Генрих Шумахер - Любовь и жизнь леди Гамильтон

— Твой капитан — Нельсон? — спросила Эмма удивленно. — Тот, что два года назад вернулся пораженный лихорадкой в Англию?

Том удивленно поднял глаза.

— Тот самый. Вы знаете его, мисс Эмма?

Она покраснела, вспомнив об обстоятельствах, при которых она познакомилась с Нельсоном.

— Я случайно видела его однажды у врача. Не думаю, чтобы он помнил меня. Встреча была мимолетной. Я спросила только потому, что судьба свела вас в ту ночь. И в тот же час и я была в опасности. Так можно стать суеверной.

Том в глубоком раздумье покачал головой.

— Суеверной? Суеверной — не то слово, мисс Эмма. Нельзя смеяться над судьбой. Она есть и определяет жизнь человека с самого рождения. Можно ли считать только случаем то, что я именно сейчас прибыл в Лондон с капитаном Нельсоном? Что я в первый же раз, как только вышел на лондонские улицы, увидел в витрине ваш портрет? Продавец картин назвал его «Цирцеей» и сказал, что я могу узнать у Ромни, где вас найти. В Хадне мне ничего не удалось узнать о вас у вашей бабушки. А потом в тот же день капитан Нельсон сказал мне, что мы идем в Вест-Индию. И все это случай? Нет, мисс Эмма, это — судьба! Ей должен подчиниться каждый. Даже если он знает, что погибнет при этом!

Эмма с испугом наблюдала за ним.

— Я тебя не понимаю. Том. Что ты называешь судьбой? И при чем здесь Вест-Индия?

Он наклонился к ее уху:

— Он там! Он, мисс Эмма, он!

Она вздрогнула, кровь внезапно отлила от лица.

— Сэр Джон?

Страшная улыбка исказила его лицо.

— Сэр Джон Уиллет-Пейн! Никогда не видал я его с того дня. Но теперь… мы с ним встретимся! Глаза в глаза, друг против друга!

Что из этого выйдет, он ли, я ли — то знает судьба! Все предопределено судьбой!

Он замолчал.

Эмма сидела, откинув голову к стене, прикрыв глаза, судорожно схватившись ладонями за дерево стула. Ей показалось, что под ней внезапно разверзлась глубокая пропасть, и она в нее вот-вот упадет. В голове быстро мелькали мысли.

Если она встанет сейчас и с благодарной улыбкой пожмет Тому руку, сэр Джон умрет. Она будет отмщена. Но тогда…

Она видела корабль… На реях темнеют ряды матросов… На грот-мачту поднимают человека, его руки и ноги болтаются в воздухе… Вот голова его падает на грудь… Бледное лицо застыло… Лицо Тома…

Горестный стон вырвался из ее гортани. В ужасе она открыла глаза, растерянно оглянулась вокруг.

Том сидел около нее.

Слава Богу! Этого не случилось.

И не должно было случиться.

Она мягко взяла его за руку.

— Ты был в Хадне у бабушки, Том, — сказала она медленно, погрузив взгляд в его глаза. — Ты видел там маленькую девочку? Ей нет еще двух лет, с голубыми глазами и золотыми локончиками на лбу?

Он кивнул.

— Я видел ее, мисс Эмма. Прямо ангелочек. Это — сирота. Бабушка взяла ее на воспитание из милосердия.

— Да, так она говорит людям. Но тебе я признаюсь. Том, это — неправда. Это — мой ребенок!

Его рука в ее ладони вздрогнула, и глаза широко раскрылись.

— Эми, — с трудом произнес он, — Эми…

Она еще ближе склонилась к нему.

— Да, Том, и сэр Джон — ее отец!

Она видела, что он взвился от этих слов. И еще крепче сжала его руку.

— Он плохой человек и заслужил наказания. Но мог бы ты теперь быть его судьей, Том? Мог бы ты пойти убить отца моего ребенка?

Он в ужасе смотрел на нее. Искал слов и не находил. Эмма поднялась и оглянулась, вспомнив о Ромни. Но в ателье его не было. Через полузакрытую дверь она увидала его у окна в соседней комнате.

— Теперь ты знаешь все, Том! И я прошу тебя, пусть отмщение воздаст другой, всевышний судия. Сделай так ради меня! Откажись от своего намерения!

Он устало кивнул:

— Раз вы так хотите. Все эти годы я жил этим… А теперь у меня не осталось ничего, кроме капитана Нельсона. Так как вы, мисс Эмма… Господин, с которым вы вошли сюда… Я ожидал вас целый час на улице…

— Это был Гревилл, Том! — сказала она решительно. — Помнишь, я рассказывала тебе когда-то, что ко мне, когда я упала в обморок в театре Друри-Лейн, бросился на помощь некий господин? Это был он. С тех пор я полюбила его. И принадлежу ему!

— А он?

Она невольно отвела глаза.

— Ах, он любит меня, Том! Очень любит! — горячо уверяла она. — Ради меня он взял к себе в дом мою мать. Он из благородных, служит в министерстве иностранных дел. Мы живем в Эдгвар Роу. Если хочешь навестить нас…

Она запнулась. Что-то заставило ее обернуться. В дверях в переднюю стоял Гревилл…

Она с улыбкой подошла к нему, объяснила присутствие Тома. И сказала, что пригласила старого друга в Эдгвар Роу. Конечно, только с разрешения Гревилла.

Казалось, Гревилл не слышал ее. Его взгляд невидяще скользнул по Тому. Он очень спешил. Внизу ждал экипаж, который отвезет их домой. Он нетерпеливо просил Эмму побыстрей переодеться.

Том молча стоял в стороне и слышал все это. Теперь, когда Эмма собиралась выйти из комнаты, он подошел к ней, чтобы попрощаться. Его голос дрожал, он с трудом находил слова:

— Сегодня ведь ваш день рождения, мисс Эмма, и может быть, и Тому Кидду будет позволено пожелать вам счастья. На этот день, на этот год, на всю вашу жизнь. Передайте привет вашей маме. Я бы очень хотел повидаться с ней, но это невозможно!

Она сердечно пожала его руку.

— Почему невозможно, Том? Отсюда недалеко до Эдгвар Роу.

— Это невозможно, мисс Эмма! Я должен уже завтра идти с капитаном Нельсоном на Корк в Ирландии. Там ждет нас флот. А через неделю мы будем уже в открытом океане. Прощайте, мисс Эмма, прощайте!

Взгляд его еще раз задержался на Эмме. Потом он повернулся к Гревиллу. И его еще только что дрожавший голос стал вдруг твердым и жестким:

— Том Кидд, конечно, простой человек, ваша милость, и не умеет говорить как благородные люди. Но он твердо помнит, что знает Эмму Лайен с тех пор, как она стала делать свои первые шаги. И что она достойна всего самого лучшего и прекрасного на свете. Будьте добры к ней, сэр Гревилл, составьте счастье Эми Лайен! Тогда и вы будете счастливы, и с вами не случится того, что случилось бы с неким другим человеком, если бы… если бы за него не вступился сам ангел!

Он пристально поглядел на Гревилла, тем же угрожающим взглядом, который появился у него, когда он нервно назвал имя сэра Джона. И, как бы ожидая обещания, он протянул руку Гревиллу. Какое-то мгновение они стояли так друг против друга, затем Гревилл отвернулся с высокомерной усмешкой. Рука Тома опустилась, он медленно пошел к двери.

Эмма поспешила за ним и охватила руками его шею.

— Прощай, Том, милый, добрый, дорогой! Не поминай меня лихом! И хоть немножко люби меня.

Она поднялась на цыпочки и запечатлела на его губах долгий поцелуй. И подумала, что, наверное, никогда уже не увидит больше этого честного лица.

* * *

Пролетело теплое, благостное утро, отравлен был весь остальной день. Больше всего ей хотелось остаться у Ромни и не ехать с Гревиллом в Эдгвар Роу. Но там была мать. И тогда Гревилл излил бы весь свой гнев на смиренную женщину…

Она быстро переоделась. Если бы не Ромни, Гревилл уже осыпал бы ее упреками. Все это еще впереди. Но она не станет молча выслушивать их, она ему ответит. Ей не терпелось ответить ему надлежащим образом. Чаша терпения переполнена. Его обращение с Томом было последней каплей. По пути они молча сидели рядом. Кучер помешал Гревиллу уже сейчас дать выход своим претензиям.

В Эдгвар Роу их встречала мать, улыбка сбежала с ее лица, когда она увидела выражения лиц выходивших из кареты. Пока Гревилл расплачивался с кучером, она поспешно взяла у него покупки и понесла их в комнату. Эмма сразу же поднялась к себе.

— Спустись к матери, Эмма, — прозвучал ей вслед громкий приказ Гревилла, — мне нужно с тобой поговорить!

Он назвал ее Эммой, не Эмили!..

Она спокойно продолжала подниматься по лестнице.

— Я жду тебя у себя в комнате.

— Твоя мать…

— Не вмешивай мою мать, это ее не касается! — Она оставила дверь за собой открытой, и он сразу же вошел в комнату. И началось…

Она что, забыла, о чем они договорились? Она поклялась во всем слушаться его, обещала следовать его указаниям. И как же она сдержала свое слово? Он уже и раньше сомневался в ней, и поэтому отослал ее в Хадн, чтобы в тишине маленького городка, под влиянием матери она одумалась, раскаялась в своих пороках, исправилась. Но ее постоянно одолевают приступы легкомыслия, взбалмошности и упрямства. Разве она, несмотря на его запрещение, не просила денег у Ромни, чтобы приехать в Лондон? Потом, в Эдгвар Роу, она обещала ему работать. Но за уроки она бралась безо всякого желания, целыми днями слонялась по углам, в голову ей лезли всякие глупости. Ей хотелось ребенка.

— А сегодня опять! Я делаю все, чтобы уничтожить твое прошлое, приглашаю высокопоставленных родных и друзей, хочу обеспечить тебе новый круг знакомств! А ты? Бросаешься на шею первому подвернувшемуся матросу, все ему рассказываешь, приглашаешь его в дом. Матроса, человека самого низкого слоя, из простонародья. Пусть он шляется повсюду и хвастает людям благородной связью своей кузины! Воистину, Эмма, если бы я не любил тебя… Но опомнись! Всему есть границы! Если подобное повторится, то тогда…

— Что тогда?

— Тогда… ради моего имени и положения я не могу иначе… Тогда между нами все было бы кончено! Все!..

Он резко отвернулся и уставился через окно в сад.

Всего несколько часов назад на том же месте стояла Эмма, радуясь солнцу этого дня и многого от него ожидая, с любовью и благодарностью в сердце. Теперь в ней поднялась горечь.

— Между нами все было бы кончено! — повторила она медленно. — Так вот, я не могу поручиться тебе, что это не повторится. Если твоя любовь не может принять меня такой какова я есть… то не лучше ли тебе уже сейчас покончить со всем этим? Прежде чем тебе опять станет больно?

Он повернулся к ней, сделал шаг ей навстречу.

— Эмили…

Он опять назвал ее Эмили!..

— Я дала тебе высказаться, не прерывая тебя. Не выслушаешь ли ты и мои соображения? Соображения неразумного существа, состоящего сплошь из ошибок? Конечно, я согрешила, разговаривая с Томом. Но при чем же тут сам Том? Можно ли из-за этого дурно относиться к нему? Ты сделал это, не слушал его, намеренно не заметил его протянутой тебе руки, высокомерно повернул к нему спину. Кто дает вам, гордым лордам, право презрительно, свысока взирать на мозолистые руки простых людей? Разве не им вы обязаны вашими деньгами, вашей властью? Когда у дочерей лордов завязываются любовные связи и рождаются внебрачные дети, как у леди Уэрсли или мисс Пэйтон, когда они, полуобнаженные, появляются в клубах и на балах, тогда это считается веселым и остроумным, и вы им аплодируете. А если девушка из народа подверглась насилию сына лорда и когда она занимается тем же, что и дочки лордов, чтобы ее ребенок не умер с голоду, вы называете это безнравственным и подлым. Такой девушки следует стыдиться. Конечно, ее можно взять в наложницы, но ее надо прятать. И знаешь, что меня мучит, что мне отравляет жизнь? Когда ты предлагал мне свой план, я сама еще этого не поняла. В тот день, когда мать моя должна была отбросить честное имя моего отца, я начала смутно ощущать это. Но сегодня я знаю это уже точно. Я не могу лгать. Это противно моей природе.

Она медленно встала и подошла к нему.

— И я не желаю этого! Слышишь, Чарльз? Я не хочу лгать!

Она решительно посмотрела ему в глаза. Он зло рассмеялся, не выдержав ее взгляда.

— Хорошенькие сюрпризы ты мне готовишь! — выдавил он из себя. — И в последний момент! Чтобы застигнуть меня врасплох! Очевидно, этому научил тебя этот субъект с лицом преступника? У вас было достаточно времени, чтобы сговориться, пока этот слабак Ромни оставил вас одних.

Удивленная, она отступила на шаг.

— Я тебя не понимаю! При чем тут Том?

Он ничего не слыхал. Он кипел от ярости.

— Как он вообще нашел тебя? Ведь не стану же я верить в сказку о картине? Ты написала ему, чтобы он приехал. Чтобы посмеяться вместе с ним над идеалистом, который хочет спасти человека. Да, таков план. Мать твоя уже здесь. Потом является так называемый кузен, а в один прекрасный день здесь будет и ребенок! — Он захохотал грубо, издевательски, — ребенок сэра Уиллет-Пейна!

Эмма вскрикнула в ужасе:

— Чарльз! Это… Это… Быть не может, чтобы ты думал так в самом деле! Не думаешь же ты что Том и я?..

— Откуда я знаю, где тут правда? Когда ты целовала этого грязного типа — ему это, кажется, было привычно, этому милому, доброму, верному Тому!