Он вышел и с усилием захлопнул дверь.

Мария прикусила костяшки пальцев правой руки, чувствуя полнейшее разочарование. Всего за несколько минут их разговора, ее кровь чуть ли не вскипела. Настоящая леди никогда бы не испытала такое... вожделение. Вот Сара точно не испытала бы. Сама же Мария была больше похожа на распутную доярку.

Единственное утешение – Адам чувствовал то же самое.

***

Адам понял, что совершил ошибку, поговорив с Марией до того, как лечь в постель. Один лишь ее вид заставил его почувствовать возбуждение и острое желание. Она выглядела такой бесхитростной, такой честной, и в то же время восхитительно прекрасной. Но ведь она была точно такой же с первых минут, как он открыл глаза и увидел ее, склонившуюся над его кроватью. Похоже, в последнее время он сильно заблуждался на ее счет и вполне может ей доверять. Однако совершенно очевидно, что себе он доверять не может.

Когда Адам, наконец, задремал, его сон оказался гораздо беспокойнее предыдущих. Вначале он увидел себя в детстве: пронзительно орущего маленького мальчика, которого забирают из родного дома. События определнно происходили в Индии, и его чувства легко читались. Адам пожалел, что это воспоминание к нему вернулось.

Потом ему приснилась очаровательная девушка в его объятиях. Адам что-то говорил ей, и она подняла свое сияющее лицо ему навстречу. Это была блондинка с зелеными глазами, явно англичанка, а значит не его мать. Хотя у него и нет жены, но ведь может оказаться возлюбленная? Помнится, Мария как-то предположила, что напоминает ему женщину из его прошлого, а вдруг она была права.

Но худшим из всех снов было видение бального зала, полного людей, одетых по последней моде. Неожиданно Адам обнаружил, что сам он совершенно голый, и каждый дюйм его необычно темной кожи выставлен на показ.

Адам проснулся весь в поту. В голове стучало, сердце бешено колотилось в груди.

Вдох – выдох. Вдох – выдох. Заставив себя успокоиться, он стал искать в данной ситуации хоть что-то забавное. Он был уверен, что ничего подобного не происходило. Скорее всего, этот сон отражал его страх перед возвращением в лондонское общество, Адам не чувствовал себя к этому готовым. А значит, будет ощущать себя голым и уязвимым, что бы ни надел.

Слава Богу, у него есть друзья. Хотя потеря памяти их явно беспокоила, они не намеревались бросать его. У него будет надежная защита.

Марии он тоже должен быть благодарен. Ее ложь об их браке причинила ему боль, но об этом Адам думать не хотел. Она по-прежнему ему очень нравилась. Мария, как никто другой, чувствовала его настроение и видела его таким, каким он и был. Он ощущал себя гораздо лучше, когда она находилась рядом.

К несчастью, он не мог вести с ней даже простую беседу, чтобы при этом его голова не кружилась от желания. И чем меньше Адам ее видел, тем сильнее росла его жажда обладания ею. В этом заключалась еще одна причина его беспокойного сна.

По крайней мере, он нашел способ облегчать свое неуправляемое возбуждение. Но это было совершенно не то, что могло бы быть с Марией. Прикасаясь к себе, он задумался, не запрещено ли такое поведение в английском обществе. Хотя ответ на этот вопрос ему был неинтересен.

***

Спустя три дня, в течение которых она была сильно занята, Мария с облегчением позволила Адаму усадить себя в "желтую развалюху"[54], как тогда называли карету для длительных путешествий. Ярко-желтого цвета она всем своим видом заявляла, что является наемным экипажем. Карета, в которую села Мария, вмещала четверых пассажиров, и в нее были впряжены четыре лошади. Друзья Адама должны были выехать из Хартли в такой же.

Если им удастся менять лошадей несколько раз в день, то они прибудут в Лондон через неделю или около того. Почтовая коляска была более быстрой, но в данном случае "желтые развалюхи" являлись самым лучшим вариантом для такой поездки. Мария с отцом всегда путешествовали регулярными рейсами, медлительными и не столь удобными, наемный экипаж был для них непозволительной роскошью.

Мария откинулась на мягкое кожаное сидение и подавила зевок. Этой ночью она мало спала, думая о том, собрала ли она все необходимое. Кроме того уснуть ей не давали и мысли об Адаме. Этим утром Аннабель спрыгнула с ее кровати, посмотрев на нее обвиняющим взглядом, и удалилась на кухню. Мария надеялась, что кошка простит ей ее отсутствие, стоит ей вернуться в Хартли. Все же кошка и поместье оставались в хороших руках – миссис Беккет и мистера Кохрейна.

Адам уже хотел присоединиться к Марии, когда внутрь запрыгнула Бану. Она готова была разлечься возле сидений и отправиться с ними в Лондон. Мария наклонилась и погладила собаку.

– Извини, но тебе придется остаться здесь. Только подумай, как по тебе будет скучать Аннабель.

Адам взял собаку.

– Думаю, ее придется запереть в доме, иначе она побежит за нами. Я отнесу ее на кухню, тогда она вряд ли заметит, что нас уже нет.

Через некоторое время Адам вернулся, и они тронулись в путь. Его взгляд был прикован к дому, пока тот не скрылся из виду.

– Ты думаешь, что никогда сюда не вернешься? – спросила Мария, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.

Несколько сконфуженно Адам произнес:

– Очень надеюсь на то, что вернусь... Просто я не знаю.

Карета свернула на аллею, ведущую к главной дороге, отсюда дома уже не было видно. Адам посмотрел на Марию.

– Здесь столько всего произошло.

– Иногда я думаю, а вдруг случится что-то такое, что заставит тебя вспомнить все события до несчастного случая и забыть все, что произошло после, – задумчиво произнесла Мария. – Как-то мне встретился врач, которому приходилось иметь дело с травмами головы. После разговора с ним я поняла, что тут возможно все.

– Не могу представить, что забуду тебя, – его взгляд стал напряженным.

Она беспокойно заерзала на сидении, в этот момент колесо экипажа попало в какую-то ямку на дороге. Их колени соприкоснулись. Дыхание Адама сбилось.

– Думаю, будет лучше, если большую часть времени я проведу в другом экипаже. Не из-за того, что мне не нравится здесь с тобой... скорее, наоборот.

– Очень мудро, – согласилась она. – Конечно, Джулия поедет со мной. Но если она откажется, тогда возникнет опасность вот этого, – она наклонилась вперед, обхватила его за плечи и вложила в поцелуй все, что не могла выразить словами. Любовь, желание и сожаление о своей лжи...

Если бы она не сказала ему, что они женаты, стали бы они так близки? Сейчас уже нет смысла думать об этом.

Адам с трудом вздохнул и обнял ее за талию, возвращая поцелуй, впиваясь ртом в ее губы.

– Это слишком опасно, – хрипло произнес он.

– В карете нет места для непристойного поведения, – ответила она со смешком.

– Ты уверена?

Сжав ее талию, он подтянул Марию к себе и посадил на колено так, чтобы оно оказалось между ее ног.

Она была шокирована такой интимной близостью. Шокирована и возбуждена. От того, как он ласкал ее спину, она таяла, непроизвольно двигая бедрами.

– Это так просто...

Покачивание экипажа прибавляло необычных, но пьянящих ощущений. Она просунула руку между их телами.

– Просто, но не разумно, – он поймал ее руку, пока она не успела забраться слишком далеко. – К счастью, до Хартли ехать совсем ничего.

– О Боже! – Мария попыталась вернуться на свое место.

Адам удержал ее, продолжая ласкать.

– Но у нас все же есть несколько минут.

Всего лишь несколько минут. А вдруг это их последний поцелуй. На протяжении этого путешествия, будет еще пара-тройка возможностей остаться наедине, но как только они приедут в Лондон, обстоятельства сразу же встанут между ними. Она положила голову ему на плечо, думая о будущем.

– Ты готов к Лондону?

– Настолько, насколько могу быть готовым, – он обнял ее за плечи. – Я попросил остальных никому не говорить о моей амнезии. Близкие друзья и родные должны знать, но я бы не хотел, чтобы мою слабость обсуждало все лондонское общество.

– Это не слабость, а ранение.

– Для меня это слабость – когда другие знают обо мне больше, чем я сам.

– Ты герцог, – сказала она. – Относись к ним с презрением.

Он удивленно рассмеялся.

– Ах ты, непослушная дерзкая девчонка. – Его руки сжали ее талию. –Как может быть что-то неправильное в том, чтобы чувствовать себя так хорошо?

– Ты путаешь две совершенно разные вещи. – Она провела рукой по его груди. – Чувствовать – значит... чувствовать. Вкус, прикосновения, эмоции – все это дела сердечные. А что хорошо и что плохо определяется совсем по-другому. Здесь включается мораль, мудрость, справедливость – за это отвечает разум. – Мария вздохнула. – И они так часто не согласуются друг с другом.

– В мудрости тебе не откажешь. В Лондоне я надеюсь победить драконов своего разума. А потом посмотрим, что будет дальше. – Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке, затем снял со своего колена и усадил Марию на ее место. – Ты выглядишь обманчиво скромной.

– Это моя особенность. – Она сложила на коленях одетые в перчатки руки. Притворная скромность.

Через несколько минут они остановились перед "Быком и Якорем". Неподалеку стояла карета, ожидающая друзей Адама. Они прогуливались рядом, желая как можно дольше побыть на свежем воздухе. Мужчины неторопливо направлялись в сторону коттеджа Джулии, располагающегося по дороге из города. Мария и Адам выбрались из экипажа и последовали за ними. Джулия открыла дверь со шляпкой на голове, вполне готовая отправиться в путь. Как и у Марии, весь багаж Джулии состоял из небольшого дорожного сундука и картонной коробки. Адам подхватил сундук.

– Его отнесу я.

Джулия удивленно на него посмотрела.

– Не знала, что герцоги сами носят багаж.

– Уверен, что стану более высокомерным, как только мы достигнем Лондона, – мрачно заметил он. – Но сейчас я предпочитаю быть полезным членом нашей компании. – Он развернулся и направился к каретам.

Мария подождала Джулию, пока та запирала дверь.

– Тебя что-то беспокоит?

– О! Слишком многое... – отозвалась Джулия с усмешкой, уже идя к экипажам. – Но я рада, что еду с вами. Мне нужно повидать одного человека, пока не стало слишком поздно.

– Мы должны стать опорой друг для друга. Полагаю, нам это необходимо.

Как только они подошли к каретам, Адам представил Джулию своим друзьям, вышедшим, чтобы поприветствовать ее. Мастерсон, как всегда, был приветлив, Киркленд учтив, Рендалл же одарил ее взглядом, способным заморозить океан.

– Приятно познакомиться, миссис Бенкрофт, – холодно поприветствовал он ее.

– Взаимно, – ответила она, не поведя и бровью.

Адам помог ей сесть в экипаж, за ней последовала Мария. Он сжал ее руку и сразу же отвернулся, говоря своим друзьям, что не собирается быть эгоистом и предлагает кому-то из них присоединиться к дамам.

– Что это было? – спросила Мария, пока мужчины раздумывали, кто куда сядет. – Вы с Рендаллом знакомы?

Джулия покачала головой.

– Мы никогда не встречались. Очевидно, я ему сразу не понравилась.

Мария фыркнула.

– Рендалл не слишком высокого мнения о женщинах. Он убежден, что я охотница за состоянием и хочу женить на себе Адама.

– Но, когда ты его нашла, ты же не знала, кем он является на самом деле.

– Похоже, Рендалл не из тех людей, кто позволяет фактам сбить себя с толку.

Женщины улыбнулись друг другу. Мастерсон открыл дверцу и присоединился к ним.

– Я тот счастливчик, кому выпала возможность путешествовать в компании двух очаровательных дам.

Мария засмеялась.

– Нам надо было взять Бану, чтобы разбавить очарование. Хотя, честно говоря, я-то считаю ее прекрасной.

– Если вы можете любить столь уродливую собаку и находите ее прекрасной, то вам не стоит выходить замуж за такого красивого мужчину, как Эш, – сразу же ответил Мастерсон. – Лучше вам соединить свою судьбу с таким человеком, как я, которому ваш дар пренебрежения реальностью действительно необходим.

На какую-то долю секунды в его пристальном взгляде Мария заметила нечто, заставившее ее предположить, что он не совсем шутит, но этот момент быстро прошел.

– К тому времени, как мы доберемся до Лондона, нам уже изрядно наскучит один только вид друг друга.

– О, да. Хороши же мы будем – все в синяках, окостеневшие и усталые, – добавила Джулия.

– Что ж, по крайней мере, все эти неудобства мы приобретем на высокой скорости, а не тащась еле-еле.

Все засмеялись. Неплохое начало для долгого путешествия.