У оградки соседней могилы стояла бомжиха Манька и плакала взахлеб. Майя вздрогнула и тут же вспомнила, как онемели связанные руки. Когда Николай развязал их, она долго не могла пошевелить пальцами, которые казались раздувшимися, как сардельки. Ей, Майе, ненавидеть бы Маньку, но она вдруг пожалела ее. Похоже, все, что говорила эта бомжиха, правда. Не стала бы она так убиваться по человеку, которого просто хотела обвести вокруг пальца. Наверно, Майин муж, Роман Савельев, когда-то действительно был Никитой Каплуном, женатым на этой Маньке. Только все это было в другой жизни, а теперь у них на всех одна вот эта нескладная жизнь.

Майя отошла от могилы, в которую провожающие Романа бросали горсти земли, и подошла к Маньке:

– Чего плачешь-то?

Манька утерла грязным рукавом мокрое лицо и ответила вопросом на вопрос:

– Думаешь, жалею, что деньги за тебя того... тю-тю?

– Нет, почему-то так не думаю, – ответила Майя и неожиданно для себя снова спросила: – Ты любила его?

– Когда-то очень любила... Жить без него не могла, все прощала. Я тогда Марусей звалась... Не поверишь, конечно, но была очень хорошенькой...

Майя посмотрела на отекшее сизое лицо с текущим малиновым носом и щербатым ртом. Да, несмотря на то, что она своими глазами видела в паспорте фотографию чудесной девушки, все же с трудом верилось, что стоящее перед ней почти бесполое существо и Маруся Климова – один и тот же человек.

– Я верю, – сказала она. – Почему-то именно сейчас я поверила тебе окончательно. Это из-за тебя он сменил имя?

– Может быть... Хотя... кто я такая, чтобы из-за меня жить чужой жизнью? Думаю, за Никиткой хватает и других гнусных дел.

– Я никогда не замечала, чтобы Роман... то есть Никита жил как-то неправильно, – задумчиво проговорила Майя.

– Видать, тоже любила, дура, – выдала Манька и повернулась, чтобы идти прочь от могилы.

– Плакала-то чего? – Майя опять задала вопрос, на который так и не получила ответа. – По Никите?

Манька повернула к ней отекшее лицо, ставшее вдруг жестким, и, шумно шмыгнув носом, ответила:

– Да ни за что! Чтоб ему и на том свете не было ни дна ни покрышки! По жизни я своей плакала, которую Никитка загубил. Нет у меня жизни через него, Майка! Нет!

– Да что ж он такое ужасное сделал с тобой?

– Думаю, то же самое, что и с тобой, только ты сильней меня оказалась, – ответила Манька и начала пробираться между могилами на кладбищенскую аллею.

Майе хотелось остановить ее, чтобы расспросить поподробней, но она почувствовала, что кто-то взял ее под локоть. Она повернулась – рядом стоял Заботин.

– Оставь ее, Майя, – сказал он. – Романа уже нет, не стоит ворошить прошлое. Никому от этого легче не станет.

– Он не Роман... – сквозь зубы процедила женщина.

– Я знаю, – ответил Николай.

– Знаешь – и молчал?! – Майя выкрикнула это так громко, что все присутствующие на похоронах повернули к ним головы. Но ей уже было все равно, кто и что о ней подумает. Она крикнула еще раз: – Как ты мог молчать?! – и наконец забилась в рыданиях. И плакала она, как Манька, вовсе не по ушедшему мужу, а по своей жизни. Ей теперь казалось, что Роман, которого она, как выяснилось, и не знала вовсе, загубил и ее жизнь. Точно так же, как Манькину. Не зря ведь бомжиха так сказала. Ой, не зря.

– Майя, сейчас не время и не место выяснять отношения, – тихо сказал Заботин и потянул ее в сторону могилы мужа, над которой уже высился земляной холмик. – Надо положить цветы.

Майя, которая держала в руках белые хризантемы, хотела последовать его совету, но тут к ним подошла Инесса и по-хозяйски взяла Николая под руку. Майя охнула и спросила чужим, окончательно севшим голосом:

– Это как же? Почему вы... Инесса... Коля... Вы кто?

– Ну... Инна... она моя жена... – слегка смутившись, сказал Заботин. – То есть не совсем жена... Я же тебе говорил...

Майя содрогнулась от очередного приступа рыдания. Она обманута кругом! Все друг другу лгут. Мужчины подкладывают своих женщин под других мужиков. Женщины спят с кем попало. Вот и она, Майя, такая же, как все. Муж почти впрямую предложил ей переспать с конкурентом, и она – рада стараться. Влюбилась? А может, и не влюбилась? Может, просто захотела спрятаться в любовь от неприятностей, как только что мечтала спрятаться в обморок от похорон. Но от себя все равно не спрячешься. Обморок когда-нибудь кончится. Да и любовь... Какой ужас! Она поверила в любовь Николая! Да ведь Роман для него был таким же конкурентом. Скорее всего Заботин собирался провернуть такую же операцию, как сотрудник конкурентной фирмы Савельев. Наверняка рассчитывал как-нибудь повлиять на Романа через жену. Все бизнесмены одним миром мазаны. Еще неизвестно, у кого ставки в этой игре за земельный участок были выше. Может, и Инессу подослали к Савельеву с определенными целями. Конечно, это именно так! Вон как сухи ее глаза. Она совсем не сожалеет о Романе. Она уже там, в бомжацком подвале, всячески демонстрировала Майе, что не имеет никаких чувств к ее мужу. А Майя не поняла. Она всегда все принимает за чистую монету, и потому растаяла оттого, что Заботин признался в любви, обнял, крепко поцеловал и провел с ней несколько ночей. Думала, что будет счастлива с ним, а стала самой несчастной на свете.

И Майя рыдала и рыдала и никак не могла остановиться. Все, кто пришел проводить в последний путь Романа Сергеевича Савельева, были этим вполне удовлетворены. На то и похороны, чтобы родные и близкие покойного плакали. Наконец-то жену пробрало, наконец-то до нее дошло, что теперь рядом с ней не будет мужа. Вон и паренек прослезился. Это нормально. Это хорошо. Сын и должен оплакивать отца.

На поминках Николай Заботин сидел напротив Майи. К нему по-прежнему прижималась Инесса. И Майя продолжала захлебываться слезами. Она не могла есть. С трудом выпила на помин души мужа стопку водки. Алкоголь разлился по телу горячей волной, и слезы полились сильней. К концу поминок Майя почти ничего не видела из-за распухших век и ничего не соображала от головной боли. В постель ее отвела подруга Зоя. Майя мгновенно провалилась в тяжелый сон, который был очень похож на обморок, которого она так желала.

* * *

Майины мать с отцом, которые приехали на похороны Романа вместе с Кирюхой, после девятого дня предложили снова забрать мальчика с собой в Ярославль. Дома ему было явно не по себе. Он плохо спал, отвечал невпопад и сам попросился к бабушке с дедушкой, поскольку там будет легче пережить неожиданно свалившееся несчастье. Майя пыталась объяснить сыну, что возвращаться домой все равно придется, и потому не лучше ли сразу попытаться привыкнуть к новому положению вещей. Кирилл продолжал настаивать на своем, и Майя сдалась. Пусть едет. Может быть, там, в Ярославле, в спокойной обстановке он действительно свыкнется с мыслью о том, что отца больше нет.

Николая Заботина Майя к себе не допускала. Сбрасывала его телефонные звонки. На девятый день он, конечно, пришел помянуть Романа, но уже без Инессы. Майя сказала себе, что ей все равно, с кем он. Больше Заботин для нее не существует. Для нее вообще не существуют мужчины. Она теперь всегда будет одна. Николай пытался заговорить с ней на поминках, но она была холодна и неприступна. Отвечала коротко и только по существу дела, ради которого они все собрались в ее квартире. Майя видела, как при этом темнел лицом Николай, но это ее не трогало. Ее теперь не проведешь, не обманешь. Она теперь всегда настороже, всегда готова дать отпор обманщикам и соблазнителям. У нее масса других проблем. У нее на руках несовершеннолетний сын. Она будет заботиться о нем. Деньги, которые остались от Романа, скоро закончатся, и ей придется устраиваться на работу.

Она так давно не работала, что даже несколько страшится жесткого режима, обязаловки, утренней давки в городском транспорте. И почему она так и не научилась водить машину, хотя Роман много раз предлагал ей пойти на курсы вождения и даже обещал купить личный автомобиль, какой она захочет? Впрочем, что теперь об этом печалиться? Теперь надо просто искать работу. У нее, конечно, есть высшее образование, но какое-то невыгодное – она инженер-химик. А кому они нынче нужны? Где? Особенно в их маленьком Глебовске... Когда-то давно у них в городе была небольшая фабрика по производству лаков и красок. Но даже если бы она все еще существовала, что там делать Майе, которая напрочь забыла все, чему ее учили.

Уже несколько раз Майя покупала газету под названием «Работа в Глебовске». Даже если поднапрячься и вспомнить то, что преподавали в институте, ее знания никому не пригодятся. Химики городу не требуются. Городу требуются подсобные рабочие, гладильщицы в прачечную, кладовщики, расклейщики объявлений, учителя математики в две средние школы и воспитательницы малолетних детей в богатые дома. Подсобных рабочих, гладильщиц и кладовщиков Майя отбросила сразу. У расклейщиков объявлений наверняка очень маленькая зарплата, да и светиться в городе не хочется. Будет очень неприятно, если станут судачить о том, что жена погибшего бизнесмена Савельева от большой нужды вынуждена клеить объявления. Математику Майя не любила еще в школе. Химия – это другое дело: опыты, реактивы, катализаторы, ингибиторы... – от одних терминов всегда становилось приятно на душе. Но преподаватели химии не требовались ни в одну школу. Может, и хорошо... Она абсолютно не представляла процесс преподавания. Ей порой с собственным сыном никак не справиться, хотя он положительный парнишка, а что делать, если вдруг взбунтуются все тридцать с лишним подростков в классе? Нет, преподавание – тоже не ее конек. Пойти, что ли, в воспитательницы маленьких детей в богатый дом? С маленькими как-то проще... А как туда пойдешь, когда все богатые дома Майя знает наперечет, и ее там очень хорошо знают и поэтому ни за что не наймут. Им будет неудобно. Да и ей тоже. И что же тогда делать? Где работу найти?

Майя перевернула последний листок газеты и наткнулась на скромное объявление: «Ищу порядочную женщину для ухода за пожилым человеком. Вознаграждение по договоренности». Пожалуй, это как раз то, что надо. Есть смысл попробовать договориться. Если оплата труда устроит, то она согласится. Никто из их с Романом старых знакомых не увидит ее в квартире пожилого человека, а трудолюбия ей не занимать. Особенно будет согревать тот факт, что она сама зарабатывает деньги для своей маленькой семьи. Майя удовлетворенно кивнула, будто кто-нибудь требовал от нее этого кивка, позвонила и договорилась о встрече с женщиной по имени Ирина, поместившей это объявление в газете.

Ехать пришлось на другой конец города, но Майя обрадовалась и этому. Да, далеко, но эта работа на первое время обеспечит им с Кирюхой сносное существование, учитывая, что после смерти Романа остались еще кое-какие деньги. А потом видно будет, как жить дальше.

Встреча была назначена в маленьком кафе «Буше». Оно находилось в том же доме, где жила мать Ирины, за которой предстояло ухаживать. Кругленькая розовощекая Ирина сразу понравилась Майе. От нее веяло спокойствием и добротой. По долгу службы она часто уезжала в длительные командировки и искала человека по уходу за престарелой матерью именно во время своего отсутствия. Зарплата, которую Майе предложили, показалась ей вполне достойной, и две женщины, допив кофе, отправились в квартиру Анны Степановны, матери Ирины.

Однокомнатная квартира была обставлена старой, давно вышедшей из моды, но ухоженной мебелью. Анна Степановна оказалась приветливой светлой старушкой с лучистыми прозрачно-голубыми глазами. Она давно не вставала с постели в связи с тяжелым сердечным заболеванием, но сохранила ясность мысли и живую заинтересованность во всем. Работы по обслуживанию Анны Степановны было немного. Поскольку та не перемещалась по квартире, в ней все оставалось на своих местах. Майе только и надо было иногда вытереть пыль да пройтись мокрой тряпкой по линолеуму. Ела старушка как птичка, а потому и приготовление пищи особого труда для Майи не составляло. Конечно, довольно сложны и не слишком приятны были гигиенические процедуры, но все искупалось незлобивостью и добротой Анны Степановны. Она всеми силами пыталась облегчить Майины труды по ее обслуживанию и ни в чем не была привередлива. Очень скоро женщины подружились, и Майя даже ловила себя на том, что скучает по Анне Степановне, когда Ирина приезжала из командировки. Незаметно Майя рассказала пожилой женщине о своей жизни, а та делилась с ней воспоминаниями о своей, неумолимо двигавшейся к концу. Однажды Анна Степановна предложила вместе посмотреть фотографии из ее семейного альбома, и Майя с радостью согласилась. Она уже знала всех ее родственников по именам, и было интересно, совпадет ли представление о них с лицами на фотографиях.

Давно умерший муж Анны Степановны Иван Матвеевич долго работал хирургом в местной больнице. На многих фотографиях он был запечатлен на работе, в белой врачебной шапочке, надвинутой на лоб, и белом халате старого образца, застегивающемся сзади, с накладными карманами на груди. Он оказался точно таким, каким представлялся Майе: высоким, дородным, с львиным породистым лицом и внимательными умными глазами. Сама Анна Степановна в молодости была такой же обаятельной и кругленькой, как дочь Ирина. На снимках, где их сфотографировали вместе с мужем, она еле доставала ему до подмышки. Внешне супруги являлись полными антиподами, но было видно, что их связывало сильное чувство взаимной любви и привязанности.