– Вы, красотки, ничего не должны, а вот мужик ваш – давний мой должник.

Майя с Инессой переглянулись, и Инесса осторожно спросила:

– А какой мужик-то?

– А тот, который у вас один на двоих! – сказала бомжиха и отвратительно хохотнула, обнажив бледно-сизые десны с зубами, торчащими редкими гнилыми пеньками разной высоты. – Никитос, который нынче Романом Сергеичем прозывается.

Две женщины, которые стояли против бомжей плечом к плечу, опять переглянулись, и более решительная Инесса снова спросила не без сарказма:

– А вы, милейшая, кем ему приходитесь, Никитосу-то?

Манька выпустила в ее сторону струю едкого дыма дешевой сигареты и охотно ответила:

– А прихожусь я ему, значица, законной женой!

– Во как! – не удержалась от восклицания Инесса, а Майя осела на ящик, который, на счастье, оказался рядом. Она не могла бы объяснить, почему сразу и бесповоротно поверила этой страшной женщине.

– Может, у вас и документ имеется? – опять весьма саркастически спросила Инесса, сделав ударение на «у» в слове «документ».

Манька то ли сарказма не уловила, то ли решила на него не реагировать, но с явным удовольствием ответила:

– А как же! Могу предъявить!

– Валяйте! – согласилась Инесса и даже сделала шаг вперед.

Бомжиха полезла за пазуху, покопалась там, вытащила мятый, замызганный паспорт советского образца и протянула своей узнице. Инесса, брезгливо сморщившись, открыла его и подошла к окну, чтобы получше рассмотреть на свету, просачивающемся сквозь щели между досками. Майя тут же подскочила к ней. Откуда только силы взялись? С фотографии документа смотрела миловидная юная девушка, ничем не напоминающая страшную каргу, стоящую перед ними. Пока Инесса листала паспорт, бомж сказал своей подруге:

– Ну ты даешь, Маньк! На кой паспорт-то хранишь?

– А так... Сама не знаю зачем. Вишь, пригодился, – весело ответила она.

Инесса в этот момент как раз нашла страницу, где стоял штамп о регистрации брака владелицы паспорта с Никитой Евгеньевичем Каплуном. Майя почувствовала, что земля опять уходит у нее из-под ног, и в новом приступе бессилия опустилась на колено той же длинной трубы, на которой сидел бомж.

– Ну и кто поверит, что вы и эта девушка с фотографии паспорта – одно и то же лицо? – выдала Инесса. – Вы себя давно в зеркале видели? Да и паспорта нынче другие!

Манька, ничуть не смутившись, ответила:

– Кому надо, тот поверит! Документы поднимут из архива, если что... Не разводились мы с Никитосом, а значит, я его законная жена и есть! А ты, – бомжиха указала коричневым пальцем на Майю, – проживаешь с ним в полном беззаконии.

– Я замужем не за... Каплуном, а за Савельевым, – нашла силы сказать Майя.

– Ага! Только твой Савельев и есть мой Никитка Каплун! Думаю, найдутся люди, которым будет интересно знать, отчего бизнесмен Савельев скрывает свое настоящее имя!

– Так! С этим все ясно! – подвела итог этой части разговора Инесса, хотя Майе ничего ясно не было. – Скажите теперь, какого черта вы нас тут держите. Что с этого хотите поиметь?

– То самое! – выкрикнула бомжиха и скрипуче расхохоталась. – Если Никитос не желает, чтобы выплыло наружу его интересное прошлое, пусть раскошелится. А как только раскошелится, так мы вас ему и выдадим. И делайте втроем что хотите, да, Сифон?!

Бомж любовно хлопнул Маньку пониже спины и одобрил ею сказанное:

– А то! – потом загасил окурок и добавил: – А будете орать – быстренько руки свяжем и рты заткнем. Вот хоть этой тряпицей. – Он поднял с земляного пола подвала ссохшуюся ржавую тряпку и выразительно ею потряс.

Майю передернуло, а Инесса опять спросила:

– А если он не раскошелится? Может, он уже везде соломки подстелил и вас совершенно не боится.

– Но вас-то надо ж выручить! – отозвалась Манька и опять хохотнула. – Так что никуда он не денется!

Майя, вспомнив слова Инессы, подумала, что Роману, может быть, захочется, чтобы они и впрямь сгинули в этом подвале. Впрочем, какой он Роман? Он – Никита Евгеньевич Каплун, женатый на страшной бомжихе Маньке... И это наверняка не единственная его тайна. Манька же прямым текстом сказала, что у Романа «интересное» прошлое. Майя поймала себя на том, что больше ничего не хочет знать о муже. Его «интересное» прошлое ей совершенно не интересно. Похоже, что и у Инессы пропал к Савельеву всякий интерес. Она тоже ничего не спросила о нем у бомжихи.

Между тем Сифон поднялся со своего места и пошел к двери.

– Так что сидите, девки, смирно и не рыпайтесь, – заключила Манька и отправилась вслед за своим приятелем. Дверь за ними закрылась. Послышался шум придвигаемого к ней тяжелого предмета.

Женщины помолчали, потом Инесса уселась на трубу, на которой только что королем восседал бомж по прозванию Сифон, а сейчас осталась сидеть одна Майя, и изрекла:

– Мы просто обязаны отсюда вырваться назло этим бомжацким рылам! И еще назло Каплуну Никите Евгеньевичу, который, как мне кажется, спасать нас не спешит.

– Может, он еще ничего не знает, – предположила Майя.

– Ага! Как же, не знает! Эти ж морды сказали, что он должен нас выкупить!

– Ну вот! Может, деньги собирает или еще что...

– Можно подумать, что бизнесмену трудно найти денег. Сомневаюсь, что бомжары запросили с него огромную сумму в евриках.

– И все же мы ведь не знаем, во сколько оценили наши головы.

– Вот именно! Может, сумма настолько мала, что Никитос с минуты на минуту деньги бомжам отдаст в уплату за неразглашение имеющейся у них информации, а нас тут гнить оставит. На что ему мы? Мы теперь слишком много знаем!

– Не может быть... – прошептала Майя, хотя понимала, что такое быть вполне может.

– Ну вот что! Хватит сидеть сложа руки! – заключила Инесса и поднялась с трубы.

– А что делать? – спросила совсем растерявшаяся Майя.

– Как это что? Искать еще какой-нибудь выход! Лаз! Окно, где доски плохо держатся!

– Мы ж уже все осмотрели... да и бомжи не дураки – наверняка все проверили.

– Все равно будем искать еще! Чего сидеть-то? Подвал должен быть большим, на весь дом, а мы только то, что рядом, осмотрели. Наверняка есть какая-нибудь дверь в соседние отсеки. – И Инесса с упрямым лицом отправилась к дверям в то помещение, из которого вернулась за несколько минут до того, как они начали кричать «Помогите!».

Майя, вздохнув, поплелась за ней, абсолютно не веря в успех.

Соседнее помещение оказалось гораздо больше, чем то, где женщины только что находились. Оно было захламлено обломками досок, кирпичей, крупными мотками проволоки. На полу извивались трубы разного диаметра. У одной из стен ржавели какие-то сооружения, похожие на баки, у другой валялся всякий хлам, из которого выразительно торчала рама старого велосипеда с одной педалью и свесившейся набекрень цепью. У третьей стены пылились кучи какого-то ранее сыпучего материала. В неверном свете, пробивающемся из маленьких узких окон, тоже забитых досками, трудно было разобрать, что это такое, но под ногами женщин от кучи с хрустом стали отваливаться небольшие остроугольные кусочки.

– Наверно, это бывшая котельная, – предположила Инесса. – Скорее всего дом отапливался этим... – она указала на кучу под ногами.

– Чем? – спросила Майя.

– Не могу сказать точно. Может, это уголь...

– И что нам это дает? – опять спросила Майя с большой надеждой в голосе. Ей уже казалось, что энергичная любовница мужа способна решить любую проблему.

– Не знаю. Но дом имеет два подъезда. Подозреваю, что и входа в эту котельную должно быть два.

– Что-то никакого другого входа не видно...

– Искать надо, – деловито отозвалась Инесса и, оглядев еще раз котельный зал, направилась прямиком к куче хлама, из которой торчала велосипедная рама. Куча находилась возле пустого шкафа, похожего на книжный, с выбитыми стеклами и проломленными полками. Майя начала пробираться через трубы за ней.

– Пожалуй, придется все это разобрать, – сказала Инесса, показав на мусорную кучу.

– Зачем? – удивилась Майя.

– Видишь, шкаф стоит напротив той двери, куда мы с тобой только что вошли. Подозреваю, что за ним должна быть точно такая же дверь, через которую можно попасть в другой подъезд.

– А если двери там нет?

– А ты думай, что есть! Делать-то что-то надо! – резко ответила Инесса и первой взялась за велосипедную раму. Та издала противный скрежет, но не поддалась, и новоиспеченная командирша отдала Майе приказ, самым естественным образом перейдя на «ты»: – Так! Держи раму, чтобы она не завалилась и ноги нам не поранила, а я попробую разгрести вокруг нее это безобразие.

Майя ухватилась за одну из ржавых дуг рамы, а Инесса принялась выгребать из-под нее хлам. Старые, лежалые тряпки почти закаменели, и раздирать их приходилось с трудом, но женщина работала без устали. Из-под ее рук летели безобразные тряпичные комки, не менее ржавые, чем рама, железяки, керамические и стеклянные обломки. Инесса чертыхалась, но продолжала свое дело с большим усердием. Ей удалось извлечь из завала даже однорукого пупса-голыша. В другой ситуации Майя с удовольствием рассмотрела бы куклу, так похожую на ту, которая была у нее в детстве, но сейчас не до нее.

В конце концов велосипедную раму удалось извлечь из груды хлама. Майя отнесла ее подальше и принялась помогать Инессе. Поскольку бомжи отобрали у них сумки с мобильниками, они не знали, сколько времени работали – обе часов не носили. Устали, но Инесса запретила расслабляться.

– Неизвестно, сколько у нас времени на все про все, а потому не стоит останавливаться.

Майя, с которой ручьями лил пот, даже отвечать не стала, продолжая отдирать друг от дружки тряпье и относить в стороны погнутую домашнюю утварь и всяческие обломки. Она запрещала себе думать о том, что они стараются напрасно, что в конце концов откроется лишь гладкая стена, тупик, который никуда не ведет. Она должна верить в то, что им обязательно повезет, чтобы работать без устали! Им должно повезти! И им повезло. Залежи тряпья возле шкафа были особенно слежавшимися. Женщины обломали ногти, Инесса сильно порезала руку о какой-то ржавый железный обломок, но в конце концов они освободили старую мебелину от завала. Отодвинуть шкаф оказалось тоже довольно трудно, но когда женщины с этим справились, то увидели металлическую створку точно такой же двери, через которую вошли в этот зал с другой стороны. Конечно, она могла оказаться запертой, но обе старались об этом не думать, а потому дружным усилием попытались ее открыть. Дверь поддавалась с трудом. В тишине подвального помещения она открывалась с таким диким скрежетом, что резало уши.

– Эти сволочи могут услышать, – тяжело дыша, проговорила Майя.

– Ничего другого нам все равно не остается, так что налегай! – отозвалась Инесса, дыша не менее тяжело и прерывисто.

И Майя потянула на себя дверь, как казалось, из последних оставшихся сил. Когда в образовавшуюся щель уже можно было пролезть, первой это сделала Инесса. Пропихнувшись вслед за ней, Майя увидела перед собой точно такое же насквозь пропыленное помещение, как то, в котором их держали бомжи с другой стороны дома.

– Вот видишь, я же говорила, что должен быть выход во второй подъезд, – сказала Инесса и бросилась к следующей двери, которая вела скорее всего на вторую лестницу.

Обрадованная Майя бросилась за ней, но женщин ждало горькое разочарование. Как они ни бились над этой дверью, открыть ее так и не смогли. Майе очень хотелось заплакать. У нее ныли плечи, болели руки, из-под обломанных ногтей сочилась кровь, но она сдерживалась как могла, так как видела злое лицо Инессы, которая плакать вовсе не собиралась.

– Нет! Не может быть, чтобы мы так надрывались зря! – заявила она. – Вот не может быть, и все!

Майя посчитала за лучшее промолчать, чтобы ненароком не разрыдаться. А Инесса бросилась к окну, забитому такими же досками, как и все остальные подвальные окна, и принялась их ощупывать. Через пару минут Майя услышала ее обрадованный возглас:

– Ну вот! Я же говорила! Нам не могло не повезти! Я удивилась бы, если бы нам не повезло после такого, не побоюсь этого слова, нечеловеческого труда! Хорошо, что стекло выбито! А ну иди сюда!

Майя, которая уже еле держалась на ногах от усталости и избытка эмоций, с той скоростью, которую была в состоянии развить, подобралась к окну.

– Быстро надави сюда! – по-прежнему командовала Инесса. – Тут гвозди болтаются. Вполне могут выскочить... Помогай! Быстро!

Майя собрала последние силенки и вместе с подругой по заключению надавила в том месте, которое она указала. Два гвоздя действительно вышли из своих гнезд, и доску удалось отодвинуть, но открывшееся отверстие оказалось слишком узким, чтобы сквозь него можно было пролезть. Инесса принялась расшатывать вторую доску. Помочь Майя уже не могла ничем. Руки, трясущиеся от натуги, стали вдруг ватными и непослушными. Но ее помощь не понадобилась. Вторая доска тоже дрогнула, проржавевшие до сердцевины гвозди надломились, и открывшаяся после усилий Инессы щель стала достаточной для того, чтобы вылезти на улицу. Инесса, тоже уставшая до одурения, издала нечленораздельный радостный возглас и крикнула Майе: