Вари Макфарлейн - Любовь как сон

– Да, но нельзя же превращать их в персонажи массовой культуры!

– Юстиниан – рок-звезда, – весело фыркнул Паркер.

Все с негодованием уставились на него.

– Мы смотрим с разных сторон, но цель у нас одна, – вмешался Джон. – Подожди судить, пока не увидишь, Анна. Приложения по королевским манускриптам были просто блеск, пусть Джеймс их тебе покажет.

Джеймс кивнул. Анна закипела:

– Мы набросали ряд вопросов по главным темам выставки, чтобы выработать стратегию соответственно вашему видению в отношении ключевых позиций…

Ключевые позиции! Словно музей планировал рекламную кампанию. Анна подумала: вот что для цифровиков главное. Все они рекламисты, любители лакировать и придавать блеск. С тем же энтузиазмом они способны впаривать посетителям замшевые изделия как артефакты шестого века.

Джеймс кашлянул.

– Мы подумали, что тема всяких средневековых блестяшек подойдет для презентации перед открытием выставки…

– Блестяшек? – повторила Анна, словно держа на расстоянии вытянутой руки дохлую мышь.

– Ну да… – ответил Джеймс, и на сей раз ему хватило совести немного смутиться.

– Блестяшки, сиськи, травка… – начал Паркер.

– Нам показалось, что это вполне приемлемый способ представить материальное богатство эпохи, – в отчаянии перебил Джеймс. – Давайте подумаем вместе…

– То, что Феодора была блудницей, конечно, привлечет внимание публики, но могут возникнуть проблемы с молодыми посетителями, особенно школьного возраста, – произнес Паркер очень торжественно и, судя по всему, кого-то цитируя.

Школьный возраст. У Анны перехватило дыхание.

– Мы готовы выслушать любые предложения, еще ничего не решено окончательно, – сказал Джеймс.

– Честно говоря, не уверен насчет слова «блудница», – мягко произнес Джон. – Давайте обойдемся без оценочных суждений.

– Да. Нельзя назвать выставку «Чингисхан: монгольский военачальник и секс-гигант», – сказала Анна.

Паркер посмотрел на нее так, словно намеревался спросить: «Почему нет?»

– Мы хотим подчеркнуть, что Феодора была удивительной и неоднозначной женщиной. А не просто… гетерой, которой повезло удачно выйти замуж, – продолжала Анна. – И потом, она была скорее актрисой…

Она понимала, что перегибает палку. Да, жизнь Феодоры не страдала однообразием. Но Анна не собиралась слушать, как ее обожаемую героиню небрежно обзывает блудницей какой-то тип с дурацкими сережками в ушах.

– Ладно, ладно. Я просто зашел в «Википедию» и прочитал там кое-что… Жесть.

Джеймс потер глаза. Видимо, ему очень хотелось закрыть лицо руками.

– Я искренне преклоняюсь перед познаниями человека, почитавшего «Википедию», – сказала Анна. Напряжение в комнате достигло высшей точки.

– Если мы сможем встретиться в обозримом будущем и кое-что обсудить, это будет очень хорошо, – с каменным лицом произнес Джеймс с язвительным ударением на слове «хорошо».

– В самом деле, выпейте кофе и поговорите, – нервно заметил Джон. – Давайте сделаем так, чтобы все были довольны избранной стратегией. У меня ощущение, что наше сотрудничество окажется плодотворным…

Анна взглянула на Джеймса, давая понять, что она скорее выльет кофе ему на голову. Тем и закончилось совещание.

Анна летела обратно в университет как на крыльях. На сей раз ее подгоняла не радость, а исключительно энергия ненависти.

Догадался ли Джеймс Фрейзер? Трудно было сказать. Инстинкты гласили «нет». Ни разу у него на лице не отразилось узнавание. Но какая разница?

Он услышал ее фамилию. И они виделись на встрече выпускников. Если до Джеймса еще не дошло, то скоро дойдет. Все ближе и ближе… «Алесси». Пускай из Аурелианы она превратилась в Анну, но странная фамилия наверняка врезалась ему в память. Она необычно звучала. Несомненно, вскоре Джеймс сообразит.

При следующей встрече он посмотрит торжествующе-злобно и скажет: «Кажется, я тебя вспомнил…»

Теоретически – какая разница? Он никоим образом не сумел бы воспользоваться этой информацией, чтобы повредить ей с профессиональной точки зрения, не считая неприятных сплетен. Анна сама не понимала, отчего случившееся казалось катастрофой. Она покончила со школьным прошлым и зашагала вперед, не оборачиваясь. Школьные дневники она запрятала в коробку и убрала на чердак. Сменила имя. И, наконец, изменилась внешне.

Она пришла на встречу выпускников, зная, что может уйти в любой момент. Более того, Анна и не предполагала, что столкнется там с Джеймсом.

Этот поворот событий выглядел насмешкой над ее храбростью. Словно Бог сказал: «Если хочешь вмешаться в порядок вещей, я в ответ поиграю с тобой».

Чудовище, готовое прорвать бумажную стену. Человек, который знал, кем она была раньше, – и какой человек! И теперь они будут работать вместе?! Анна даже не представляла, что однажды произойдет такое слияние реальностей. Она чувствовала подступающие слезы. Что за невезение? Почему именно в музее…

– Вот это скорость! – заметил Патрик ей вслед, когда она пролетела по вестибюлю.

Анна почувствовала неизъяснимую благодарность, когда увидела его. Патрик никогда не судил ее, не высмеивал, не предавал, не выставлял дурой. Анне нравились такие люди, как он. Университет был безопасной гаванью, местом, где оценивали исключительно по уму. Только научные работы имели вес. Не биографии, не доход, не одежда, не внешность.

– Как прошла встреча? Феодора пользуется популярностью?

– Патрик, это кошмар, – сказала Анна, тщетно пытаясь сдерживаться.

– Ты в порядке? – спросил он с тревогой и положил руку ей на плечо.

Анна оглянулась на дежурную Джен. Та просто обожала скандалы и слухи.

– Выпьем кофе? Пойдем в Рассел-сквер.

Патрик взглянул на часы.

– К твоим услугам в любое время.

– Спасибо тебе огромное, – сказала Анна, и Патрика явно обрадовала такая благодарность за чашечку кофе. – Честно, я не преувеличиваю…

Как только они устроились на парковой скамейке с кофе, Анна начала:

– Помнишь, я рассказывала, что в школе надо мной издевались? Угадай, кто возглавляет цифровую компанию, которая помогает нам с выставкой? Тот урод, который меня травил.

– Травил? – Патрик нервно затеребил пакетик с сахаром.

– Да. Я увидела его на встрече выпускников. Все было еще хуже… хуже, чем я рассказывала. В смысле, в прошлом.

– Господи, Анна. Он… ты…

Патрик избегал ее взгляда. Анна догадалась, что он, наверное, неправильно ее понял…

– Нет, нет, я ушла из той школы, когда мне исполнилось шестнадцать, и я не… я…

Она почувствовала, что краснеет. Патрик с облегчением кивнул и взял Анну за руку.

– В школе я была совсем другой, чем теперь, – сказала она и сделала глубокий вдох. – Э… намного крупнее.

На лице Патрика застыло выражение сильнейшей тревоги. Она и забыла, какой он заботливый. Невероятно заботливый.

– Этот тип творил страшные вещи. Однажды я по глупости вышла с ним на сцену, и все начали обзываться и швырять в меня конфетами.

– Господи.

– На встрече выпускников он не понял, кто я такая. Но теперь он услышал мою фамилию. Патрик, я в панике, не хочу больше его видеть. Он все вспомнит, а я разрыдаюсь. Работа всегда была безопасной гаванью, где я могла не ворошить прошлое. Честное слово, я не придаю никакого особого значения тому, что стала другим человеком, но… я и правда чувствую себя свидетелем, у которого на горизонте появились гангстеры.

– Какой ужас… – Патрик помолчал. – И исключительно не вовремя. По-твоему, это как-то связано с тем, что ты пошла на встречу выпускников?

– Нет, чистое совпадение. Но ты только представь себе. Шестнадцать лет не видеться – и вот теперь два раза за две недели. – Анна фыркнула и принялась за кофе. – Внутренний голос говорит, что надо отказаться. Но я так хочу делать выставку… и нет никакого приличного предлога.

– Разумеется, не отказывайся. Ты же говорила, что это главное достижение в твоей жизни. Нельзя же, чтобы какой-то придурок все испортил. И потом благодаря выставке тебя еще больше зауважают в университете. – Помолчав. Патрик спросил: – А может, сделать так, чтобы он перестал ею заниматься?

– Как?! Нельзя же пойти к Джону Герберту и сказать: «Знаешь, этот гад травил меня в школе».

– А если он опять сделает какую-нибудь гадость?

– Например?

– Ты сама предположила – вдруг он скажет что-нибудь при следующей встрече.

– Не исключено, потому что он подлец по натуре, а я не удержалась и сцепилась с ним на совещании.

– Так не останавливайся на достигнутом. Вынуди его перейти в наступление. Тогда ты пойдешь к Джону и скажешь, что не можешь работать с этим человеком по личным причинам, пусть пришлют другого.

– Ух ты! Да, наверное… в зависимости от того, что именно он скажет.

– Рассматривай это как страховку. Если он ничего такого не скажет – ладно, пусть живет. А если будет тебя высмеивать, подпишет себе приговор.

Анна задумалась. Мысль о том, чтобы взять контроль в свои руки, придала ей смелости. Психологическая защита – такая штука…

– Спасибо. Великолепный совет.

– Только лучшее, – Патрик вновь похлопал ее по плечу.

– Ты мой лохматый пандарийский герой, – с улыбкой сказала Анна, и он просиял.

По натуре Анна не была склонна к ссорам. Если Патрик кричал и ругался на нерадивых студентов, то она обычно пыталась сочувствовать. Никогда не знаешь, у кого какие проблемы. Мысленно она спрашивала себя: «А что, если?..» Что, если у человека проблемы с деньгами? Что, если он болен? «Что, если он ленится?» – обычно подсказывал Патрик.

Но нахамить Джеймсу Фрейзеру? Анна подумала: «Да, я готова».

В конце долгой недели Анна, в пальто, с сумкой и бокалом красного вина, сидела в кафе кинотеатра в Сохо. Она не хотела пялиться на каждого входившего мужчину и надеялась, что Грант узнает ее сам.

Он опоздал на полчаса, но Анна не сердилась. Она знала, что некоторые женщины придают очень большое значение строгой пунктуальности, выдвиганию стульев и прочим условностям, но только не она. Ей вполне хватало, если мужчина выглядел прилично и не требовал, чтобы за все напитки платила она сама. Свидания доставляли достаточно проблем и без мучительного внимания к мелочам.

Анна любила это кафе и часто туда заходила, даже если не собиралась смотреть кино, просто чтобы посидеть за горячим шоколадом. Оно напоминало маленький оазис спокойствия в безумном городе.

В отличие от Анны, Мишель родилась не в Лондоне. Она приехала из Западной Англии, чтобы поступить в колледж, и смотрела на все глазами чужака. Она твердила, что Лондон отвратителен, если дела идут скверно, и прекрасен, если день выдался удачный. Анна понимала, что Мишель имела в виду. Она шла на совещание в Британский музей, как будто шагала по солнечному пляжу, а вернулась, чувствуя себя словно в черно-белом фильме.

Если в школе ей особенно доставалось, Анна обычно уходила с книгой в Мейсбрук-парк, читала, гуляла. Она убедилась, что бессмысленно сидеть в спальне и мрачно рисовать себе ближайшее будущее.

Она намеревалась выждать подольше после неудачи с Нейлом, прежде чем вновь пойти на свидание, но затем поняла, что хочет поскорее о нем забыть. И вдобавок Гранту явно не терпелось. На сайтах знакомств люди бывают доступны лишь на очень краткий срок. Если ты кому-то откажешь, он перейдет к следующему пункту в списке – к тому, кто вполне может изъять его из свободного обращения.

Воздержавшись, Анна рисковала упустить любовь всей своей жизни. Почему бы и не Грант? Неужели она позволит Нейлу и чертову Джеймсу Фрейзеру разрушить ее мечту? Только вообразите. Конечно, сайт знакомств во многом сродни лотерее. Сколько шансов на то, что ты выиграешь и получишь особняк с коваными воротами и двух мастифов по кличке Пуччи и Гуччи?

Бабушка Мод говорила, что если человек остался один после тридцати, значит, у него «проблемы». И определить их он должен сам. «И если поначалу ты не понимаешь, в чем твоя проблема… – тут она замолкала, для пущего эффекта, – значит, ты быстро это выяснишь».

Анна, с широко раскрытыми глазами, впитывала ядовитые пары бабушкиной премудрости. Став подростком в тяжелых ботинках и с фиолетовыми прядками в волосах, она начала задавать старшему поколению вопросы:

– А если ты одинок, потому что вдов?

– Ну да. Кому нужен человек, который мечтает о ком-то другом, недостижимом? Ты всегда будешь вторым…

Так в чем же заключалась проблема Анны? Бабушка Мод умерла, так что спросить ее мнения было нельзя. Возможно, и к лучшему.

– Привет, ты Анна?

Она глубоко погрузилась в собственные мысли, листая рекламный буклет кинотеатра.

– Привет. Грант?

– Хочешь что-нибудь выпить?

– Да, спасибо.

– Так, сейчас посмотрим… – сказал Грант, сбросил длинное пальто и сунул портфель под табурет.