Патриция Хэган - Любовь и ярость

И Элейн не была исключением.

Их взгляды скрестились, спокойный и выжидающий – Колта, и пылающий яростью и обидой – Элейн, и ненависть оскорбленной и покинутой женщины разбилась, словно волна, натолкнувшись на твердую уверенность мужчины.

– Мэм, – мягко произнес он, надеясь успокоить ее, – все, что мне нужно, – это поговорить с сестрой. Не могли бы вы позвать ее?

На лице Элейн появилось нерешительное выражение. Она пребывала в растерянности, слишком много событий произошло за последнее время, и это выбило ее из колеи. Сначала ссора с Гевином, когда она среди ночи пришла к нему в спальню и обнаружила постель не смятой. Позже, за завтраком, он небрежно объяснил, что допоздна засиделся в кабинете, занимаясь делами, но она знала, что он лжет. Он был с Делией.

Произошел безобразный скандал. Впрочем, все эти дни они только и делали, что ссорились. С тех пор как он вернулся, ее жизнь превратилась в ад, и, чтобы не сойти с ума, Элейн с утра одурманивала себя водкой, а вечером ее усыпляло виски.

– Мэм? – напомнил о себе Колт.

Губы Элейн искривила злобная гримаса. Ну что ж, он действительно похож на отца, неплохо будет поговорить с ним, заодно узнать, как поживает дорогой Тревис.

Она распахнула дверь.

– Проходите. – Элейн провела его в маленькую гостиную.

Следуя за хозяйкой, Колт отметил про себя, что внутреннее убранство замка далеко не так красиво и изящно, как их собственного дома в Неваде, который в полном смысле этого слова был творением рук его матери. Тут он с болью вспомнил, что не может больше называть его своим – теперь родной дом уже не принадлежал ему.

– Ее здесь нет, – объяснила Элейн, когда он вошел за ней в гостиную.

Подойдя к бару, женщина привычно наполнила бокал водкой, добавив немного апельсинового сока. Она протянула его Колту, но тот покачал головой. Он молча ждал. Наконец его терпение лопнуло, и Колт дал волю сдерживаемому гневу:

– Ну, хватит шутки шутить. Вам прекрасно известно, почему я здесь. Немедленно говорите, где Дани, или я по камешку разнесу этот ваш чертов замок! Вы меня слышите?!

Элейн кокетливо улыбнулась:

– Прошу прощения, кажется, я забыла представиться. Я – Элейн, графиня де…

– Знаю, я догадался об этом в первую же минуту, – нетерпеливо оборвал он.

Сейчас Элейн невольно обрадовалась, что на ней ее любимое платье цвета весенней зелени с белоснежной пеной кружев. В нем благодаря тесному корсажу ее грудь казалась более упругой и молодой, чем была на самом деле. Предвидя, что при встрече с Гевином неминуемо вспыхнет новая ссора и желая быть во всеоружии, она еще с утра тщательно подкрасилась и привела в порядок прическу.

Как завороженная, Элейн не могла отвести глаз от молодого Колтрейна, а посмотреть на него стоило. Интересно, подумала она, только ли внешне он похож на отца…

– Последний раз спрашиваю: где моя сестра? Если вы и на этот раз не ответите, я сам примусь за поиски!

Элейн испуганно заморгала. Молодой человек был вне себя от ярости, в его глазах выражалась твердая непреклонность. О Господи, таким был когда-то его отец! Видно, все в жизни повторяется! И от проклятой водки все кружится перед глазами.

– Дани нет здесь, – холодно повторила Элейн. Это была правда, и ей удалось выдержать его испытующий взгляд.

– Где же она?

Графиня равнодушно повела плечами:

– Они с Гевином пару дней назад вернулись из Штатов, но Гевин приехал в замок, а Дани задержалась в Париже.

– Как мне ее найти?

То же самое движение плеч.

– Откуда мне знать? – Элейн действительно не знала, что отвечать, и перепугалась не на шутку.

– Тогда могу я увидеть Гевина? – настаивал Колт.

Графиня плеснула себе в стакан немного водки.

– И этого я не могу вам сказать, – злорадно произнесла она.

– Ну что ж, в таком случае я еще вернусь. – Колт повернулся и, не прощаясь, направился к выходу. Он шел по дорожке, ломая голову, правильно ли он поступил, что ушел. Может, следовало все-таки обыскать замок? Впрочем, какое-то внутреннее чувство подсказывало, что это ему ничего не дало бы.

Элейн со стоном оторвала от подушки голову – мутный туман висел перед глазами, и сотни крохотных молоточков безумно стучали в висках. Откуда-то издалека до нее донеслись приглушенные голоса. Где она?

Она помнила, как поднялась по лестнице, собираясь серьезно поговорить с Гевином. Она не позволит, чтобы его новая шлюха помыкала ею, да еще в ее собственном доме. Где-то наверху у нее припрятана бутылка отличного шампанского, они выпьют и поговорят по душам. Она сможет убедить его, что по-прежнему нужна ему. Они займутся любовью. Она сделает все, чтобы удовлетворить его, и потом они вместе решат, как избавиться от Делии. И все будет так, как было до поездки в Штаты. И Элейн с радостью простит ему эту маленькую измену, в конце концов, все мужчины не без греха, уж ей-то об этом хорошо известно! А она останется женщиной, к которой он всегда будет возвращаться.

Элейн заморгала. Она догадалась наконец, где находится – в маленькой гардеробной Гевина, позади ванной комнаты, точнее, небольшой ниши, где с трудом умещалась небольшая фарфоровая ванна. В гардеробной стоял маленький столик с целой коллекцией дорогих одеколонов, коробочек с душистой пудрой и бритвенными принадлежностями. Элейн лежала на диване, обитом золотистой парчой.

– Она просто-напросто опухшая от водки старая сука. Я не понимаю, что ты в ней нашел!

Голос Делии прозвучал совсем рядом, видимо, женщина находилась как раз за бархатной зеленой портьерой, отделявшей гардеробную от спальни Гевина.

– О, ты, кажется, напрашиваешься на неприятности, Делия?

Затаившая дыхание Элейн по голосу поняла, что Гевин в бешенстве и не скрывает этого.

– Неприятности? – Делия ехидно хмыкнула. – Ты рассказывал мне, что живешь со своей приемной матерью. Но, если не ошибаюсь, ты и словом не обмолвился, что спишь с ней. Ты не говорил, что занимался с ней любовью, когда тебе и четырнадцати не было! Боже мой! И я понятия не имела, что она считает тебя своей собственностью. Если бы я знала об этом, ноги бы моей тут не было!

Гевин коротко рассмеялся.

– Так я тебе и поверил! Да за деньги ты поехала бы куда угодно, хоть к черту на кулички! Ведь мгновенно пронюхала, что от меня пахнет деньгами, и немалыми Именно поэтому ты и увязалась за мной, и именно поэтому до сих пор сидишь в этом замке. Так что прикуси язык и раздевайся!

– Послушай, Гевин, – вскипела Делия, – не смей со мной так разговаривать. Я не привыкла к этому.

Послышался вздох.

– Ну лапочка, я же говорил, мы скоро поедем в Грецию.

Тебе там понравится. Ты будешь жить как королева и будешь счастлива со мной.

– А твоя старая кляча?

Гевин расхохотался, и, услышав этот беззаботный смех, Элейн съежилась. «Старая кляча»? О ком это они?

– Ну, рано или поздно она догадается, что мы не собираемся возвращаться. К тому времени мы с тобой будем уже в Испании или Португалии, а может быть, купим по дому в каждой из этих стран Как тебе эта идея?

Наступила тишина, и Элейн с содроганием поняла, что они целуются.

Графиня осторожно привстала с дивана, чувствуя, как в груди молотом стучит обезумевшее сердце. Нельзя дольше оставаться здесь, если она не хочет слышать их крики и стоны, мысленно представляя, как они занимаются любовью в двух шагах от нее.

Не помня себя от обиды, Элейн, крадучись, выскользнула в коридор. «Старая кляча»! Ну погоди, ты еще вспомнишь об этом! Сердце болело, но глаза были сухими. Нет, она не такая женщина, чтобы лежать и плакать от обиды. Она не забудет и не простит оскорбления!

Заперев дверь, Элейн задумалась. В голове ее стал вырисовываться, пока еще неясно, план мести. Ну что ж, она найдет способ наказать Гевина, но сделает это чужими руками – руками сына Тревиса.

Прижав холодные пальцы к вискам, графиня старалась успокоить бешено колотившееся сердце. Острая боль пронзила ее. Да, ее месть будет сладостной – как любовь Тревиса!

Обнаружив на боковой улочке небольшую гостиницу, Колт с Бранчем решили, что им повезло. Они сняли два номера, и Колт, не проронивший ни слова с тех пор, как покинул замок де Бонне, так же молча заперся в своей комнате. Бранч, видя, что с другом творится неладное, не решился его тревожить.

Он предвкушал, как сбросит с себя пропыленную одежду и с наслаждением погрузится в горячую ванну, которую наполнила кокетливо улыбающаяся горничная-француженка.

Бранч мысленно пообещал, что позже непременно отыщет ее.

Сбрив наконец многодневную колючую щетину и с аппетитом проглотив плотный обед, Бранч отправился бродить по гостинице и в маленьком баре в задней части дома наткнулся на Колта. Тот сидел, утопая в густом тумане табачного дыма, и изучал запасы спиртных напитков.

– А кстати, почему ты не пригласил меня выпить? – возмутился Бранч, делая знак бармену.

– Мы вернемся туда сегодня же вечером, – без всякого вступления объявил Колт, – я отыщу Дани, даже если мне придется голыми руками разобрать по булыжнику этот проклятый замок!

Он рассказал приятелю о первой встрече с Элейн, и тот нисколько не удивился:

– Да, твой отец кое-что рассказывал мне о ней! И как ты собираешься действовать, просто войти в замок и забрать свое золото?

Колт недовольно покосился на него:

– Я не могу забрать все золото. В любом случае половина этих денег по-прежнему принадлежит Дани, как бы она ни поступила со мной. Мне же нужна моя половина, не больше и не меньше.

– Но Пэрриш, по-моему, рассчитывает на всю сумму целиком, – ничуть не смутившись, напомнил Бранч.

Колт нехотя кивнул:

– Он согласен подождать, я уже попросил его об отсрочке. Я так благодарен ему, ведь ты понимаешь, у меня не было ни малейшего права требовать ранчо обратно. Просто Сет на редкость порядочный человек.

Появился бармен, собираясь снова наполнить его стакан, но Колт жестом отказался. Ему понадобятся ясная голова и полное самообладание, когда он снова появится в замке де Бонне. К тому же он не забыл, какую дурную шутку может сыграть с человеком алкоголь.

– А что будет, если Дани откажется вернуть деньги? – поинтересовался Бранч, которому этот вопрос не давал покоя всю дорогу из Штатов. – Что, если этот ублюдок Мейсон просто рассмеется тебе в лицо и скажет, что по закону ты ничего не в силах сделать?

– В таком случае придется его пристрелить, – небрежно отмахнулся Колт и похлопал Бранча по плечу. – Не волнуйся, старина.

Бранч только вздохнул, ни минуты не сомневаясь, что Колт вполне способен на это, – вылитый отец. Тот же принцип, что и у всех Колтрейнов – человек должен либо решать свои проблемы, либо устранить их.

Они просидели в баре не меньше часа и собирались уже уходить, как вдруг на пороге появился незнакомый молодой человек. Он обвел взглядом помещение и неуверенно направился к ним.

– Мсье Колтрейн? – обратился он к Бранчу.

Бранч мотнул головой в сторону Колта, и тот кивнул.

– Я Колтрейн.

Молодой человек протянул ему крохотный розовый конверт, от которого исходил сильный дурманящий запах лаванды.

– Мне приказали передать вам это, – сказал он, понизив голос. – От графини де Бонне.

Выудив пару монеток из кармана, Колт вручил их посыльному и, разорвав конверт, пробежал глазами по записке.

Вдруг, не сказав ни слова Бранчу, он сорвался с высокого табурета и стремглав выскочил из бара. Проклятый дурак, он должен был догадаться, что Элейн не составит труда выяснить, где они остановились!

Колт торопливо вышел из гостиницы и, перейдя на другую сторону улицы, завернул за угол, потом пересек другую вымощенную булыжником мостовую и углубился в аллею. В конце ее он увидел небольшую красную дверь с надписью от руки «Гостиница». Неподходящее место для графини, с иронией подумал Колт.

Распахнув дверь, он очутился в крошечной прихожей размером с кладовую, где было темно и пахло плесенью. Колт подождал несколько минут, пока глаза привыкли к темноте, и, заметив в углу узкую лесенку, направился наверх. Добравшись до конца коридора, он обнаружил комнату под номером 4 и постучал.

Дверь распахнулась почти мгновенно. Перед ним стояла Элейн, но она ничем не походила на женщину, с которой он расстался пару часов назад. Она распустила пышные волосы цвета красной бронзы, и они густыми локонами обрамляли ее лицо, падая на все еще красивые плечи. Блестящие темно-карие глаза сияли теплым светом – в них горело желание.

Алые губы, влажные, как лепестки роз после утреннего дождя, чуть припухли и приоткрылись, будто в предвкушении изысканного блюда.

Его взгляд медленно скользнул вниз, отметив полупрозрачную белоснежную ночную рубашку, сквозь которую просвечивали все очаровательные изгибы ее прекрасного тела Колт видел, как волновалась ее грудь под тонкой тканью. Одеяние не скрывало от мужских глаз ни тонкую, как у девушки, талию, ни сладострастные округлости бедер, ни темный треугольник волос между ними.