Олег приблизился к кровати. Еще какое-то время постоял, разглядывая ее. Потом сел рядом и погладил по волосам. Больше держаться у него не было сил. Сейчас ему было совершенно наплевать, любит она его или нет: он ее любит и жутко хочет, и ему абсолютно фиолетово, сколько она спала. Олег лег рядом, схватил Аню за лицо, начал покрывать его поцелуями. Аня почти мгновенно открыла глаза и, отчаянно отталкивая его от себя, попыталась отпрыгнуть, но он не дал ей этого шанса и подмял под себя. Продолжая отбрыкиваться, Аня наконец разглядела, кто был рядом с ней, и громко вскрикнула. Почти в тот же момент она обрушилась на него руками, ее ногти впивались ему в лицо, а рот издавал какой-то ноющий звук. Потом она стала целовать его, больно кусая за все места, как будто хотела содрать с него кожу. Он чувствовал, как ее всю трясет, и где-то отдаленно понимал, что с ней истерика. Но ему совсем не хотелось ее успокаивать. Он, продолжая сдерживать своим телом ее, не замечая ни укусов, ни царапин, продолжал в ответ так же болезненно целовать ее. На его губах чувствовались ее слезы и вкус крови, он не знал, чья эта кровь. Да и какая разница. В какой-то момент Олег хотел перехватиться и слегка ослабил хватку, в этот момент она вырвалась, но никуда не побежала, а стала нещадно молотить его кулаками и кричать:

– Почему, почему ты так долго шел за мной, почему?!

Олег схватил ее за руки и вновь повалил на кровать. Она продолжала шептать одно слово «почему», но уже не брыкалась и позволила ему двинуться дальше, а он уже срывал с нее одежду и припадал губами к ее груди, потом стал покрывать поцелуем каждую частичку ее тела, при этом постоянно кусая. Она вскрикивала, а потом вновь пустила в ход свои ногти, и Олег чувствовал боль повсюду. Это был секс, который возможен только раз в жизни. После него стирались все границы. Они продолжали причинять друг другу боль, пытаясь выразить через нее ту боль, которая жила у каждого из них внутри. Он мстил ей за то, что она ушла, а она за то, что он так долго за ней шел.

Когда все закончилось, они очень долго лежали молча, обнявшись. Им совершенно не хотелось говорить. Олег продолжал на автомате гладить ее по руке, а она жадно впивалась носом ему в шею.

Потом он повернул к ней лицо. Аня ойкнула и осторожно провела рукой по его лицу, в тех местах, где оставила следы.

– Их там еще на теле очень много, – улыбнулся Олег. У Ани тоже был не лучший вид.

Она снова легла и уткнулась носом ему в шею.

– Ты пришел. Я уже почти перестала тебя ждать.

– И нашла себе помощника, – пробормотал Олег.

– Какого помощника?

– Ну без которого ты как без рук.

– А, – только и сказала она. Потом поднялась над ним и снова погладила его лицо. Затем придвинулась совсем близко и потерлась своим носом об его, затем отодвинулась, несколько секунд рассматривала его и произнесла:

– Как же я соскучилась по тебе. А как без рук я без него только на съемочной площадке, – и снова легла рядом, уткнувшись носом.

Олег взял ее руку в свою и начал тихонечко поглаживать, пока взгляд его не уперся в две полоски на запястье. Он внимательно рассматривал их, и ему показалось, что Аня перестала дышать.

– Это что? – наконец, смог спросить он. Аня молчала. Олег привстал со своего места, не отпуская руки, и развернул запястье полосками к лицу Ани. – Аня, что это?

Аня закрыла глаза и почти выдавила из себя:

– Прости, ты так долго шел.

Олег непроизвольно сглотнул и схватил жену за вторую руку – там были такие же две полоски. Он откинул ее руки в сторону и соскочил с постели.

– Аня, блин, – внутри опять что-то заболело и стало разливаться по всему телу, – почему ты не позвонила мне? Зачем?

В голове все поплыло, и последнее, что он увидел, – это ее испуганные глаза, смотревшие, как он падает.

Пришел в себя он в больнице. Грудная клетка болела, как будто по ней проехал каток. Очень хотелось пить. Олег попытался пошевелиться, и к нему тут же подскочила Аня.

Она начала тормозить его движения и шептать:

– Не надо, не двигайся.

– Пить, – смог выдавить из себя Олег.

Аня взяла с тумбочки стакан с водой и поднесла ему ко рту, Одной рукой она держала ему голову, второй осторожно наклоняла стакан. Когда он почувствовал, что напился, то отстранился, и Аня тут же убрала руку у него из-под головы, поставила стакан обратно и села около него, взяв его руки в свои. Он почувствовал, что она дрожит.

– Что со мной было?

Дрожь усилилась, и Олег увидел, что жена изо всех сил сдерживает слезы.

– Все так серьезно?

– Все в порядке. Жить будешь, но аккуратно.

Олег пытался вспомнить, как он сюда попал, но последнее, что он помнил, это то, что приехал к Ане и вроде они даже занимались любовью. А потом полный провал. На лице Ани виднелись следы от укусов. Он протянул руку в сторону ее лица и спросил:

– Я?

– Ты ничего не помнишь?

– Смутно. Помню, что приехал к тебе. И вроде есть какие-то обрывки нашего… – в голове зашумело, и полетели какие-то обрывочные воспоминания. Олег поморщился. Воспоминания доставляли ему какие-то странные ощущения. Свело живот, стало подташнивать, а горло перехватило так, что невозможно было дышать.

Аня, видимо, заметив, что его состояние меняется, резко вскочила и нажала на кнопку сбоку от него. Потом быстро заговорила:

– Олег, пожалуйста, тебе нельзя нервничать, остановись! – но он уже вспомнил и, широко раскрыв глаза, тяжело дышал. В палату забежали врачи, и Аню оттеснили.

Потом он снова пришел в себя. По ощущениям состояние было получше. В палате он обнаружил дочь. Она тихонечко дремала на кушетке.

– Маш, – позвал он ее тихонечко. Дочь сразу же открыла глаза – видимо, все-таки не спала, – и подскочила к отцу.

– Тебе плохо? Что-то надо? – запричитала она.

Он отмахнулся от нее и с усилием произнес:

– Где мама?

Мария махнула рукой куда-то в сторону, закусила губу и произнесла немного со злостью:

– На площадку уехали. Врачи запретили ей к тебе приближаться, и она уехала снимать свой фильм, чтобы хоть как-то отвлечься.

Олег погладил дочь по руке и заглянул ей в глаза.

– Вы поссорились?

– Немного, – дочь упорно отводила от него взгляд.

– Ты винишь ее за то, что я здесь? Да?

– Да! – дочь выпятила нижнюю губу и с вызовом глянула на него. Потом тут же ее взгляд смягчился, она погладила отца по голове и нежным голосом произнесла:

– Пап, тебе сейчас совсем нельзя нервничать.

Олег закрыл глаза. Потом снова открыл их и твердо произнес:

– Ты должна с ней помириться. Она ни в чем не виновата. Это я. И… – говорить было тяжело, и Мария, начав гладить его по голове, зашептала:

– Ш-ш-ш, успокойся. Все будет хорошо. И ни о чем не думай.

– Что все-таки со мной было? В прошлое мое пробуждение мама не успела сказать.

В глазах дочери стояли слезы, она перевела дыхание и сказала:

– Я мало что в этом понимаю. Врачи наговорили каких-то много умных слов. Обширная аритмия, что-то мерцающее… Одно я слово усвоила, – она запнулась, прежде чем его произнести: – инфаркт.

Выдохнув из себя это слово, дочь, уже не сдерживаясь, зарыдала. Олег гладил ее по руке и пытался успокоить. Мария в конце концов собралась, вытерла слезы и, глядя на него с улыбкой, сказала:

– Прости, это я тебя должна тут в спокойствии держать, а устроила слезное царство.

Олег улыбнулся ей в ответ.

– Маш, съезди к маме. Привези ее ко мне.

– Ее к тебе не пустят, – процедила дочь.

– Я поговорю с врачом. Мне надо ее видеть, очень. Понимаешь?

Олег заискивающе смотрел дочери в глаза, и она наконец оттаяла и даже посмеялась.

– Хорошо, пап. Я привезу ее. Но сначала позовем врача и выясним, какой ты боец.

Олег кивнул.

После беседы с врачом он узнал, что, оказывается, в больнице уже почти четыре дня. Первый раз он пришел в себя спустя два дня. Все это время проспал. Но случился небольшой приступ, после которого он опять провел во сне около двух дней. После осмотра его врачом с ним провели какие-то манипуляции. Взяли анализы. Ближе к вечеру врач констатировал, что опасность миновала. И организм поправляется. Они продержат его здесь еще какое-то время и выпустят с необходимыми рекомендациями.

Мария еще днем уехала к Ане. Перед уходом врача Олег сказал, что хочет увидеть жену.

Врач задумчиво смотрел на него.

– Вы на нее неадекватно реагируете. Я бы не рекомендовал встречу еще несколько дней.

– Если я ее не увижу, вы получите второй инфаркт от меня, – твердо произнес Олег. – Я хорошо себя чувствую и хочу ее видеть.

– Хорошо, – произнес врач. – Но обещайте, что не будете нервничать.

– Обещаю.

Врач кивнул и вышел.

Олег посмотрел на часы. Марии не было уже четыре часа. «Почему так долго? Главное, чтобы они снова не поссорились и она смогла ее привезти», – думал Олег.

В комнату осторожно постучали, и в дверь просунулась головка дочери. Она улыбнулась и произнесла: «Привет!», а затем прошла в палату. Ани с ней не было.

– Как себя чувствуешь?

– Маш, где мама?

– Не волнуйся, она там, в коридоре. Я решила, что сначала проверю тебя.

– Позови ее.

– Хорошо! Но ты обещаешь не нервничать? Я уж не знаю, что там у вас произошло. С учетом, что выглядели вы оба не лучшим образом. Вы дрались? – вдруг спросила она.

– Ма-а-аш, – Олег выжидательно смотрел на дочь.

Мария взмахнула руками.

– Ладно, ладно… Никто не хочет мне ничего сказать… Мама молчит, ты молчишь. Сумасшедший дом какой-то.

С этими словами она вышла из палаты.

Спустя минуту в палату зашла Аня. Она закрыла дверь и прислонилась к ней, не пытаясь к нему подойти. Они молча смотрели друг на друга несколько минут. Затем Аня тихонечко дернулась, смахнула с лица какую-то одну, видимую ей пылинку и задала вопрос:

– Как себя чувствуешь?

– Спасибо, гораздо легче.

И снова тишина. Олег потянул руку по направлению к ней.

– Ты, может, все-таки подойдешь, а то я, боюсь, не смогу подойти к тебе.

– Да, конечно, – Аня оторвалась, наконец, от двери и подошла к кровати, но не к нему, а встала в ногах.

Олег сморщился и выругался про себя.

– Ань, ты можешь подойти ко мне или тебе что-то мешает это сделать?

– Я боюсь тебе навредить, – произнесла она, глядя в пол. – В прошлый раз мое приближение ничем хорошим не закончилось.

– В прошлый раз я был слаб. Сейчас я чувствую себя отлично, и я все помню, – добавил Олег. Она вскинула на него глаза.

– Хочешь послать меня к чертовой матери?

Олег тихонько пробормотал себе под нос: «Не дождешься!» – и уже громко:

– Я хочу, чтобы ты подошла ко мне!

Она быстро перешла к нему, и он наконец взял ее за руку. Проведя пальцем по шрамам на запястье и продолжая безотрывно смотреть на них, Олег попросил рассказать, как все произошло и когда.

– Олег, я прошу тебя, давай не сейчас. Я расскажу тебе все, но сейчас тебе нельзя нервничать, я не хочу, чтобы это опять повторилось и… – она не договорила и замолчала.

– Это повторится, если ты мне не расскажешь, потому как я буду жутко нервничать, находясь в неведенье.

В палату заглянула Мария.

– Как вы тут? – спросила она.

– Все хорошо, дашь нам немного поговорить? – попросил ее Олег.

Мария, увидев, что все вполне себе мирно, а папа спокоен, кивнула и скрылась за дверью.

– Вы поссорились, да?

– Ну не то чтобы. Просто твоя дочь сказала, что она мне никогда не простит, если тебя… – Аня не договорила.

– Меня бы она тоже не простила, если б с тобой… – он кивнул в сторону запястья.

– Ей просто страшно, сколько бы она ни строила из себя взрослую, по сути она ребенок. И ей важно знать, что у нее есть тыл. В этом я ее очень понимаю. А мы с тобой рушим ей этот тыл, – Аня вздохнула, тихонечко вытянула свою руку из его и отошла от него к окну.

– Это случилось в первый день приезда на съемочную площадку. Круто, да, я начала карьеру режиссера, – Аня повернулась к нему с улыбкой, но Олег не ответил на нее, и Аня опять отвернулась к окну. – Я приехала сюда, в эту глушь и собралась тут снимать фильм, который никогда не снимала. В меня поверила куча народа. Они приехали сюда за мной, а мне хотелось только одного – закрыться в этом фургончике и чтобы ты пришел, и к черту этот фильм, – на этих словах голос Ани дрогнул и слегка сорвался на крик. – А ты был за тысячи километров от меня. В тот вечер я сидела у себя, пила вино и все думала о том, что я натворила, и я даже не могу точно сказать, как это все произошло. Мне просто не захотелось больше жить. Я вдруг четко осознала, что месяц назад разрушила свою жизнь. Причем своими собственными руками. Я взяла нож и… Потом села на кровать и ждала.

– Почему ты не позвонила мне? – прошептал Олег.

– Потому что я сделала тебе больно. Потому что я сама попросила тебя отпустить меня. Потому что я думала, что ты меня уже не простишь.