Энн Хэмпсон - Любовь, как следствие вендетты

Он сжал зубы.

— Ты уберешь этих ублюдков отсюда… и быстро. —

Он пошел к дверям.

— Это невозможно, даже если я захочу. Нет денег на билеты.

Дарес медленно повернулся, глядя на нее в замешательстве.

— Ты взяла билеты в один конец?

— У меня не было денег взять билеты и обратно… во всяком случае пока нет! А моя сестра не может им купить билеты.

Его лицо потемнело. Казалось, он готов был взорваться.

— У тебя есть пять тысяч фунтов стерлингов! — прогремел он. — Используй их!

И он оставил ее, широко шагая по газону. Оставилнаедине с ее мыслями о том, что он сказал. Она угрюмо подумала, что, ни один из планов мести, кажется, не воплотится в жизнь. Но он все же узнает, во сколько обходится высокомерие!

Спустя некоторое время к Тони вернулось спокойствие. Что ее муж может сделать? Он не выгнал детей сразу, а значит, очевидно, они могут остаться. До конца каникул она придумает, где достать денег, чтобы отправить их домой… и себя саму. Совершенно ясно, что ей придется сопровождать их. Может, можно будет одолжить деньги у отца. Да, через некоторое время она напишет ему; он, конечно, пришлет их ей, хотя когда она сможет вернуть долг, она не знала. Господи, какую же кашу она заварила, согласившись выйти за него замуж, чтобы отомстить за несколько обидных слов об англичанах! Много лучше было бы забыть их… и все же она не жалела, что привезла детей сюда. Пэм устала и явно заболела бы, если бы не отдохнула. Беспокойство о том, что та потеряет работу, не проходило, и вдруг Тони показалось ужасно несправедливым, что Дарес обладает таким состоянием, а Пэм живет в такой нужде.

Если б можно было взять немного денег мужа и переслать их сестре! Тони потрясла головой, ругая себя за такие мысли. Теперь она на себе узнала жесткость Дареса, и было бы совершенной глупостью не принимать во внимание полученный урок.

Когда она подходила к дому, послышались громкие голоса детей. Дерзким тоном они выпрашивали у Марии что-нибудь поесть.

Они здорово хамили женщине, правда, большую часть наглых насмешек она не понимала, но их дерзкий тон понять было нетрудно, и она отвечала им по-гречески:

— Не грубите мне, пожалуйста! А кушать вы будете в назначенное время, и не раньше. Уходите, пожалуйста, из кухни. Вы — проказники. А если вы немедленно не уйдете, я возьму веник!

— Что она говорит? — это голос Робби, нахальный и очень удивленный.

— Она не говорит по-английски. Глупая старая корова!

Опешив, Тони быстро зашагала к кухне.

— Я думаю, что она собирается гоняться за нами с веником, — захихикала Луиза, — она на него показала.

Давайте заставим ее? Это будет ужасно смешно!

— Она будет гоняться за нами?! — пренебрежительно вмешался Дэвид.

— Она слишком толстая, чтобы бегать по двору.

— Ты прав. Она как большая коротышка… Ай! Кто это сделал?! — Робби вскрикнул, а Тони последние шаги

буквально пробежала бегом.

Распахнув дверь, увидела, что мальчик, болезненно сморщившись, потирает затылок и сердито смотрит на Дареса.

— Ты ударил его! — Тони недоверчиво смотрела на Дареса. Она всегда считала, что бить детей нельзя, это ранит их гордость. — Как ты посмел дотронуться до моего племянника!

— Это, — взбешенным голосом сказал он, — только начало. В следующий раз я поддам ему ногой!

Он вызывающе оглядел остальных детей:

— Хочешь попробовать? — спросил он Дэвида.

Мальчик покачал головой и занял оборону за спиной у тети. — А ты?

— Н-н-нет… — Луиза схватила Тони за руку — Он мне не нравится. Пусть идет домой.

— Дорогая, но это его дом, — начала Тони, но муж ее грубо прервал.

— Все это будете вытворять дома! А пока убирайтесь наверх в комнату и не смейте спускаться, пока я не разрешу. Ну, чего вы ждете?

— Мы должны идти, тетя Тони? — Луиза подняла глаза на тетю Тони и увидела утвердительный кивок. — Но на улице такой день, а мы только что приехали. Я хочу поиграть на пляже.

— Поднимайтесь, все, — Тони хотела быть строгой, но чувствовала, что запирать их в доме в такой прекрасный солнечный день ужасно. Она посмотрела на мужа, — Дарес…

— Убирайтесь немедленно!

Они угрюмо поднялись и пошли наверх.

— Что касается тебя, — произнес Дарес сквозь зубы, — то и ты не слишком стара, чтобы тебя выпороть!

Кровь бросилась ей в лицо, но она осталась спокойной. Этот человек, который так ясно выразил свои эмоции, был совсем не похож на того молчаливого, безразличного мужчину, к которому она привыкла. Это даже обрадовало ее, но одновременно и напугало. Она не сомневалась, что он выполнит свою угрозу, а в таком настроении это было более чем вероятно. Неразумно провоцировать его сейчас. Наконец он повернулся, чтобы уйти, но обернулся и велел Тони следовать за ним. Они прошли в гостиную.

— Закрой дверь! — грубо рявкнул он и, хотя она поджала губы, но приказ выполнила. Дарес сел, оставив ее стоять, добавив тем самым хворосту в костер ярости, который разгорелся в ней после его приказа закрыть дверь. Он раскинулся на стуле, полуприкрытыми глазами глядя на

нее. Потом удивленно сказал:

— Не будешь ли ты так добра, объяснить, что все это значит. Последнее время я много думал и не нашел ни одной стоящей причины для всех этих твоих действий.

Нет стоящих причин! В какой-то момент она чуть не рассказала ему всю правду, что она все прекрасно понимала, но подавила порыв, не отказываясь, однако, от мысли наказать его.

— Я ничего такого не делаю, — возразила она. — Я хотела съездить домой, и ты не дал мне денег…

— У тебя есть пять тысяч, — напоминая, сказал он.

И так как она промолчала, он добавил: — Только скажи, что ты сделала с этими деньгами?

— Я их вложила, — сказала она и подумала, что это почти правда.

— Ты можешь забрать часть, — это был полувопрос, полуутверждение.

Тони покачала головой.

— Я не могу этого сделать.

— Я не верю тебе. Ты их спрятала, надеясь, что сможешь вытянуть из меня больше. Но ты подумай, дорогая. Я уже говорил тебе, что я не мягкотелый англичанин, из которого можно лепить что угодно.

К своему удивлению, Тони сказала:

— Дарес, пожалуйста, давай не будем опять ссориться. Я не хочу начинать все сначала.

— Ты меня удивляешь, — прервал он ее с оттенком радости. — До сих пор ты все время искала ссоры со мной.

— Это неправда. Мы редко разговаривали друг с другом до сегодняшнего дня… — она оборвала себя и покраснела, увидев, что его брови приподнимаются. — Ну, я рассердилась, что ты не дал мне денег на поездку в Англию, — уступила она. — Думаю, тогда у нас была ссора.

Дарес пропустил это мимо ушей, возвращаясь к вопросу о возврате части ее денег.

— Тебе придется это сделать, — твердо сказал он, — потому что эти дети не останутся в этом доме ни на минуту дольше необходимого времени.

— Они будут здесь столько, сколько я захочу! Это и мой дом тоже… пока, — поправилась она, когда он высокомерно посмотрел на нее. — И поэтому приедет моя семья! Думаю, ты беспокоишься, что дети будут досаждать твоему деду, когда он приедет. Я искренне хочу этого, потому что он заслуживает наказания за то, что сделал со мной!

— Мой дед приедет сюда, чтобы спокойно провести время. В любом случае, приедет он или нет, я не разрешаю этим невоспитанным детям находиться в моем доме.

— Они пробудут здесь шесть недель.

Его глаза сверкнули. Он вкрадчивым тоном произнес:

— Ты, должно быть, забыла о моих предупреждениях, Тони. Прими мой совет и убери их через день или два.

— Нет! И даже если бы я решила их отправить, у меня нет денег им на билеты. Я уже говорила тебе.

— А через шесть недель? У тебя что, тогда будут деньги?

— Мой отец пришлет.

— Почему бы ему не прислать их сейчас?

Она сжала губы и враждебно посмотрела на него:

— Я не просила его.

— Тогда попроси телеграммой.

— Дети останутся здесь. Моей сестре нужна работа, а она не сможет работать, если дети будут дома. И за время их каникул она потеряет работу.

Он раздраженно вздохнул:

— Если ты так заботишься о своей сестре, то почему, ради Бога, ты не дала ей немного денег, которые вытребовала у меня?

— Она их не взяла бы. Моя сестра очень гордая.

— В таком случае, — ответил он жестко, — она заслуживает того, чтобы жить в нищете.

— Ты отвратителен!

— Хотя бы на время можно забыть о моих недостатках? В данный момент тебя должен больше волновать вопрос о детях.

Он смотрел прямо на нее и, несмотря на свою решительность, Тони не могла подавить чувство, что его взгляд словно проникает ей в душу и в мысли.

— Это мое последнее слово. Если бы ты знала меня дольше, то не сомневалась бы, что у меня слово с делом не расходится никогда. Было бы умнее с твоей стороны принять это к сведению и действовать соответственно.

Он помолчал и коротко добавил:

— Можешь идти, и, когда мы встретимся в следующий раз, я хочу услышать, что ты что-то сделала, чтобы исполнить мое требование.

Кипя от злости, Тони вышла из комнаты, хлопнув дверью. Он может убираться ко всем чертям! Она не собирается подводить Пэм. Но как только Тони поднялась к детям, то сразу же подумала о том, насколько было неправильным привезти детей сюда. Дети собрались в комнате Робби и выразили свое недовольство тем, что перевернули все вверх дном. Вода из раковины была вылита на стены, постельное покрывало истоптано ногами, а на полу валялся разбитый дорогой абажур. Опешив, Тони стояла там, не находя в себе сил что-то сказать. А потом она дала выход своему настроению, высказав все, что она о них думает.

— Ваша мать говорила мне, чего можно от вас ожидать, — гневно закончила она, — а я ей не поверила. Но она была права: вы три отвратительных ребенка, и я от всего сердца жалею, что привезла вас сюда!

— Мы тоже жалеем, что приехали, — сказал Робби, абсолютно не раскаявшись, стоя на середине комнаты и дерзко глядя на нее. — Он — чудовище! Он ударил меня!

— Я хочу домой, — дерзко закричала Луиза. — Я хочу поехать прямо сейчас!

— Вы не можете ехать домой сейчас! Но обещаю, что ни на какие следующие каникулы вы сюда не приедете.

Могли бы пока вести себя нормально.

Она посмотрела на Робби, который начал краснеть под ее осуждающим взглядом.

— Тебе почти одиннадцать, и, как старший, ты должен подавать пример. Мне очень за тебя стыдно, и это твоя вина, если ты не понравился дяде Даресу!

— Он не наш дядя! — снова закричала Луиза, еще более дерзко, но в глазах у нее появились слезы. — Я хочу к мамочке, пожалуйста, тетя Тони, отвези меня к ней.

Слезы обеспокоили Тони. На Луизу это было непохоже. Пэм часто жаловалась, что она тверда и не выказывает никаких эмоций с того дня, когда узнала о смерти отца.

— Быстро приведите комнату в порядок, — сказала Тони, надеясь отвлечь детей от мысли о доме. — Дэвид, бери полотенце и вытирай стены.

Она остановилась, вдруг заметив на щеках Луизы лихорадочный румянец. Не заболел ли ребенок… Господи, она не должна болеть!

Но Луиза заболела и была отправлена в постель. Доктор приехал на следующий день, когда девочка сильно температурила.

— Корь, — коротко сказал он. — Я пришлю лекарства сегодня днем.

Когда Тони спускалась вниз, она встретила выходящего из своей комнаты Дареса.

— Что случилось с этой девчонкой? — гневно спросил он. — Я только что видел, как уехал врач.

— У Луизы корь, и ей придется лежать в постели.

У него вспыхнули глаза.

— В конце концов ты все-таки добилась своего.

У нее загорелись глаза.

— Уверяю тебя, я не подстроила болезнь ребенка!

— Нет, но это чертовски хороший выход для тебя!

— Ты бессердечен! Разве у тебя нет никакого сочувствия к бедной девочке, которая зовет свою мать?

Он приподнял одну бровь.

— "Бедная девочка"? Неуправляемая дерзкая паршивка — вот более подходящее определение. И если она зовет мать — чья это вина?

Тони покраснела, к своей досаде, и, защищаясь, сказала:

— Луизе здесь лучше, чем с матерью. У Пэм и так достаточно проблем, без больного ребенка на руках.

Злость ушла с его лица. Он смотрел на нее со странным выражением.

— Ты меня очень удивляешь. Вместо того чтобы дать сестре денег, ты искренне заботишься о ее детях… или ты так вцепилась в те деньги, что тебе жаль сотню фунтов?

— Пэм не приняла бы милостыню. Я уже говорила тебе.

— Есть способы передать деньги так, чтобы они не выглядели милостынью.