Зачем она постоянно красит губы и глаза? Ей куда лучше без косметики, кажется, даже Донских это заметил. Уж Ромка точно заметил, не спускает с нее восхищенного взгляда.

— Таня, домой-то хочется? — спросила Оксана, когда молчание затянулось.

— Да.

И это правда. Я очень соскучилась по маме, папе, бабушке, шоколадным кексам и своей комнате! А еще по хлопьям на завтрак!

Иногда я благодарю, не знаю кого, кого-то ТАМ — наверху, за то, что у меня есть дом. Правильнее сказать — квартира, а в квартире уютная комната четыре на четыре метра, с кроваткой, как у девочек из американских комедий, с письменным столом, с разноцветными кашпо, с бежевым толстым ковром на полу, занавесками с бабочками… Когда все это рядом — ничего не страшно… ну кроме потопа, землетрясения и войны.

Рома посмотрел на Сашу.

— Батя обещал наготовить хавчика в честь нашего с Танькой возвращения, зайдешь к нам?

Я метнула на брата возмущенный взгляд и уже хотела высказаться, но Донских меня опередил:

— Боюсь, не все в твоей семье будут мне рады.

Очень верно думаешь!

Откровенно злорадствую. Не для того я домой еду, чтоб лицезреть намозолившую глаза физию Донских.

— Может, встретимся как-нибудь вчетвером в городе? — предложила Оксана, умоляюще глядя на Сашу.

— Может быть, — без энтузиазма сказал Донских.

— Я «за», — Рома пошире улыбнулся. На него просто жалко смотреть! Да и на Оксану, которая бросает отчаянные взгляды на Донских… Наверно, на всех безответно влюбленных жалко смотреть.

К нам подошел Вадик.

— Чего лица у всех такие кислые? — весело поинтересовался он.

— Тебя увидели, — съязвил Рома.

Вадик ему как не нравился, так и не нравится. Я уже отчаялась их сдружить!

Ну чем он хуже Донских? Почему Ромка не видит, какой он замечательный? Как смеет кривиться всякий раз, когда мы вместе?!

Вадик, как обычно, на бестактность моего брата не ответил. А мне иногда хочется, чтобы он был чуточку смелее, как Ромка, как тот же Саша, и не позволял никому себя подкалывать! Но, с другой стороны, люди не могут быть одинаковыми! Может, оно и к лучшему, что мой смайлик не похож на этих забияк. Он милый, и светлый, и воспитанный и… такой… такой красивый!

Водитель автобуса велел нам рассаживаться. Мальчишки помогли перетаскать сумки в багажное отделенье, а я заняла местечко у окошка.

— У тебя ведь есть мой телефон? — уже в сотый раз спросила я у Вадика, когда автобус отъехал от лагеря.

Сама себя раздражаю! С того мига, как он плюхнулся рядом со мной на сиденье, меня не оставляет какое-то непонятное волнение, как будто я расстаюсь не только с лагерем, но и еще с чем-то — с кем-то. Страшно думать об этом. А когда мне страшно, я либо мысленно талдычу какое-то слово, до тех пор пока не отвлекусь, либо начинаю без умолку болтать.

Вадик положил голову мне на плечо и вынул из кармана сотовый.

— Вот, смотри, — он зашел в телефонную книжку и среди множества Маш, Кать, Лер, Валь, Галь я увидела свое имя с припиской в скобочках: «Лагерь». Возможно, кого-то и насторожило бы такое количество телефонных номеров девиц, но не меня! Он популярен у девушек, тут уж ничего не попишешь. Если бы я хотела быть в телефоне любимого единственным существом женского пола после мамы, своей судьбой назвала бы Пашу. Глупо роптать из-за такой ерунды, всем давно известно — парни любят заносить имена девчонок в телефонные книжки для понта. Пусть… мне все равно! Пусть… Пусть только попробует позвонить хоть одной из этих девиц! Я ему устрою!

Ревность не хочет внимать гласу разума, она бесится, как злая собака. Лагерь — это лагерь, симпатичных соперниц не так уж много, а на свете их сколько? Да каждая вторая!

— Тань, ну не трясись, — простонал Вадик, — ты мешаешь мне дремать.

Подумать только! Я ему, видишь ли, мешаю дремать! Лучше бы поговорил со мной… ах, ну да, ну да, он в разговорах не силен. Ладно, черт с ними — с разговорами, но даже поцелуй меня бы сейчас очень взбодрил!

— Дома будешь дремать! — возмутилась я. Стараюсь держать себя в руках, улыбаюсь изо всех сил, лишь бы он не заметил, как раздражает меня его сон на моем плече. Леди — настоящая леди должна уметь скрывать свои чувства. Вообще, неуравновешенных леди не существует! Существуют начинающие, такие, как я, прилежные ученицы.

Вадик потерся щекой о мое плечо и смиренно сказал:

— Давай на выходных съездим в Петергоф?

— Давай, я так давно там не была! Возьмем фотик, бутербродов и…

— Вот и чудесно, — он снова закрыл глаза и, по всей видимости, собрался дальше дремать.

Ну и ладно! Для меня и такой короткий разговор ого-го какая радость! Да и наверняка вся эта значимость болтовни преувеличена! Говорить можно с кем угодно, а вот целоваться хочется далеко не с каждым!

Не люблю вот так себя успокаивать, ломать свои убеждения и притягивать их за уши к ситуациям, но последнее время делаю это постоянно. Ну и что?! Это притиркой называется, все журналы об этом пишут! Вот… снова себя успокаиваю…

Я зажмуриваюсь. Надоели мне эти оправдательные мысли! Чувствую себя адвокатом со стажем! Ну почему я должна постоянно всех оправдывать? Почему бы окружающим просто не стать нормальными?! Трудно быть этаким самородком среди груды камней. Самородок стать булыжником не может и не хочет, зато булыжники вполне реально покрасить золотой краской! Если постараются — за слиток золота сойдут.

Водитель врубил музыку на весь автобус. Стало веселее. Ребята загудели, девчонки с третьего отряда даже начали подпевать.

Ужасно! Воют, как нетрезвые колхозницы. Нет, колхозницы сами по себе мне нравятся, а вот пьянство… Леди, конечно же, не пьют. Это ниже их достоинства. Ведь никогда не знаешь, где тебя подстерегает опасность, поэтому мозгу расслабляться нельзя, а то обеими ногами в лисий капкан — раз, а потом… потом останется только выть, как девочки из третьего отряда.

Заиграла приятная мелодия. Скрипка, фортепиано и еще что-то…

Интересно, кто это поет? У Вадика, может, спросить? Лучше не буду. Подумает, что я совсем отстала от жизни. Невежество, оно и в Африке невежество. Вот приеду домой и поищу в Интернете.

Все-таки плохо действует на меня печальная мелодия, мне поесть не давай — дай пораскаиваться. Вот и сейчас в голову назойливо лезут мысли про ранее обдуманный самородок и булыжники.

Ну что поделать — люди не идеальны! И даже я — Я! — тоже не совсем… ну, то самое… конечно, лучше многих, но… да чего уж таить, я тоже пока не идеальна! А булыжники — это неплохо, и булыжники нужны, просто они другие. Хотя почему я возомнила, что кто-то там булыжник, а я самородок? Не слишком ли это самонадеянно? Возможно… но я ведь никому ничего не доказываю, как хочу, так и думаю, это мое дело! У-у-у… Все, надоело! НИКТО не булыжник! Но пусть каждый человек называет себя как хочет, все равно никому от этого ни горячо, ни холодно, а капелька похвалы и мелкой зверушке приятна. Только зверушка сама себя похвалить не может, человек — другое дело. Именно поэтому он наверху пищевой цепочки. Хвалить себя нужно чаще, тогда и мамонт будет на обед, и томагавк самый лучший, и вигвам крепкий, и шкура самая моднявая. Сам себя не похвалишь — никто не похвалит! А если кто-то похвалит — всегда хочется больше!

Автобус остановился.

Город! За окном самое настоящее метро! Как же тут все пестрит и сверкает: вывески кафешек, рекламные щиты и сине-белые зонтики над холодильниками с мороженым. Здравствуй, мороженое! Радуюсь, как будто маму увидела!

Вадик первым полез к выходу, а я осталась на месте. Леди никогда никуда не спешат. Поспешишь — людей насмешишь. Если вдуматься, то нынешнему человечеству грех совершать ошибки, ведь в пословицах и поговорках есть ответы абсолютно на все вопросы! Самое главное, дорасти до четырех лет, научиться бегло читать, и-и-и… все — мир у твоих ног! Существует лишь одна-единственная беда — все умницы очень быстро понимают: нас — умниц — мало и мы занесены в Красную книгу, как вымирающий вид.

Неожиданно передо мной появилось лицо Донских. Я резко отпрянула и от злости за свой испуг прошипела:

— Чего надо?

Саша поморгал. Я тоже.

Зачем он так близко ко мне наклонился? Совсем спятил?

— У тебя тушь размазалась, — сказал он, отстранился и зачем-то пошел в конец автобуса.

Почти все уже вышли. Я хотела поискать зеркальце, подправить тушь, но вовремя вспомнила, что вообще не накрасилась сегодня.

Какая тушь? У него с головой не все в порядке? Ненормальный! Ну и друга себе Рома нашел.

Саша снова прошел мимо, но на этот раз даже не посмотрел на меня.

Я степенно вышла из автобуса, вдохнула полной грудью, как привыкла в лагере, и задохнулась.

Ну и копоть! Как же тут дышать?! Как тут жить?

Я обнялась с Жанной, кивнула на прощанье Оксане и подошла к Вадику.

— Ну что… — я специально недоговариваю, хочу, чтобы он проявил инициативу.

— Пока, — Вадик протянул мне руку для пожатия.

Он прикалывается, что ли?

Я игнорирую его руку и крепко обнимаю.

— Позвонишь вечером?

— Угу, — он тоже меня обнял.

— Будешь скучать? — спросила я и затаила дыхание. Я еще никогда не задавала ему таких провокационных вопросов, все боялась повторить Алькину ошибку, когда та пыталась выбить у него признание в любви.

Вадик как-то нехотя улыбнулся.

— А ты будешь?

Ну разве это честно — переводить стрелки? Я первая спросила!

— Я буду, — решительно говорю я.

Чего врать и увиливать, ведь это правда! Мне кажется, я уже начинаю скучать, а тут еще прощание какое-то холодное выходит.

— Тогда и я буду, — кивнул Вадик.

Тогда? Как это? Дашь на дашь, что ли? Нет, так не может быть! Ведь тот, кто любит, будет скучать, даже если по нему скучать не станут. Скучать — это не просто слово из семи букв, это ощущение — оно или есть, или нет. Третьего не дано!

А может, не надо цепляться к словам? Не все парни умеют делать красивые признания, некоторые вообще стесняются всех этих ути-пути.

Молчание затянулось. Стоим друг перед другом как дураки.

Почему он не поцелует меня? Или в городе ему неловко каждые пять минут лобызаться? Неужели тут все по-другому? Да, конечно, в лагере и воздух чище, и природа располагает к возвышенным чувствам, но… смешно просто! Сколько можно задавать самой себе вопросы, пора бы уже спросить у него.

— Как насчет того, чтобы поцеловать меня?

Несколько агрессивно получилось, у него аж зрачки расширились.

— Можно… — Вадик шагнул ко мне и поцеловал.

Нет, нет и еще раз нет, я не думаю о мерзком слове «можно», под которым змеей притаилось великое одолжение. Мне вдруг подумалось: «Как же давно я не мечтала о нем… О НЕМ — о Моей судьбе!»

* * *

У меня все хорошо! Солнце светит, трава зеленеет, мой любимый парк в послеобеденной дреме, даже мохнатые толстяки шмели забрались в цветы и ни жу-жу. Птицы устали петь, а дети скакать на батуте, муравьям надоело обследовать мои кроссовки, а голубому воздушному змею парить на собачьем поводке. Он упал и больше не хочет лететь. Все равно маленький хозяин не отпустит ввысь, вслед за перистыми облаками. Гадкий мальчишка!

У меня ВСЕ ХОРОШО! У нас — все хорошо! У меня и у моего ноутбука. Мы выгуливаемся на скамеечке и вовсе не плачем, и на телефон мы не смотрим каждые пять минут, мы — держимся как истинные леди.

Леди не живут прошлым. Леди самодостаточны. Леди не плачут на людях. Леди никогда не звонят первыми. Леди не изнывают от скуки. Леди…

Я перестаю печатать.

Я — не леди.

Вадик не позвонил.

ВСЕ — ПЛОХО!

Уже полтора месяца слоняюсь без дела, родители от жалости купили мне ноутбук. Да-а, прекрасная замена парню. Он со мной не спорит, не делает глупостей, выполняет все команды, он блестящий и красный, он самый умный и красивый, но он не разговаривает со мной и не целуется! Я-то, конечно, могу его чмокнуть в крышку, или даже в экран, или расцеловать клавиатуру — вот она какая на самом деле — однобокая любовь. Ему ничего от меня не нужно, даже половины яблока. Поедаю все сама, а счастья нет!

Из «Колеса» мне так и не позвонили. Юбка, каблуки, жеманство, выдумки про Платонова и перепечатку рецептов — ерунда все это. Противно вспоминать. Лучше бы сказала правду, раз не в состоянии соврать как следует. Он ведь ни единому слову моему не поверил! Да я сама бы не поверила! Нужно было выбрать что-то одно, либо правда и я — такая, как есть, с Интернетом и любовными романчиками, либо Достоевский с Платоновым в паре с брючным костюмом, либо пресловутая юбка, каблуки и рецепты для мамы… Все в одну кучу не годится, слишком много для четырнадцати лет. Вот бы — раз — и на полгодика назад! Столько еще всего нужно узнать! А время летит…