– Не надо! Если вы не возражаете, сегодня вечером к вам подъедет наша программистка Зоя Владимировна и все сделает совершенно бесплатно, – поспешил переориентировать ее Николай. – Ковалева я уже уволил... А вы, уж пожалуйста, больше не поддавайтесь на его провокации.

– Да, но он же может прислать мне другое письмо, еще кошмарнее этого!

– Вряд ли, им уже заинтересовались соответствующие структуры, – опять сориентировался Заботин. – Ваша переписка – это всего лишь цветочки по сравнению с ущербом, который он принес нашей фирме некоторыми финансовыми махинациями. Так что давайте адрес. Не бойтесь. Вот мои документы. Я не стал присылать к вам сотрудников, специально приехал сам, чтобы вы не сомневались в самых добрых намерениях нашей фирмы.

Заботину было несколько не по себе от того, что приходилось топить и топить Лодика, который уже никогда не сможет ничем ответить, но, с другой стороны, хуже, чем есть, ему уже не будет, а от Тамары надо отвести всякие подозрения.

Регина Константиновна вырвала из изящного блокнотика розовый листочек и, бросив на симпатичного представителя не менее симпатичной фирмы, которая бесплатно чинит компьютеры, проникновенный взгляд, красивым круглым почерком написала адрес, номера своих телефонов, протянула Заботину и с большим значением сказала:

– Я буду ждать!

В коридоре, возле самого кабинета английского языка, Николая взял за локоть незнакомый мужчина и знаками показал, что для разговора нужно отойти от этого кабинета подальше.

– Простите, но я... – мужчина в волнении облизнул губы и продолжил: – В общем, я случайно слышал ваш разговор с Региной... то есть... не случайно... или случайно... даже не знаю, как сказать. Я просто хотел зайти к ней в кабинет – и услышал, что она разговаривает с вами... Намеревался уйти, а потом уловил фамилию – Ковалев... Владимир Ковалев... и уже уйти не смог. Конечно, Ковалев – фамилия довольно распространенная, но все же... Скажите, а не имеет ли отношения этот Ковалев к Тамаре Ивановне Заботиной? Впрочем, вы можете и не знать... Простите еще раз...

Мужчина, совершенно смешавшись, хотел уйти, но Николай задержал его.

– Подождите, – сказал он. – Я... знаком с Тамарой, то есть с Тамарой Ивановной. А вы... Какое отношение вы имеете к Тамаре, кроме того, что работаете в одном колледже? Почему вас так волнует Владимир Ковалев?

– Волнует? Впрочем, да... волнует... Он брат Тамары Ивановны, ведь так?

– Так. – Заботин замолчал, выжидательно глядя на преподавателя, и тот, смешно поведя плечами, вынужден был продолжить:

– Я подумал, может, вы решите, что Тамара... Ивановна как-то причастна к махинациям брата, поскольку он ведь не выходит из дому... Так вот, – голос мужчины заметно окреп, – я со всей ответственностью заявляю, что она совершенно ни при чем! И вы не смеете ее ни в чем подозревать! Слышите! Не имеете такого права!

– Я и не подозреваю, – усмехнулся Заботин. – Вы напрасно так горячитесь.

– Да... – преподаватель опять сник, и плечи его безвольно опустились. – Конечно, и чего я так... Еще раз простите...

Николай посмотрел мужчине в глаза, как-то враз понял, что им движет, и предложил:

– А хотите, мы сейчас поедем к Тамаре, и вы сами скажете ей, что ни в чем ее не подозреваете, а то она может так подумать...

– Как?

– Ну, что вы ее связали в одну упряжку с братом.

– Да... я связал... она так думает... но все не совсем так... Я не могу поехать с вами, у меня еще две пары... очень ответственные, перед контрольными работами... но я сам, слышите, я сам к ней приеду вечером... Вы скажите ей... Или нет, лучше не говорите. Я все сам... Я должен сам...

– Ну... это всегда лучше, когда сам, – согласился Заботин, вытащил из кармана свою визитку и протянул преподавателю. – Вот, возьмите, мало ли что... позвоните... если будет нужда... Я всегда готов помочь... Тамаре.

Мужчина взглянул на фамилию на визитке и удивленно вскинул брови.

– Да, я Тамарин муж, – сказал Николай, – только бывший. Препятствий вам никаких чинить не буду. Все в ваших руках, милейший.

И, не дожидаясь ответа преподавателя, Заботин быстрыми шагами пошел в глубь коридора.

* * *

– Ничего не понимаю, – сказала Майя и в бессилии ударила кулаком по доскам, которыми было наглухо заколочено узенькое окошко подвала, – почему я оказалась в этом кошмарном месте именно вместе с вами!

– Я тоже не очень понимаю, но некоторая связь между нами все-таки есть! – крикнула Инесса из соседнего подвального помещения, а потом, показавшись в дверном проеме, продолжила: – Ясно ведь, что все это каким-то боком имеет отношение к Роману.

– Потому что ничто другое нас не связывает? – полуутвердительно спросила Майя.

– Вот именно!

– Нет, не может быть. Просто нелепое совпадение! – зачем-то слишком запальчиво выкрикнула Майя, хотя понимала, что Инесса права.

– Ничего нелепого не вижу! Нас обеих очень даже лепо заманили в этот дом россказнями о том, что именно здесь нас ждет Ромочка, попавший в беду. Лучше скажите, как можно было поверить какому-то грязному бомжу?

– Ну... положим, меня сюда привела бомжиха... жуткая такая... Сказала, что Роман Сергеевич не может выйти из этого дома, потому что его ищет полиция, и он собирается сказать мне что-то очень важное. Согласитесь, в свете того, что вы мне рассказали про его второй паспорт, поверить были основания.

– Да, мне напели примерно то же самое. Ну до чего все бабы – дуры! Побежали спасать, идиотки... Неужели Ромочка решил разом избавиться от нас обеих?

– Нет, ну что вы! – Майя содрогнулась всем телом и добавила: – Этого не может быть. Не монстр же он из криминального сериала!

– Конечно, не монстр, просто криминальный элемент! – Инесса уселась на краешек грязного ящика и пнула валявшуюся возле него ржавую консервную банку. Откатившись от женщины, банка плавно вошла в лужу на полу и тут же наполовину погрузилась в нее.

Майя посмотрела, как тонет банка, будто терпящее крушение морское судно, и спросила:

– Но мы-то с вами при чем?

– Возможно, Роман догадался, что я видела его второй паспорт, – ответила Инесса.

– А я? Я же не видела.

– Возможно, вы тоже знаете что-то важное, просто пока не догадываетесь, что это можно использовать против вашего муженька!

– Ничего я не знаю, – буркнула Майя, а потом, внимательно оглядев Инессу, сказала: – Вы с большим презрением произнесли сейчас слово «муженек», а ведь говорили, что любите Романа. Как-то не вяжется...

– Бросьте, Майя! Всякая любовь пройдет мигом, если возлюбленный заточит тебя в подвал... как в башню смерти...

Майя зябко повела плечами, обвела глазами сырое и грязное помещение подвала и произнесла:

– Баш-ня смер-ти... Скорее подземелье... – потом вздохнула и, пытаясь вложить в голос побольше уверенности, сказала: – Нет, не может быть, чтобы нас с вами засунули сюда навсегда. Какой в этом смысл?

– Такой! Мы с вами тут сдохнем от голода, холода и сырости. Вон как несет по ногам. У меня уже не ноги, а ледышки...

Инесса сняла с одной ноги легкую красную босоножку на высоком каблуке и принялась растирать ступню обеими руками. Потом проделала то же самое со второй ногой. Майя невесело подумала, что кое-какие преимущества перед соперницей в данный момент у нее имеются – она вышла из дома не в летнем платье и босоножках, как Инесса, а в джинсах и кроссовках. Хоть кроссовки легкие, летние, но ноги в них пока не мерзнут. Хотя... в нынешней ситуации эта Инесса ей не соперница. Не нужен ей больше Роман. Она хочет быть только с Николаем. С ним одним. Да и зря она попыталась упрекнуть эту женщину. Она ведь и сама разлюбила мужа как-то одномоментно. Любила-любила Романа, а потом вдруг раз – и все к нему прошло. Может, и с Инессой случилось то же самое, когда она поняла, что не без участия Савельева попала в этот подвал.

– Может быть, ваш муж станет вас искать, и... нас как-то найдут до того момента, когда начнем дохнуть от голода и сырости, – предположила Майя.

– Может быть, – отозвалась Инесса. – Правда, мой муж мне вовсе не муж.

– В каком смысле?

– В прямом. Не расписаны мы.

– Но ведь у вас на руке обручальное кольцо!

– Это просто кольцо. А называться супругами за много совместно прожитых лет мы привыкли. Муж... ну... Коля – он глава фирмы, и ему по протоколу полагается быть женатым, носить кольцо... Такой своеобразный дресс-код у фирмачей. При этом можно пускаться во все тяжкие, иметь выводок любовниц, что тоже престижно, но на определенные мероприятия надо являться только с женой.

– Коля... Николай... Надо же... Опять совпадение... – задумчиво проговорила Майя.

– И в чем же тут совпадение? – спросила Инесса.

– Так... пока еще рано говорить определенно... Но, скажите, почему вы живете с этим вашим Колей, если он вам не муж, да и любите... или любили... другого.

– Благодарна я ему... Он меня из дерьма вытащил, отчистил, отмыл, в своем доме поселил... Я ведь погибала совсем, когда меня жених бросил... Чуть в такую же бомжиху не превратилась, которая вас сюда привела. Я ее не видела, но догадываюсь, как она могла выглядеть. Этот мой жених обчистил меня, без квартиры оставил... Я ее сама на него переписала... из большой любви... Работы не было... родственников у меня почти никаких... Так... одна тетка по матери где-то в Белоруссии. Я ее последний раз видела, когда мне было лет четырнадцать, не больше. Коля меня на улице подобрал, пожалел... И даже полюбить пытался, только не вышло у него ничего. Да и я его полюбить так и не смогла, хотя очень старалась. У него были связи на стороне, у меня тоже. Мы в этом друг друга не ограничивали. Никаких условий не выставляли. А сосуществовали очень неплохо. Я ему быт обеспечивала, он мне никогда не отказывал в деньгах. Да и друзьями мы смогли стать очень хорошими. Словом, комфортно жили, ничего другого и не искали. Последнее время, правда, здорово ссориться начали... по любому поводу... Но чтобы прекратить совместное существование – а в нем всегда были свои выгоды, – кому-то из нас надо было влюбиться, а не получалось... Вот вашего мужа вроде и полюбила, но... Знаете, Майя, я всегда ощущала в нем какую-то фальшь... А поскольку уже была научена жизни своим женишком, всегда была настороже. Боялась отдаваться вся, всем существом... А уж когда нашла второй паспорт, вообще... Может быть, я не столько любила Романа, сколько очень хотела любить. В женщинах же потребность любить природой заложена.

– Да, заложена, – согласилась Майя. – И что же теперь?

– А теперь мы с вами сидим здесь без мобильников, без всякой связи и ждем у моря погоды. Сдается мне, что ничего не выждем. Самим надо что-то делать.

– Но что? Окна забиты насмерть. Дверь заперта.

– Она не заперта. Я ее обследовала. Она и держится только на верхней петле. Чем-то просто подперта с другой стороны.

– Если и так, то подперта на славу. Не отодвинуть.

– Да... пожалуй... Даже вдвоем не осилить. Может, начать кричать?

– А кто услышит?

– Например, дети? Они часто играют там, где играть не стоит.

– Ну... давайте покричим, – согласилась Майя. – Делать все равно нечего.

Инесса первой подошла к забитому досками окну, почти прижалась к одной из щелей губами и так громко крикнула «Помогите!», что Майя вздрогнула. Инесса крикнула в щель еще пару раз, потом обернулась с укором:

– Ну что ж вы не помогаете? Чего я одна надрываюсь?

Майя кивнула, подошла к своей подруге по заточению и тоненьким голоском жалобно пискнула:

– Помогите!

– Нет, так не пойдет! – рассердилась Инесса. – Кричать – так уж кричать! Нечего пищать тут задавленной мышью!

Майя опять кивнула, набрала в грудь воздуха и крикнула уже гораздо громче, потом еще громче, а потом согласно поговорке, что аппетит приходит во время еды, начала вопить уже во всю силу своих легких. С улицы никто так и не отозвался, зато за дверью послышался шум. Явно отодвигали тот предмет, которым она была подперта. Женщины одновременно обернулись. В дверях появилась живописная парочка бомжей.

– Че разорались? – спросил мужчина.

– Все равно никто не услышит, – заявила женщина. – Доски здорово звук глушат. Да к дому никто и не походит. Он же в аварийном состоянии. Народ себя бережет.

– По какому праву вы нас тут держите? – резким неприятным голосом спросила Инесса, а Майя, которая подумала, что злить бомжей понапрасну не стоит, тут же жалобно добавила:

– Ну что мы вам сделали?

Было видно, что ее жалкое интонирование бомжам очень понравилось. Мужчина присел на пыльную трубу, которая тянулась вдоль стены подвала, достал из кармана лоснящихся штанов неопределенного цвета мятую сигарету, запалил ее, с удовольствием затянулся и обратился к своей подруге:

– Маньк! Скажи им, че они нам сделали!

Та, кого назвали Манькой, сначала бесцеремонно залезла в карман приятеля, вытащила такую же мятую сигарету, прикурила, тоже вкусно затянулась и только тогда ответила: