, вышел из конюшни, ноги понесли его к ручью за домом. Он плюхнулся в воду, и ему вдруг показалось, что он тонет, хотя ручей был не глубже фута. Он беспомощно шлепал по воде руками и ногами, желая выбраться на берег. Потом решил не сопротивляться, позволяя холодной воде омывать его тело.

И вдруг ему явился образ Джесси. Но не сегодняшний, а вчерашний. Она тоже была, как буря. Но совсем другая — буря страстной любви…

И так ли уж плохо, если он свяжет с ней свою жизнь? — спросил сам себя Чейз. Она самая красивая из всех женщин, которые попадались на его пути. И разве он еще не устал мотаться по свету? Рэчел говорила, что ему пора осесть. Может, так и сделать? И приручить эту девчонку-сорванца?..

* * *

Джесси так взбесилась, что готова была разрыдаться, но не могла. Ее чувства смешались, она волчком вертелась в кровати без сна. А потом услышала тихий стук в дверь. Это не обрадовало ее.

В полупрозрачной ночной рубашке она пошла к двери. Ей было все равно, что подумает Рэчел, увидев ее в таком одеянии. Она злорадно подумала, что может вообще раздеться и пускай та считает, что Джесси спит голая.

Но как хорошо, что она не выполнила это идиотское желание, — за дверью стоял Чейз. Она толкнула дверь, чтобы снова закрыть ее, но он уперся плечом в косяк. Девушка отступила, он ввалился в комнату и закрыл дверь за собой.

— Убирайся!

— Минуточку!

— Немедленно!

— Не вопи! Черт бы тебя побрал! Рэчел услышит! Она и так собирается затащить нас к священнику!

— Этому не бывать! — сказала Джесси, отступая в глубь комнаты. — Как от тебя несет! Ты напился! Вот почему ты врываешься ночью ко мне в комнату?

— Я не такой уж пьяный. Во всяком случае — уже не такой, чтобы не понимать, что делаю.

Она зажгла лампу возле кровати, с вызовом повернулась лицом к нему. Он был только в брюках, с волос капала вода.

— Ты что, упал в залив?

— Вроде того… — Вместо дальнейших объяснений он расплылся в улыбке. — Но я переоделся, — с важностью в голосе объяснил он. — Потому что не хотел, чтобы вода накапала тебе на пол.

— Да, но ты не высушил волосы. И думаешь, прилично являться сюда почти раздетым? Он расплылся в широкой улыбке.

— Я бы не стал на твоем месте упрекать меня за это…

Джесси взглянула на себя, на свою рубашку, которая едва доходила до колен.

— Я тебя сюда не звала. Так что убирайся к чертовой матери! Ты и так сегодня уже наделал дел.

— Я, да? А что ты натворила?

— Отплатила тебе и больше ничего, — сказала холодно Джесси. — Только то, что вы оба заслуживаете.

— О, очень рад слышать, что на этот раз я не единственная жертва твоей дикой атаки, — саркастически заметил Чейз. — Но, кажется, я один буду за все расплачиваться.

Джесси вспылила:

— Ты думаешь, только тебе плохо? Она может лишить меня права на ранчо, если я еще раз поеду к индейцам. И если я потеряю друга, то вы оба пожалеете об этом. Я не шучу!

— Ты нас пугаешь?

— В чем дело, Саммерз? — промурлыкала Джесси. — Думаешь, она ничего не понимает?

— Тебя действительно не беспокоит, что ты задела ее чувства? — натянуто спросил он.

— Я что-то не помню, чтобы я начала…

— Я тебя предупреждал, что может случиться, если она все узнает, Джесси.

Вдруг Джесси рассмеялась, сильно удивив его.

— Так вот почему ты здесь? Я вовсе не хочу облегчать тебе жизнь, Саммерз. Да, не хочу! Единственное, что ты потерял, — ее уважение к себе. А зачем тебе уважение шлюхи…

— Она не шлюха, Джесси, — прохрипел Чейз.

— Не объясняй мне, шлюха она или нет. Мне виднее.

— Я пришел не для того, чтобы снова ссориться. Я пришел предложить тебе выйти за меня замуж. Она опешила, но взяла себя в руки.

— Хорошо. Ты предложил. А теперь можешь идти к ней и сказать, что ты пай-мальчик и сделал так, как она велела.

— Она не посылала меня, Джесси. Она вообще ничего не сказала. Она убежала из кухни в слезах, и я больше ее не видел.

— Тогда зачем ты разыгрываешь передо мной такое благородство? — язвила она. — Или ты пытаешься заранее правильно поступить, прежде чем тебе будет велено это сделать?

— А что плохого, если мы с тобой поженимся?

— А зачем я тебе нужна? Ты думаешь, я не знаю, что сама мысль о женитьбе приводит тебя в ужас?