– О чем ты задумалась, Майечка? – спросил Николай.

– Так... – отозвалась она. – Обо всем сразу и ни о чем конкретно. В общем и целом – о странностях человеческих отношений...

– Ты видишь странность в том, что мы сейчас вместе?

– Да, в этом тоже... Мы ведь совсем не знаем друг друга, а уже лежим в одной постели...

– Думаю, что ничего плохого мы не делаем. Вообще никому. А себе – только хорошее.

Майя приподнялась на локте, заглянула в глаза Николаю и очень серьезно сказала:

– Может быть, себе я как раз делаю плохое.

– Почему?

– Боюсь опять полюбить... Любить нельзя!

– Что за чушь, Майя? Почему вдруг нельзя? Кто запрещает?

– Не «кто», а «что»! Здравый смысл! Жизненный опыт. А душа... она такая неразумная... будто вечный ребенок... Она опыта почему-то никогда не набирается, витает в эмпиреях, надеется на нечто идеальное, что в принципе невозможно.

– Идеальное, конечно, невозможно, но вполне можно любить неидеального человека. – Заботин улыбнулся. – А насчет того, что мы почти не знакомы... Мы непременно узнаем друг друга постепенно. И я почему-то уверен, что не разочаруемся. Мне иногда тоже кажется, что моя душа взрослеть никак не желает. Может, они подружатся, наши детские души!

– Ну... пожалуй... Во всяком случае, мне этого очень хотелось бы!

– Мне тоже. А давай для начала я тебе сейчас покажу свои детские фотографии! Меня тут ребята подбили зарегистрироваться в Интернете, в социальной сети под названием «Однокурсники». Дурость, конечно, но почему-то я вдруг с удовольствием начал общаться со старыми друзьями. Некоторых вообще давно считал потерянными, ан нет: и они меня не забыли, да и я все же держу их в памяти. Не каждый день, разумеется, есть время на вирт, но раз в неделю все же стараюсь выходить на связь. Так вот, несколько дней назад, опять-таки по просьбе друзей, загрузил на свою страницу сначала институтские фотографии, а потом сделал альбом своих детских фоток. Просто так. Для себя. Посмотрим?

– Давай! – с радостью согласилась Майя. – Только дай какую-нибудь рубашку... Ну... не надевать же мне костюмный пиджак!

– Если не побрезгуешь, могу дать тебе свой банный халат... Я его, может быть, всего пару раз и надевал, но на чистое тело. Он короткий, тебе в нем удобно будет.

Комфортно завернувшись в темно-синий халат Заботина, Майя уселась на крутящийся стул, а Николай пристроился рядом и загрузил компьютер. Пока на экране сменяли друг друга всяческие заставки и надписи, они целовались и целовались, пока вдруг компьютер не издал смешной пикающий звук. Майя вздрогнула, оторвалась от Николая испуганно:

– Что это?!

– Всего лишь предупреждение о приходе сообщения! – рассмеявшись, объяснил Заботин. – Видимо, я в прошлый раз не закрыл сайт, а у меня комп настроен так, что загружает ту страницу, которая была открыта последней!

– Ой! Неужели это ты? – удивилась Майя, показав на аватар, с которого улыбался совсем молодой человек.

– Я! Разве не похож? Потом сменю на нынешнюю физию. Сейчас хочу, чтобы ребята, которые, возможно, нас ищут в сети, сразу видели, что я тот самый Николай Заботин и есть. – Он заглянул Майе в глаза с выражением ребенка, который просит разрешения взять из вазочки конфетку: – Ты ведь позволишь мне посмотреть сообщения? Видишь, целых три! Вдруг из наших кто-то еще нашелся? Так любопытно! Конечно, отвечу я им потом, но посмотреть очень хочется!

Майя расхохоталась:

– У тебя не только душа детская! Ты сейчас выглядишь вообще настоящим тинейджером! Конечно, открой сообщения! Ты ж больше ничего не сможешь делать, пока не узнаешь, кто написал. Я не стану тебя так жестоко мучить!

– Спасибо, дорогая! – в тон ей отозвался Николай и щелкнул «мышкой» по цифре «три» у иконки «сообщения».

Майя сначала хотела прочитать письма вместе с ним, но потом специально отвернулась, решив, что не имеет никакого права лезть в его переписку. Ведь вполне возможно, что сообщения пришли от женщин. На это лучше вообще не смотреть. Ей теперь уже не хочется, чтобы Николай даже бросал взгляды на других женщин, не говоря уже о переписке. Она хочет, чтобы он существовал только для нее одной. Но это же глупо. Глупо и некрасиво, а потому лучше вообще не смотреть на экран. Можно, например, взглянуть на картину, висящую над компьютерным столом. Птица какая-то...

Но разглядеть птицу Майя не успела. Заботин неожиданно издал свист. Женщина уловила в нем тревогу, оторвала глаза от картины и, по-прежнему избегая смотреть на экран, спросила:

– Что такое?

– Вот так номер... – пробормотал Николай, потом повернулся к ней, заглянул, как показалось, чуть ли не в самую душу. – Знаешь... мне кажется, между нами не должно быть никаких недоговоренностей... Я действительно женат, да... Но не на той женщине, с которой давно живу...

– Как это? – удивилась Майя.

– Так получилось... А с женой... давняя история... подлая... Почему-то тогда не понимал, насколько отвратительно поступаю... В общем, я тебе обязательно все расскажу, но попозже, а сейчас, похоже, мне надо бежать...

– Куда?

– Пришло сразу три сообщения от некоего Владимира Ковалева. Это брат моей... бывшей жены. Он нашел меня в сети... Сейчас кого хочешь можно найти... Так вот, он пишет, что Тамара... так ее зовут... собирается его убить...

– Убить? Брата? За что?

– Ну... я могу, конечно, предположить, за что... Об этом тоже потом... Понимаешь, два сообщения были присланы вчера и позавчера... А третье, последнее, – сегодня... И в нем написано... – Николай нервно сглотнул и замолчал.

– Да что написано-то?! – нетерпеливо воскликнула Майя, которой уже передалось его волнение.

– Написано: если я получу сегодняшнее письмо, это будет означать, что... приговор приведен в исполнение... Лодик... ну, это его домашнее имя... прямо так и написал: приговор приведен в исполнение... Дескать, он так запрограммировал свой комп, что, если сегодня утром не проснется и не выйдет в сеть, письмо будет мне автоматически послано. Просит отомстить и... предоставить это его письмо в соответствующие органы...

Ошарашенная Майя помолчала немного, обдумывая услышанное, а потом дрожащим голосом спросила:

– И что? Ты собрался бежать, чтобы... отомстить?

– Нет, конечно... Я и так очень виноват перед Тамарой... Думаю, пора все же как-то извиниться, исправить положение... развестись наконец по-человечески... если, конечно, она как-то за это время не решила сама этот вопрос... Ну и помочь... Мне кажется, ей нужна помощь... Даже если Владимир блефует... если жив и здоров, он явно хочет, чтобы я к ним пришел. Видимо, отношения накалились до последней степени. А потому я, Майя, все же пойду... Прости...

– Ты знаешь, куда идти?

– В первом сообщении написано, что они живут по старому адресу... Я пойду... А ты...

– А я пойду с тобой! – не дала ему договорить Майя, потом спохватилась: – Или не надо? Это, наверно, будет нехорошо, если ты явишься к... жене... да в такой момент... с другой женщиной...

Заботин внимательно посмотрел на нее, помолчал, взвешивая все «за» и «против», а потом сказал:

– Может быть, и не очень хорошо, но... если ты готова... если не боишься... Словом... я не против... Может, твой женский взгляд на вещи в чем-то поможет... Я ведь не знаю, что увижу... но понимаю: если даже Лодик... мертв... что все же сомнительно... никакой кровавой мясорубки, которая могла бы тебя испугать, там не будет... Тамара... она нормальная, хорошая женщина, а вот Лодик... В общем, потом все расскажу о них подробно... А что касается тебя, Майя... я хочу, чтобы мы всегда... во всем были вместе... в радости, в беде... Мне кажется, нас связала судьба... Мы ведь оба ничего не делали для того, чтобы встретиться, не искали друг друга...

Майя сорвалась со стула, обняла все еще сидящего Заботина за шею, прижавшись всем телом, потом быстро поцеловала в макушку:

– Одеваемся!

* * *

Подъезд, где жила жена Заботина, был распахнут настежь. Рабочие заносили купленную кем-то из жильцов мебель. Майя с Николаем беспрепятственно зашли в дом и, переждав, когда зеркальный шкаф-купе запихнут в грузовой лифт, поднялись на пассажирском на пятый этаж. Только когда Николай надавил на кнопку дверного звонка, Майя вдруг испугалась. И зачем она сюда напросилась? Вряд ли сможет чем-то помочь... Не помешать бы... Ни о чем больше она подумать не успела, потому что дверь распахнулась. Появившаяся темноволосая ясноглазая женщина с приятным и немного усталым лицом на убийцу никак не тянула.

– Николай? – с легким удивлением спросила она.

Майе показалось, что она ожидала его увидеть, только, возможно, не сегодня.

Заботин кивнул, и Тамара сделала несколько шагов в глубь коридора, пропуская пришедших в квартиру. В лицо Майе ударил отвратительный запах отхожего места. Она поморщилась и огляделась, невольно ища источник зловония, но наткнулась взглядом на снятую с петель дверь, которая была прислонена к стене коридора. Видимо, Тамара собралась ставить в одну из комнат дверь большего размера, поскольку оголенный дверной проем был серьезно порушен. На полу валялись кирпичные осколки, куски штукатурки и обоев. Пол был пылен и грязен, заляпан следами от явно мужской обуви... Николай, оглядев коридор, тоже слегка дрогнул лицом, потом, ненужно откашлявшись, представил женщин друг другу.

– Проходите ко мне, – спокойно сказала Тамара и распахнула дверь во вполне чистую комнату, воздух в которой по сравнению с коридором показался чуть ли не по-горному свежим.

Когда они уселись на диван напротив Тамары, опустившейся в компьютерное кресло, Заботин сказал:

– Мы потом обязательно поговорим о нас с тобой, Тамара... Может быть, ты сможешь меня простить... А сейчас я хочу спросить: как... Лодик? С ним все в порядке?

Невесело усмехнувшись, Тамара ответила:

– Ну... если считать, что тот мир лучше нашего, то, пожалуй, с Лодиком все в порядке. Возможно, он уже там.

– Что значит «возможно»? – встревоженно спросил Николай, и Майя почувствовала, что у нее вмиг взмокли ладони.

– На самом деле, – отозвалась Тамара, – никто ведь не знает, есть ли иной мир, нет ли иного мира... И на какой день после... туда попадают...

– После... чего?

– Коля! – уже вскричала женщина нервно. – Лодик умер!! Наконец умер!! Сегодня умер!! Или вчера. Еще не знаю... Утром принесла ему поесть, а он... Я сразу поняла, что все кончено... Ты лучше скажи, зачем пришел? Почему именно сейчас? Чего ты хочешь, Коля?!

– Пожалуй, лучше сказать все сразу... – начал Заботин, смешно взъерошил себе волосы и продолжил: – Дело в том, что Лодик нашел меня в Интернете...

– Я знаю, – перебила его Тамара. – Он мне говорил... и даже предлагал наладить наше общение, но я не захотела. У нас давно нет с тобой ничего общего! Да и не надо... – Она кивнула на Майю. – У тебя ведь все в порядке! Зачем ты пришел-то?

– Понимаешь... Лодик написал мне, что ты хочешь его... убить...

Тамара вздрогнула, потом откинулась на спинку кресла и захохотала. Она смеялась и смеялась, отвратительно скаля зубы и захлебываясь.

«Да у нее истерика!» – поняла Майя и бросилась в кухню. Там она схватила первую попавшуюся чашку, плеснула воды из чайника, вернулась в комнату.

Тамара, еще не понимая, что от нее хотят, пыталась оттолкнуть чашку от лица. Вода выплеснулась, но не вся.

– Коля, помоги! – крикнула Майя. – Подержи ей руки!

Заботин подскочил к женщинам, обнял Тамару сзади за плечи, прижав ее руки к груди, а Майя еще раз поднесла к губам чашку со словами:

– Попейте, вам будет лучше.

Вообще-то Майя плохо представляла, как вода может помочь успокоиться, но кинематограф давно научил, что в таких ситуациях надо дать человеку попить. Может быть, приведение в действие глотательных мышц как-то отвлекает, купирует всхлипы и истерический смех.

Тамара долго стучала зубами о край чашки, потом все же глотнула, а после жадно выпила все до дна.

– Еще принести? – спросила Майя.

– П-принесите... п-пожалуйста... – с трудом проговорила Тамара. – Коля... отпусти... в-все...

Николай осторожно выпустил ее руки, боясь отойти.

– С-сядь... – сказал Тамара. – Я с-сейчас успок-коюсь... Сядь...

Заботил сел на диван, а Майя принесла Тамаре полную чашку и тоже опустилась рядом с ним. Бедная женщина выпила, отставила от себя чашку и уже жестко сказала:

– Да, я хотела его убить... не буду врать... Он загубил мою жизнь... Да ты все знаешь, Коля... Кроме того, что из-за него у меня так и не было ничего личного, своего... я же была повязана им по руками и ногам, будто в кандалы закована... Вы ведь почувствовали, какая вонь стоит у нас в квартире... Он... Лодик... уже совсем не мог выходить из своей комнаты... Там и все отправления совершал... Я проветривала, проветривала, мыла, мыла... ничего не помогало. А в дверь своей комнаты... она узкая была, одностворчатая... он уже вообще не мог протиснуться... Когда тело выносили, пришлось ее выламывать... Но все же я не убивала...