Один только раз Манька очнулась от того полузабытья, в котором проходила ее жизнь. Забредя на вокзал, который обычно был в стороне от привычных маршрутов, она вдруг услышала, что одна из электричек через пять минут отправляется в Глебовск, в тот самый город, из которого она родом, откуда уехала вместе с Никитой и Левой, чтобы больше не возвращаться. А что, если взять и все же вернуться и предстать перед родителями в нынешнем своем гнусном виде: вот, посмотрите, старперы, что стало с вашей доченькой, которую вы даже искать не собирались! Любопытно поглядеть на их старые, морщинистые рожи! А что? Пожалуй, это вариант – вернуться, так сказать, на историческую родину! У родителей была приличная квартира в большом деревянном доме. Не выставят же они из нее свою родную дочь, которая наконец нашлась!

Маньке собраться – только подпоясаться, и вот она уселась в электричку и поехала. Ехать пришлось долго, часа четыре с половиной, но ей-то что! У нее времени свободного – море! Она пристроилась на угловое сиденье, привалилась к стеночке, да и заснула. Менты, периодически проходящие по составу, конечно, несколько раз пытались ее растолкать, но она на этот счет ученая. Главное – не реагировать, будто пьяная в мясо и проснуться не в состоянии. Им, этим ментам, себе дороже – тащить из вагона бомжиху: ручонки перемажут, провоняют...

Так и доехала Манька до Глебовска. За долгие годы он здорово изменился. Неожиданно она наткнулась на старый деревянный дом, где раньше жила с родителями. Нынче его со всех сторон окружали многоэтажки. Сквозь узкий просвет между огромными домами Манька вдруг узнала его деревянный бок, и что-то в груди будто лопнуло и обдало все внутренности горячей волной. Она поняла, что вполне готова простить родителей за то, что те за столько лет не попытались разыскать пропавшую дочь. Или пытались, да не смогли. Она ведь и сама не стремилась быть найденной.

Поначалу Манька здорово огорчилась, увидев, что дом пуст, стоит с заколоченными окнами, будто убогий инвалид. Хотела даже как-нибудь попытаться узнать, куда расселили жильцов, где искать родителей. А потом по уже многолетней привычке махнула на все рукой и начала приспосабливаться к очередной смене обстановки. Не ехать же обратно. Чего она там забыла?

И Манька начала приспосабливаться, положив себе за правило обходить стороной квартал, где среди огромных кирпичных зданий убогой занозой торчал ветхий деревянный дом. Не надо ей никаких будоражащих душу воспоминаний. Впрочем, у нее и души-то давно нет. Так, жалкие ошметки... Ну, да и их не стоит тревожить.

Прежде чем Манька была признана среди городских бомжей своим парнем, ей не раз пришлось быть битой. Но и те, кто с ней связывался, без синяков не уходили. Спасибо Леве за науку. Последнее время их сожительства он бил ее почем зря, но и отбиваться научил. Царапаться обломками ногтей и кусаться редкими зубами она сама выучилась.

Однажды Манька помогла подняться с тротуара и доковылять до одного из подвалов такому же грязному и вонючему, как сама, мужику. Намучилась здорово, так как он был хоть и худым, но крупным, а потому тяжелым. Она и сама не могла бы объяснить, что ее вдруг дернуло помочь. Именно что дернуло, по-другому и не скажешь. Видать, судьба вмешалась. Этот мужик и оказался Андрюхой Сифоном, которого в тот момент скрутила резкая боль в животе. Как он потом предположил – оттого, что дряни наелся. Вообще-то у всех бомжей желудки и прочие участки пищеварительной системы луженые, железо, если надо, переварят и через себя пропустят. А у Сифона нутро нежным оказалось. Манька с тех пор самые чистые и лакомые кусочки ему оставляла. В награду. Сифон был авторитетным бомжем в Глебовске, а потому больше никто Маньку не трогал. И знатную кликуху – Прокуратура – тоже Андрюха к Маньке приспособил, когда отдал в полное ее владение мусорные бачки за присутственным местом с одноименным названием. В общем, Манька-Прокуратура вообще больше ни о чем не тужила с тех самых пор, как стала водиться с Сифоном и жить вместе с ним вполне припеваючи в своем старом доме с заколоченными окнами.

И вот теперь ее бывший законный муж Никита, о котором она и думать забыла, вдруг будто восстал из небытия и, чертыхаясь, прошел мимо. Они с ним не разводились, а потому она, Манька-Прокуратура, вполне может продолжать считать его мужем. Хотя... кажется, можно развестись и в отсутствие супруга, что Никитка наверняка и сделал... Впрочем, ей нет до этого никакого дела. А вот до самого Никитки, пожалуй, есть! Еще как есть! Ишь какой душистый, лощеный! А не слабо нюхнуть, как пахнет бывшая жена? Нет! Она не бывшая!! Настоящая! Где у нее документ о разводе?! Нет у нее такого документа! А без документа она по-прежнему жена этой сволоты! И эта сволота еще получит по полной за то, что она, Манька-Прокуратура, так дурно пахнет!

Манька еще с минуту постояла в арке, а потом самым решительным образом двинулась к переходу через улицу вслед за Никитой. Он уже успел перейти на другую сторону, но Манька запросто пробралась за ним, ловко лавируя между автомобилями. Ей какой-то там светофор – не указ! Ей вообще плевать на всяких указчиков.

Никита скрылся за дверями кафе «Пируэт», в который Прокуратуре, конечно, ходу не было. Но ей повезло: бывший муж сел за столик прямо у окна, и она могла наблюдать за ним, устроившись на урне напротив. Она видела, как Никита взял в руки книжечку меню, при этом на пальце его правой руки блеснуло кольцо. Похоже, обручальное. Женат! Ежу понятно, что он носит кольцо вовсе не в память о Марусе. Он давным-давно выбросил из своей памяти всякие воспоминания о ней. Ну ничего, Манька-Прокуратура напомнит ему о той юной девочке, которую он... Впрочем, хватит уже на сегодня воспоминаний о Марусе. Ее больше нет. Давно. На ее место заступила Манька-Прокуратура, которая себя в обиду не даст!

Через несколько минут к дверям кафе подошла стройная приятная брюнетка. Прокуратура всеми фибрами почувствовала, что женщина идет на встречу с Никитой, и не ошиблась. Брюнетка очень скоро показалась в окне. Она уселась за столик напротив Никиты и протянула ему руку. Он тут же с жаром ее поцеловал. Маньке не было видно, есть ли обручальное кольцо на руке женщины. Но даже если оно и имелось, не вызывало никаких сомнений, что обручалась она им не с Никитой. Руки жен так страстно не целуют. Это, без сомнения, Никитина любовница. Хорошо, что у него есть не только жена, а еще и любовница! Можно подстрелить одновременно двух зайцев, то есть зайчих! А сам Никита падет следом за своими женщинами. В этом Прокуратура не сомневалась. Терять ей абсолютно нечего. Выслеживать добычу и выжидать удобного момента она может сколько угодно. Спешить некуда. Свободного времени у нее – куры не клюют!

* * *

Тамара начала регулярно встречаться с Садовским. Он был ей вполне приятен, но влюбиться по-настоящему женщина не могла, что, надо сказать, ее вполне устраивало. Зачем она ей, эта любовь, которая приносит одни страдания! Она уже ученая, тертая жизнью. Чтобы потом не страдать, когда мужчине вдруг все осточертеет, с самого начала не нужно отдаваться ему полностью. Телом – пожалуйста, а душой – необязательно. При таком отношении к делу даже ненавистный Лодик – не помеха. С Ильей Тамара встречалась только на его территории, а потому у брата не было никакой возможности в самый пиковый интимный момент открыть дверь в комнату и потребовать еды. Или не еды. Никаких требований Лодик предъявить им не мог.

Единственным, что огорчало Тамару, была ничем не прикрытая ненависть Регины. Очень скоро всему коллективу колледжа сделалось ясно, какие отношения связывают Заботину и Садовского. Тамара вовсе не желала выставлять их напоказ, но Илья, никого не стесняясь, с самым сияющим лицом оказывал ей всяческие знаки внимания. Например, после первых двух пар, на самой большой перемене, он спешил в столовую, брал еду себе и ей. Тамаре оставалось только присесть за преподавательский стол и приступить к трапезе, и чаще всего именно в тот момент, когда Регина вынуждена была стоять в очереди. Ее кабинет находился на четвертом этаже колледжа, в самом дальнем от лестницы углу, и англичанка обычно приходила в столовую чуть ли не самой последней. Она, разумеется, не могла видеть, как Садовский брал закуски для Тамары, зато всегда видела, что той не приходится стоять в очереди. Кроме того, на глазах Регины Илья Петрович всегда уносил грязную посуду за двоих.

Сначала Регина Константиновна здоровалась с Тамарой сквозь зубы. Потом перестала здороваться вообще и демонстративно ее игнорировала. В любых общих разговорах с преподавателями она вела себя так, будто Заботиной рядом с ними нет вообще.

Русичка Зинаида Семеновна уже несколько раз пеняла Тамаре, что она играет с огнем.

– Вы считаете, что ради Регины я должна отказаться от Садовского? – однажды напрямую спросила Тамара. – Стартовые условия у нас с ней были одинаковыми: она одинока, я тоже. Илья имел возможность выбрать. Разве не так?!

– Так-то оно так! – отозвалась Зинаида. – Но по всему видно, что сдаваться Регинка не собирается. Илья-то выбрал, конечно... Но, похоже, теперь вам, Тамарочка Иванна, придется выбирать: спокойствие без Садовского или, например, с другим мужичком, который еще может вам подвернуться, или война с Региной. Имейте в виду, пленных она брать не будет! Борьба пойдет не на жизнь, а на смерть!

– Вас послушаешь, так Регина – прямо военный стратег!

– Когда дело касается мужчин, такая женщина, как Регина Константиновна, почище любого Наполеона или Александра Македонского будет!

– Ой, не преувеличивайте, Зинаида Семеновна! – уже с раздражением бросила русичке Тамара.

– Ну... как хотите! – отозвалась та. – Только не говорите потом, что я вас не предупреждала! Мы вместе с Региной до нашего колледжа в средней школе работали. Я ее хорошо знаю. Она готова идти к своей цели по трупам!

– Надеюсь, до трупов дело не дойдет!

– Что вам еще остается! Только надеяться...

И Тамара надеялась. Ей казалось, что она выработала правильное отношение к жизни: жить только позитивом, отбрасывая от себя все негативное. Отношения с Садовским были позитивом, а на Регину лучше не обращать внимания. Ну что она может сделать? Насильно милой все равно не будешь! Регина Константиновна и моложе, и энергичнее, и эффектнее ее, Тамары, и Илья мог бы сразу обратить свое внимание именно на англичанку, тем более что она самым активным образом этого добивалась, но он ее не выбрал. Тамара, в свою очередь, так повязала Илью ярким сексом, подобного которому у него не было никогда в жизни, что он преданной собакой смотрел ей в глаза и даже успел сделать предложение руки и сердца. От предложенного она самым тактичным образом отказалась, мотивируя тем, что они еще плохо друг друга знают, а штамп в паспорте – вовсе не главное в отношениях. Садовский, разумеется, вынужден был мужественно принять ее отказ, тем более что во встречах Тамара ему не отказывала, а в постели по-прежнему выкладывалась по полной программе в удовольствие и ему, и себе.

И все-таки неприятности, источником которых оказалась англичанка Регина, в самом скором времени у Тамары начались. Однажды Илья спросил ее:

– А почему ты не познакомишь меня со своим братом?

– Зачем? – удивилась Тамара, а по спине пробежал неприятный холодок. Чтобы познакомить Садовского с Лодиком, надо пригласить его к себе в квартиру, которая, как ей кажется, насквозь пропахла импровизированным клозетом. Да и сам Лодик представляет собой до того неприятное зрелище, что лучше на него не смотреть вообще. Для Ильи лучше.

– Как зачем? – в свою очередь, удивился Садовский. – Мы же с тобой близкие люди! Мне было бы приятно стать другом и твоему брату.

У Тамары не было никакого желания объяснять Илье, почему другом Лодику стать невозможно в принципе. Ей вообще не хотелось говорить о нем ни с кем, не только с Садовским. Лодик – ее крест, который придется нести столько, сколько уготовано, а остальные лучше пусть и не суются. Ей не нужны ничьи сочувствия и советы. Больше всего она, правда, боялась не сочувствия. Она очень боялась вызвать отвращение к себе, которое с большим шансом возникнет у человека, побывавшего в их квартире. Всякий подумает, что и она со временем может превратиться в такое же ожиревшее чудовище, раз у нее такой кровный брат.

С большим трудом в тот, первый раз Тамара смогла увести разговор от Лодика в другую сторону, но знакомство с ее братом стало навязчивой идеей Садовского. Он с удивительной настойчивостью возвращался этому разговору, чуть ли не ежедневно изъявляя желание прийти в гости к Тамаре с Владимиром и стать в их доме своим человеком. Она каждый раз под разными предлогами отказывала Илье в знакомстве с братом, и тот наконец высказал свое возмущение:

– Вот не зря мне говорили, что не все чисто у тебя с братом! Да и вообще... брат ли живет у тебя в квартире? Наверно, не случайно ты и от брака со мной отказалась... Все это как-то странно, если не сказать – подозрительно...