— Папа, нам нужно оставить этот разговор: я вовсе не собираюсь с вами препираться и ссориться, тем более что вскоре нам предстоит разлука. — Бросив салфетку подле своей тарелки, она встала и обошла стол, чтобы поцеловать отца в макушку.

Сэр Томас смягчился от проявления дочерней любви. Он похлопал ее поруке.

— Хорошо, Люсинда. Я более ничего не скажу. Ты всегда была хорошей, послушной дочерью. Думаю, что в конечном счете могу положиться на твое здравомыслие.

Люсинда предпочла не замечать намека, заключенного в словах отца. Однако она не стала повторять, что не намерена выходить замуж за лорда Потерби. Вместо этого она сделала вид, что лорду известно о ее планах на сезон.

— Вы также можете полностью положиться на мисс Блайт, — улыбаясь, сказала она. Сэр Томас рассмеялся.

— Да, и на эту славную леди тоже. — Он встал и горячо обнял дочь. — Я скажу вашей матери, что нет необходимости волноваться за вас. Вполне можно довериться твоему здравому смыслу, хотя ты все еще очень молода, чтобы знать этот мир. Я не стану говорить о том, как ценны будут в такой ситуации советы и руководства мисс Блайт. Ты должна во всем полагаться на нее.

— О, я знаю, — сказала Люсинда, продевая свою ручку подколоть отца, когда они шли к дверям. Выйдя, она обернулась, чтобы улыбнуться отцу. — Сегодня утром я встречаюсь с моим агентом по недвижимости, но потом буду свободна. Увидимся за ленчем?

Сэр Томас покачал головой.

— Думаю, что мне пора оставить тебя. — Он дал знак поджидающему поодаль лакею. Лакей подошел с плащом, шляпой и перчатками. Люсинда была немало удивлена его немедленной готовностью ехать.

— Вы уезжаете сию минуту? Я и не знала, что вы уже приготовились к отъезду.

— Я решил ехать, как только проснулся сегодня утром. Я пробыл у тебя дольше, чем обещал вашей матери, — и сэр Томас широко улыбнулся дочери. — К тому же я знаю кое-что о женщинах: когда дело дойдет до сборов, ты захочешь взять с собой полдома. Я буду вам мешать.

— Пожалуй, что да, — согласилась Люсинда. — Но пока еще рано думать об отъезде. Мы только что вышли из-за стола!

— Я планировал задержаться лишь ненадолго этим утром, чтобы поговорить, поскольку накануне мне пришла в голову мысль, что твоя матушка будет в претензии за мою долгую задержку. — Сэр Томас надел плащ, взял шляпу и перчатки из рук лакея. Затем он повернулся, чтобы поцеловать дочь в щеку. — Экипаж уже ждет, так что нужно ехать.

— Хорошо, папа. — Люсинда не стала переубеждать отца и проводила его. Выйдя на зимний холод, она закуталась в шаль. Глядя, как отец садится в экипаж, она махала рукой с верхних ступеней. — Скажи маме, что я люблю ее.

Сэр Томас помахал рукой из окна экипажа.

— Можешь положиться на меня: я передам все новости! — обещал он.

Люсинда качала головой и с любовью улыбалась ему вслед. То, что сэр Томас передаст жене все подробности плана дочери — было неизбежно. Неизбежным было и последующее письмо от матери с требованием разъяснений и целым катехизисом советов.

Экипаж выезжал на посыпанную гравием дорогу. Люсинда вновь помахала рукой, а затем вошла в дом.

Лакей подумал было, что мороз зимнего утра заставил госпожу так быстро вернуться в дом. Однако мысли Люсинды были заняты вовсе не превратностями погоды.

Она была уже полностью поглощена думами о приготовлениях и делах, которые предстояло завершить перед отъездом в Лондон на следующее утро. Достижение цели, вынашиваемой на протяжении года, приближалось.

— Пожалуйста, пришлите мистера Лэтема ко мне в кабинет, — распорядилась она.

Люсинда, войдя в кабинет, все еще улыбалась. Она уселась за огромный стол красного дерева, за которым решала многочисленные дела по ведению хозяйства в поместье. Окинув взором кабинет, она тихо вздохнула. Ей было приятно сознавать, что это будет последнее решение, которое необходимо принять здесь, в Кэрберри. Она с нетерпением, ждала того часа, когда можно будет препоручить все дела по недвижимости на неопределенное время надежному мистеру Лэтему. Когда это будет сделано, она станет свободна от последней обязанности, связывающей ее с Кэрберри.

Глава 3

Переезд в Лондон прошел гладко, без происшествий. Прислуга, которая сопровождала леди Мейз из Кэрберри в городской дом, быстро привыкла к новому окружению. По прошествии едва ли часа было налажено ведение домашнего хозяйства.

Люсинда еще за несколько месяцев написала мисс Блайт о том, когда им предстоит встретиться в Лондоне, и переслала ей деньги на дорогу. Через две недели по приезде Люсинды к ней присоединилась ее компаньонка, мисс Блайт.

Прислуга, осмотрев и прислушавшись к мисс Блайт, заключила, что она — женщина отменных моральных качеств.

Леди эта разговаривала мягко и сдержанно, однако в ее голосе слышалась сталь, что вызывало уважение к себе. Внешность мисс Блайт довершала это общее впечатление. Она была худощавого сложения, всегда достойно одета. Ее темные волосы, посеребренные сединой, были стянуты назад в тугой узел. Очки подчеркивали проницательный взгляд. Нос у нее был гордым и вполне выдающимся. Слуги знали, что в прошлом мисс Блайт была гувернанткой, и вынесли вердикт, что ни одна из опекаемых ею девушек не посмела бы противостоять столь яркой индивидуальности патронессы.

Однако под суровой внешностью мисс Блайт скрывалась женщина с большим воображением и не чуждая романтики. Вероятно, она была лишена женственной красоты к ее же благу, поскольку в таком случае ей не удалось бы так удачно играть роль гувернантки «пар экселянс», на которой она построила свою карьеру. Для молодой женщины из респектабельной семьи, у которой не было ни средств, ни предложений, карьера гувернантки была единственным удачным выбором.

Порой мисс Блайт задумывалась, насколько иной оборот могла бы принять ее жизнь в иных обстоятельствах, но в целом она не сожалела о своем выборе. Тем более не пожалела она ни о чем с тех пор, как согласилась стать компаньонкой своей любимицы Люсинды.

Мисс Тибби Блайт оценивающе оглядела хорошо обставленную гостиную, которая явно понравилась ей. Она костлявым пальцем прикоснулась к статуэтке, стоявшей на полированной каминной полке.

Мисс Блайт удовлетворенно вздохнула. Куда бы она ни посмотрела, в какой комнате ни оказалась бы — везде было очень красиво. Великолепные произведения искусства и скульптуры, бесценные вазы и зеркала в позолоте, роскошные восточные ковры и красивая резная мебель создавали в доме Мейза атмосферу утонченного декаданса. Мисс Блайт все еще не могла поверить своей удаче: бывшая и любимая ученица пригласила ее в компаньонки для жизни в столь сибаритской и великолепной обстановке.

— Тибби? О, ты здесь! — Люсинда вошла в гостиную, натягивая лайковые перчатки. Она осмотрелась вокруг, а затем перевела улыбающийся взгляд на свою гувернантку. — Ну что, Тибби? Твои ожидания не обмануты?

Мисс Блайт хлопнула в ладоши в знак того, что она не находит слов.

— Все, что я здесь вижу, превосходит мои убогие ожидания, дорогая! Комфортная комната для меня. Превосходный дом. Сам Лондон. Когда я получила твое письмо с просьбой стать твоей компаньонкой, я ни на минуту не могла подумать, что буду вести такую фантастическую жизнь.

— И на самом деле фантастическая жизнь, — сказала Люсинда, разглаживая перчатки. Она взглянула на мисс Блайт и рассмеялась. — Я рада, что ты не разочарована. Я и сама не ожидала увидеть этой обстановки, учитывая то, что дом был целый год закрыт и необитаем. Но мой кузен по мужу, лорд Уилфред Мейз, был очень любезен, позволив мне распоряжаться домом по своему усмотрению, и, кажется, попечители хорошо заботились об обстановке.

— Не знаю, как ты вынесла разлуку с этим великолепием, — улыбнулась мисс Блайт, с сочувствием взглянув на Люсинду.

Люсинда оценивала этот дом и произошедшую разлуку с ним более субъективно. Новичок видел здесь лишь роскошь, великолепие, богатство. Люсинде лучше, чем большинству, было известно, что красота не всегда бывает отражением благополучия и комфорта. Окруженная предметами роскоши, Люсинда познала нищету горьких разочарований и одиночества. Именно в этой гостиной бесстрастный дворецкий сообщил ей приказ мужа оставить Лондон в течение часа. Она уезжала безвозвратно. Лорд Мейз не потрудился сделать свое распоряжение тайным — просто прислал ей его с прислугой.

Это унижение было ударом по ее гордости, оно раздавило ее морально. Но ей удалось не устроить сцену со слезами или истерику. Голосом, который и сама не смогла узнать, она попросила дворецкого прислать к ней горничную. Лишь с помощью Мэдисон ей удалось подняться к себе наверх, чтобы одеться в дорогу.

Все это странно, думала Люсинда, осматривая гостиную. В этой комнате к ней должны были бы приходить тягостные воспоминания, но она ничего не чувствовала.

Да, по приезде она боялась войти в этот дом, и сделала над собой усилие. Она недоумевала, сможет ли прожить в этом доме весь сезон. Воспоминания приходили, но не затронули ее душу. Просто этот городской дом не был ее домом. Она жила в его стенах, наслаждалась его роскошью, но чувствовала себя здесь гостьей, вежливо приглашенной и принятой. Ей было приятно сознавать, что дом не вызывал в ней печаль и не привязывал.

Люсинда увидела вдруг, что компаньонка смотрит на нее весьма странным взглядом. Вероятно, она слишком долго молчала, ей захотелось сразу же объяснить свое молчание.

— Между прочим, миссис Бислей обещала нам к обеду прекрасное жаркое. Я как раз думала, что нам не следует опаздывать, чтобы не обидеть ее. Ты готова?

— Совершенно готова. — Мисс Блайт разгладила свои перчатки и поправила завязки ридикюля. Ее мысли обратились к обещанному обеду. Она решила выразить одобрение прилежанием экономки. — Между прочим, у тебя превосходная экономка. Она знает, как держать дом в порядке. Кстати, миссис Бислей отдала распоряжения, чтобы мои простыни каждый вечер хорошо были прогреты? Это говорит о том, что она превосходно знает свое дело. — Мисс Блайт иронично рассмеялась. — О Бог мой! Убеждена, что ты будешь довольна своей компаньонкой.

— Ты также будешь моей дуэньей, Тибби, — напомнила Люсинда, когда они выходили из гостиной. — Тебе придется сопровождать меня при каждой фантазии, что взбредет в мою голову. Я надеюсь, ты не станешь брюзжать на вечерах, которые мы непременно будем посещать.

— Брюзжать! Что вы, миледи! Полагаю, что ни за что на свете! — Мисс Блайт в присутствии лакеев в холле обращалась к своей бывшей воспитаннице уважительно. — Что за неблагодарное существо я была бы, если бы предпочла свою работу с самой несносной из воспитанниц — сопровождению моей дорогой леди Мейз в том направлении, куда она пожелает.

Люсинда рассмеялась и покачала головой. Остановившись на ступенях, она попросила:

— Пожалуйста, не называй меня так никогда, когда мы с тобой наедине.

— Так ведь прислуга, моя дорогая. При них мы должны соблюдать дистанцию.

— Ты моя подруга, Тибби. Это должно ограждать тебя от любого проявления неуважения по отношению к тебе. Не настаивай на том, чтобы в обществе между нами соблюдались формальности.

— Клянусь, мне также неловко называть тебя так, — сказала мисс Блайт. — Я слишком привыкла думать, что ты — Люсинда Стэссарт, а со старыми привычками расстаешься с трудом.

Во время разговора леди спустились к поджидавшему экипажу. Лакей помог им сесть, и экипаж тронулся.

— Ты никогда не одобряла моего брака с лордом Мейзом, так, Тибби? — спросила Люсинда.

— Моя дорогая… — Лицо мисс Блайт выразило искреннее смятение.

Люсинда слегка улыбнулась.

— Ты не сказала ни слова. Но я всегда знала, что ты не одобряешь этого брака. Вот отчего я никогда не обсуждала этот вопрос с тобой. Возможно, мне стоило это сделать.

Мисс Блайт положила свою руку на руку Люсинды.

— Моя дорогая Люсинда, не в моих правилах навязывать свои мнения. Верно, у меня были сильные аргументы против брака. Ты была так молода, а у лорда Мейза уже была дурная репутация. Но мне были известны и затруднения твоей семьи. Такие большие долги — и этот дрянной мальчишка едва ли помог делу!

Люсинда хихикнула.

— А, мой кузен Ферди. Он умеет запутать дела. Но он наследник семьи, и его нельзя было бросить на произвол судьбы.

— Жизненный опыт сослужил бы ему хорошую службу, — сурово сказала мисс Блайт.

— Думаю, что надежды на улучшение нет, — спокойно заметила Люсинда. — Он никогда не мог остановиться в игре, даже когда его карманы были совершенно опустошены. Вот отчего мой дядя в конце концов отказался оплачивать его долги.

— Жаль, что сэр Томас не обладает той же силой характера, — проговорила мисс Блайт. — Может быть, тогда тебя не вынудили бы на столь неравный брак! Прости меня, дорогая! Мне не нужно было быть столь прямолинейной. Но мысль о твоем кузене и твои вопросы спровоцировали меня.