– Но ведь чужой паспорт надо было где-то взять! Это как раз и могло быть связано с преступлением...

– Да, я тоже сказала об этом Коле. Он ответил, что сам однажды нашел чужой паспорт, сдал в милицию. Предположил, что Роман просто не стал сдавать найденный документ.

– Неужели Заботин ни разу не столкнулся в Глебовске с Тамарой, когда вернулся? – удивилась Майя. – Город-то у нас небольшой...

– Да... вот так получилось... Николай с Романом, вернувшись в Глебовск, поселились в общежитии, которое находилось почти на территории кирпичного завода, где им пришлось сначала поработать. А потом оба довольно быстро получили по комнате в новостройках, далековато от дома Тамары. Да и жила Колина бывшая жена затворнически: дом – работа – магазин – дом.

– Неужели Николаю совсем не хотелось найти Тамару?

– Говорит, что и хотелось, и не хотелось одновременно. С одной стороны, вроде бы и надо найти, чтобы хотя бы попросить прощения, с другой... В общем, он считал, что ничего хорошего из этого все равно не получилось бы. Его чувство к этой женщине давно перегорело, да и она наверняка уже устроила свою судьбу. Зачем ворошить прошлое?

– Но ведь они официально так и не развелись...

– Он был уверен, что Тамара уже оформила развод ввиду давнего отсутствия супруга.

Майя, вспомнив Тамару, вынуждена была подавить в себе новый приступ рыдания. Как же нескладно сложилась жизнь у всех женщин, связанных с Николаем Заботиным и Романом Савельевым! Просто какие-то роковые мужчины. Майя хотела спросить Инессу о том, как она пережила смерть Романа, но та сказала об этом сама:

– А я решила еще раз попытаться начать новую жизнь. Романа не вернешь, да и не хотела бы я его возвращения, как это ни жестоко звучит. Этот человек проиграл свою жизнь.

– Но ты же вроде бы его любила...

Инесса подумала немного и повторила то, что уже говорила в подвале:

– Мне кажется, я просто хотела любить... Женщине обязательно надо кого-нибудь любить. Природа у нее такая... – Потом рассмеялась и добавила: – Буду пока любить кота. Подобрала у себя в подъезде котенка, тощего, страшного... Назвала его Геббельсом. Вылитый министр пропаганды Третьего рейха!

Майя невольно рассмеялась и с недоумением спросила:

– Как можно любить Геббельса?

– Ну... Геббельс – это метафора. Несчастному нужна моя любовь, и, клянусь, он ее получит!

Женщины засмеялись в унисон, а потом Инесса удовлетворенно сказала:

– Вот так-то лучше! Будем лучше смеяться всем бедам назло! Согласна?!

Майя смогла только кивнуть.

Инесса, не говоря больше ни слова, положила руки на руль, и машина вырулила с места парковки.

– Куда ты меня везешь? – спросила Майя.

– А ты не догадываешься?

– Я не хотела бы...

– Брось, – не дала ей договорить Инесса. – Вот увидишь. Все будет хорошо.

* * *

Когда Николай Заботин открыл дверь квартиры, Инесса весело сказала ему:

– Принимай свою заблудшую овцу! Сегодня, так и быть, побудьте здесь, а завтра... В общем, Коля, я знаю, что у тебя есть еще одна квартира, в которую ты меня никогда не допускал. Я не в претензии... Но мне надо же где-то жить. Хочешь – перееду в ту, хочешь – останусь в этой... В общем, реши, пожалуйста, этот вопрос. Я пока поживу у подруги... у Галки... а ты потом дай мне знать, когда со всем определишься.

Ошарашенный Заботин продолжал молча стоять в дверях, и Инесса вынуждена была начать действовать сама.

– Так! Понятно! Коля, посторонись! Майя, заходи!

Когда все наконец оказались в квартире, Инесса быстро прошла в комнату и очень скоро вернулась с котенком в руках. Котенок действительно был заморенным, тщедушным, с выразительной шишковатой головой и тощей длинной шеей.

– Вот он, мой Геббельс, – представила она его Майе, потом вышла на лестничную площадку и, закрывая за собой дверь, заключила: – Ну, я пошла. Не будьте идиотами.

Майя решила, что она на самом деле выглядит полной идиоткой – дрожащей, растерянной, потерявшей всякое соображение от нахлынувших чувств. Еще сегодня утром уверяла себя в том, что ее любовь к Николаю Заботину – всего лишь наваждение, морок, плод больной фантазии несчастной женщины. Сейчас, глядя на него, она понимала, что пришла в этот мир лишь для него одного. Они так долго шли по жизни отдельно друг от друга только для того, чтобы обретение взаимной любви стало еще сладостней и пронзительней.

– Я люблю тебя, – сказала она то, что и должна была сказать.

– А я тебя, – ответил Николай.

– И мы никогда не будем вспоминать прошлое.

– Думаю, что иногда надо.

– Ну... только иногда...

– Конечно...

Заботин сделал шаг навстречу Майе, а Майя – ему. Мужчина и женщина замерли на мгновение, а потом обнялись и долго стояли, тесно прижавшись друг к другу.