Познакомились они в одном из местных универсамов, в небольшой очереди в кассу, где сначала переругались. У Инессы вдруг прорвалась пачка с соком, который тут же залил не только ее джинсы, но и светлые брюки Романа, стоявшего рядом. Вместо того чтобы извиниться перед ним, что показалось бы Савельеву справедливым, женщина начала срывать свое раздражение на нем же: начала кричать, что это он подтолкнул ее под локоть, поэтому она слишком сильно сжала пачку, чтобы удержать в руках, от чего та и лопнула. Возмутившись, Роман тоже раскричался не на шутку, поскольку идти до машины в брюках с неприлично желтыми разводами и ему не улыбалось. В конце концов их примирила между собой девушка, сидевшая за кассой: сказала, что сегодня уже третья пачка фирмы «Золотые сады» прорывается, о чем она сейчас же сообщит дежурному администратору, и все пачки изымут. Повода для ругани больше не стало, Роман с незнакомкой являлись пострадавшими, а потому нашли в себе силы улыбнуться друг другу и вместе выйти из магазина, ругая заодно уже все на свете: магазины, производителей, некачественные соки, плохую погоду, цены на бензин и прочее, и прочее, и прочее...

Они понравились друг другу сразу, а потому на следующий же день условились встретиться, чтобы в чистой одежде, без противных липких разводов, отметить такое забавное знакомство. Отметили. Продолжили отмечать в номере гостиницы, который снял Савельев. Инесса была несколько мельче и худее Майи, но брала темпераментом и напором. В их паре она была ведущей, что здорово заводило Романа. Такое качество в женщине оказалось новым для него, а потому особенно ценным.

Однажды Инесса, которая почему-то не слишком боялась засветиться, пригласила Савельева к себе домой, поскольку муж уехал на несколько дней по служебным делам. Роман долго не соглашался, а потом вдруг решился: это ж какая порция адреналина обещана – обладать женщиной в постели ее собственного мужа! Собственный муж Инессы оказался Заботиным. Он сразу укоряюще посмотрел на Романа с большой фотографии, которая стояла на прикроватной тумбочке. Колька был запечатлен в обнимку с Инессой, которая и на фото выглядела совершенно независимой и вовсе ему не принадлежащей.

Перед тем как улечься в постель с Инессой, Савельев залихватски подмигнул Заботину и в течение процесса соития с его женой с большим удовольствием то и дело поглядывал на его изображение. Роману казалось, что лицо приятеля по мере сгущения интима меняется к худшему: вытягивается, деревенеет и куксится. Никакого чувства неловкости или вины перед Николаем Роман Сергеевич не чувствовал.

Когда началась тяжба за земельный участок со старым деревянным домом в центре, Савельев посчитал встречу с Инессой даром провидения. Он был уверен, что давлением на жену сломит упорство бывшего друга, а ныне – конкурента. Но Инесса оказалась неприступной твердыней. На все его расспросы о муже и его деле отвечала всегда одно и то же:

– Котлеты отдельно, мухи отдельно!

Сначала Роман воспринимал это следующим образом: запретная любовь – это сочные вкусные котлеты, а мухи – возня мужиков на службе. Но однажды, очередной раз повторенная Инессой, эта фраза так взбесила Романа, что он спросил, кто же в ее понимании котлета, а кто муха. Женщина, рассмеявшись ему в лицо, бесстрашно ответила:

– Ты, Ромочка, муха и есть!

Любовница пропела «Ромочка» с такой же материнской интонацией, с какой всегда произносила его имя Агния Крутицкая. Но Агния – это Агния, старая бездетная грымза, ей простительно. А Инесса-то что себе позволяет! Что о себе возомнила! Он мужик, а не муха! После эдакого заявления любовницы Роман Сергеевич гордо бросил ее на произвол судьбы. Через два дня уже пожалел об этом, а на третий сам позвонил и снова назначил свидание. Инесса восприняла это как должное, на встречу согласилась и даже мимоходом не поминала размолвки. И Савельеву пришлось осознать, что эта женщина сильнее его, что он сам – натуральная муха и есть, если и не по сравнению с Колькой, то с Инессой – уж точно! Еще он понял, что эта женщина любит его. Совершенно непонятно, за что – а это, наверно, и является признаком настоящей любви, когда любить не за что, а любится всему вопреки.

Когда Роман Сергеевич попытался свести свою Майю с Николаем, он уже замахивался на двух зайцев сразу. С одной стороны, жена, может, действительно сможет как-то повлиять на исход тяжбы с Заботиным за землю. С другой стороны, он уже мечтал сбыть Майю с рук, чтобы окончательно и навсегда соединиться с Инессой. Как оказалось, ему нужна именно такая женщина: любовница с материнским уклоном. Ведущая, сильная, страстная, за которой он, Роман Савельев, будет как за каменной стеной. А постоянные впрыскивания так необходимого ему адреналина независимый характер этой женщины обещает на веки вечные. Да, такие получались пироги...

* * *

И вот теперь выходило, что бывшая жена Маруська каким-то образом пытается встрять в его и без того тесный хоровод с двумя женщинами. Только ее тут еще не хватало! Шантажистка хренова! Пятьсот тысяч, конечно, не огромные деньги, но... А может, разделить это неожиданно привалившее удовольствие по вызволению Майки с Инкой (и денежки заодно) с Колькой Заботиным? А что? Поди, он тоже не чужой обеим бабенциям! Майка точно с ним переспала. Ходит вся такая размягченная, разомлевшая... И от него, законного мужа, спать уходит в Кирюхину комнату, будто в наказание за его измену. А сама-то какова? Чуть только жизнь прижала, тут же скок – и к другому под бочок! Точно! Пусть-ка этот другой тоже расстарается! Еще неизвестно, кто за Маруськой стоит. Вдвоем оно как-то полегче...

Но сколько Роман ни набирал номера телефонов Заботина – и мобильный, и служебный, – так до него и не дозвонился. Секретарша отвечала, что Николай Евгеньевич уехал по делам фирмы. Савельев чертыхнулся, сунул мобилу в карман и отправился по своим делам. До завтрашнего утра обе женщины будут точно живы и здоровы, а с Колькой он созвонится попозже.

* * *

Начальник финансового отдела фирмы «Зевс», Петр Яковлевич Синюков, явившись на службу, как всегда, первым делом включил компьютер. Пока тот загружался, Синюков, проклиная пресловутый дресс-код, расслабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки – и обомлел. Вместо обычной заставки – уморительного кота в корзинке – ярко-голубой монитор был будто заляпан кровью. Прочитав ужасную надпись, Петр Яковлевич первым делом обильно вспотел, вторым – попробовал убрать надпись. Она не убиралась. Тогда Синюков опустился в кресло и глубоко задумался.

Владимир Иванович Ковалев был очень ценным сотрудником, несмотря на то, что трудился только надомно и никогда не появлялся в офисе. Если он действительно отбыл в иной мир, то это весьма прискорбно. Но если Ковалева собственная сестрица и впрямь укокошила, то это уже не поправишь все равно, а ему, начфину фирмы «Зевс», нет никакого дела до того, в каком обличье явилась смерть за их сотрудником. А вот ежели ознакомить с кровавым письмецом соответствующие органы, то эти самые органы могут в его компе и компе Ковалева нарыть такие материалы, что двери «Зевса» за ним, Петром Яковлевичем Синюковым, тут же закроются. Между прочим, могут незамедлительно открыться другие – двери какого-нибудь неслабого исправительного заведения, чего очень не хотелось бы...

Ковалев, что называется, рассекал ситуации с лету, и начфин совместно с ним проворачивал разные делишки, которые никоим образом не смогут порадовать босса, если он о них узнает. Петр Яковлевич понимал, что ни при каких условиях Ковалев не мог послать подобное письмо, например, на адрес полиции. Ведь если даже сестрица и впрямь попытается его убить, то он все же сможет и выжить. Такое случается... А к собственному компу, в котором содержится компрометирующая переписка, допускать никого нельзя.

Стоило Петру Яковлевичу только в мыслях помянуть босса, то есть Заботина, как тот вошел в его кабинет. Синюков, молниеносно сообразив, что сделать, чтобы Заботин не обратил внимания на монитор, тут же взял со своего стола бумаги, которые ждали подписи начальства, и принялся их раскладывать на длинном столе для переговоров.

– Вот, ознакомьтесь, Николай Евгеньевич, и подпишите, пожалуйста, – сказал он, стараясь интонировать как можно будничнее, но Заботин явно не был расположен что-нибудь подписывать вообще.

– У нас числится сотрудник по имени Ковалев Владимир Иванович? – спросил он, и Синюков вспотел еще обильнее, чем в первый раз.

– Ч-чис-слится... – заикаясь, ответил Петр Яковлевич.

– Насколько я знаю, он у нас работает на дому? – опять спросил босс.

Синюков очень удивился этому знанию Заботина, но вспотеть сильнее уже не мог, поскольку пот и так уже смочил всю его рубашку под темным костюмом, предписанным ненавистным дресс-кодом.

– На дому, – пролепетал Синюков.

– Тогда будьте так добры, Петр Яковлевич, разрешите мне посмотреть вашу деловую переписку с Ковалевым.

Начфин открыл рот, чтобы все же попытаться привлечь внимание Заботина к бумагам, требующим подписи, но начальник уже прошел к его компьютеру и наткнулся взглядом на заставку. Синюков был уверен, что брови Заботина тут же полезут вверх, но босс, оставшись абсолютно спокойным, спросил:

– Вы это уже кому-нибудь показывали?

Петр Яковлевич выдал чистую правду:

– Ну что вы! Как можно?!

– И правильно, – похвалил его начальник и задал следующий вопрос: – Убрать с монитора пробовали?

– Н-не уб-бирается... – опять стал заикаться начфин.

– Понятно, – резюмировал Заботин и вслед за этим строгим голосом распорядился: – Вырубайте из сети и – никому об этом ни слова, если не хотите вылететь из фирмы. А компьютер сейчас у вас заберут, поработайте пока по старинке...

Синюков яростно закивал в знак согласия, хотя ему казалось, что песенка его уже спета, и вылететь из фирмы все равно придется, не сегодня, так завтра.

* * *

Закрыв в собственном кабинете компьютер начфина, Николай Заботин поехал в колледж технологии и дизайна, где работали Тамара и Регина Константиновна, которая переписывалась с Лодиком. Сама Тамара занималась похоронами брата, а Николай решил, что чем раньше объяснится с Региной, тем лучше для всех.

Заботину повезло. У Регины Константиновны как раз был свободный час, и она в своем небольшом кабинетике английского языка проверяла контрольные работы учащихся.

Первым делом Николай представился. Поскольку фамилия с Тамарой у него была одинаковой, ему пришлось сразу сказать, что он ее бывший муж. Регина Константиновна с большой охотой отложила в сторону контрольные работы, поскольку бывший муж Заботиной оказался очень интересным мужчиной.

– Скажите, пожалуйста, Регина Константиновна, вы знакомы с человеком по имени Владимир Ковалев? – спросил Заботин.

Этого вопроса англичанка ожидала меньше всего, а потому неожиданно для себя смешалась. Потом решила прикинуться, что не понимает, о каком таком Ковалеве идет речь, но вовремя сообразила: раз человек об этом спрашивает, значит, что-нибудь да знает, хотя совершенно непонятно откуда.

– Ну... да... я знаю Ковалева... но только виртуально. Мы с ним познакомились в одной из социальных сетей и, не скрою, некоторое время даже переписывались, но никогда не встречались. А почему, собственно, это вас интересует и при чем здесь ваша бывшая жена?

– Моя бывшая жена здесь действительно ни при чем. – Николай сразу решил не открывать Регине Константиновне все карты. – В нашем не слишком большом городе возможны и более странные пересечения. Владимир Ковалев был сотрудником фирмы, которую я возглавляю.

– Да? Значит, он все же врал, что не выходит из дома! Я вообще-то так и думала. Треп, чтобы заинтересовать... Красиво врал... – Англичанка сложила ярко накрашенные губы в жесткую ухмылку и добавила: – Вы не поверите, но я получила от него электронное письмецо, будто заляпанное кровью! Уж совсем дешево! Я перестала ему писать месяц назад, а он слал письмо за письмом, одно трагичнее другого. Ну... явный перебор! Театральщина! Достоевщина! А в этом... кровавом письме написано, будто его собирается убить собственная сестра! Наверно, Владимир решил, что я прямо так и начну писать ему снова! Не собираюсь... – Регина замолчала, и лицо ее вдруг сделалось встревоженным. Она нервно поправила прическу и спросила: – А собственно, почему вы пришли ко мне? Это его письмо... про убийство... Он... Владимир, надеюсь, жив?

– Да, конечно... – Заботин посчитал, что таким образом лучше всего отвести мысль англичанки в сторону от Тамары, которая как раз сейчас занимается подготовкой похорон брата. – Дело в том, что Ковалев часто переписывался с вами прямо с рабочего компьютера. А теперь этим дурацким письмом он умудрился заблокировать нам чуть ли не всю сеть. Специалисты утверждают, что разблокировать можно только с вашего компьютера.

– Представьте, мой комп тоже заблокирован! Эту идиотскую надпись никак не убрать! Я собиралась как раз сегодня звонить в фирму по ремонту компьютеров – вызывать мастера.