Маленький мальчик взглянул на нее большими черными глазами, в которых сверкали слезы, так как он боялся, что его уведут от матери. Дофин был исключительно красивым ребенком и уже сознавал, что отличается от других людей, даже от своего младшего брата, и понимал, что от него ждут соблюдения определенных правил поведения. Он обожал мать и бурно выражал ей свои чувства. С мадам де Лонсак мальчик был более сдержан, так как чувствовал, что она ниже его по положению, хотя ему и приходилось ее слушаться. Он подошел к матери и обнял ее за шею. Она усадила его на колени и поцеловала.

– Мама, я хочу остаться. Я хочу остаться с тобой.

– Так и будет, – сказала Анна. Она ни в чем не могла отказать сыну. – Но когда господин войдет, вы должны вести себя смирно. Иначе я позову де Лонсак, и она уведет вас с собой.

– Обещаю, мама, – ответил малыш, уткнувшись лицом в ее плечо. Ему нравились нежная щека матери и ее запах. Он уже понимал, что его мать очень красива, и любил играть с длинными шелковыми прядями волос, струившимися по плечам Анны.

В таком виде и увидел их Сен-Мар, когда вошел в комнату. Он помедлил, прижав одну руку к груди, а затем отвесил королеве и ее сыну глубокий поклон. Король так часто жаловался на жену за ее измены в прошлом, что Сен-Мару вся эта тема ужасно надоела. Королева показалась ему прекрасной, хотя и несколько постаревшей. Ей было ровно сорок, и она всегда хорошо с ним обращалась. Сен-Мар не верил рассказам короля о ее надменности и холодности. Наоборот, увидев Анну, он решил, что она очаровательна – просто ослепляет глаза – и занята именно тем, чем должна заниматься женщина: детьми и домашними заботами. Вот почему он пришел к ней, несмотря на советы брата короля Гастона, своего любимого друга де Туа и могущественного герцога Бульонского, который в прошлом проявил себя таким неукротимым бунтовщиком. Сен-Мар полагался на собственные суждения и еще больше – на свое обаяние. Он не сомневался, что легко покорит Анну. Шагнув вперед, маркиз поцеловал ее руку, мысленно одобрив нежную белую кожу и тонкие пальцы, украшенные необыкновенным желтым алмазом. Низко поклонившись, он взял маленькую ручку трехлетнего дофина Франции.

– Мадам! Монсеньер! Ваш покорный слуга.

– Это неожиданное удовольствие, месье, – сказала Анна. – Вы должны простить мне столь неофициальный прием, но, как видите, большую часть времени я провожу с сыновьями. Можете сесть, месье де Сен-Мар, я сяду тоже. Луи, возьмите вашу маленькую карету и поиграйте там, у окна. А теперь, месье, надеюсь, вы развлечете меня рассказами о том, как идут дела в мире. Я живу столь уединенно.

– Увы, Мадам, без вас Лувр – пустыня! Мы до сих пор вздыхаем, сожалея о вашем отсутствии.

– Но не король, полагаю, – холодно сказала Анна. К ее удивлению Сен-Мар рассмеялся. От улыбки его красивое, несколько капризное лицо стало вдруг мальчишески открытым.

– Нет, Мадам, не Его Величество и, конечно, не кардинал. Если бы кардинал не был так близок к королю, думаю, что Его Величество навестил бы вас и увидел, как скучно вам здесь живется. Я просто в этом уверен.

– Полагаете, это кардинал несет ответственность за мою жизнь в безвестности? – тихо спросила Анна. Почувствовав, что тут кроется нечто большее, чем обычный светский визит, она улыбнулась Сен-Мару, но ее бледное лицо ничего не выдало.

– Я в этом уверен, – сказал маркиз. – Он управляет каждым движением короля. Он – тиран, и сам король это признает. Ах, когда я смотрю на вашего прелестного сына, нашего дофина, сердце мое истекает кровью при мысли о том, что он должен терпеть лишения под гнетом этого мерзкого человека, а сами вы лишены всех прав и власти. – Он откинулся в кресле, чтобы понаблюдать за произведенным эффектом.

– Я вас не понимаю, – сказала Анна. – Ни слова не понимаю из того, что вы говорите, месье. У меня нет власти, да она мне и не нужна. Как я могу быть лишена того, что никогда не имела? Как может мой сын пострадать, пока жив король?

– Но если он умрет, Мадам, что тогда? Кто станет регентом Франции, кто защитит маленького дофина?

Анна резко встала.

– Мы не должны обсуждать смерть короля, месье. Эго государственная измена. Я запрещаю вам это.

Такого ответа Сен-Мар не ожидал. Гастон Орлеанский утверждал, что она – смертельный враг кардинала, и ей есть за что мстить: в течение двадцати пяти лет королева терпела унижения и преследования; но сейчас она вела себя не так, как ожидал маркиз. И он потерял голову в своей попытке опутать ее.

– Мадам, выслушайте меня, вы должны меня выслушать! Я нахожусь в постоянном контакте с герцогом Орлеанским.

– Который сидит в Блуа под угрозой немилости короля, – прервала его Анна. – Месье, уверяю вас, вы ведете себя очень необдуманно: Гастону нельзя доверять.

– Но я верю ему, Мадам, – настаивал Сен-Мар. – И не только я, но и герцог Бульонский, и месье де Туа, и мой друг Фонтрейль – это лишь несколько имен! Если что-нибудь случится с королем, знаете, что задумал кардинал? Он хочет сам стать регентом Франции! Лишить прав и Гастона, и вас на управление страной от имени дофина. Он заключит вас в тюрьму и возобновит союз с протестантами против Испании, вашей родины, Мадам! Вот каковы его планы!

Анна спокойно смотрела на Сен-Мара. Ее сын послушно играл в углу, но сейчас он отставил игрушки в сторону и наблюдал за сценой, разыгравшейся между его матерью и незнакомым молодым человеком в роскошных одеждах, который говорил так возбужденно.

– Могу я спросить, каков ваш план? – спросила королева. – Очевидно, что он у вас есть, месье, и ради вашего же блага, думаю, вам следует мне довериться.

– Ах, Мадам! – воскликнул Сен-Мар. – Я знал, что вы захотите меня выслушать. Взгляните на сына и хорошенько прислушайтесь к тому, что я вам скажу. На карте его будущее. Король снова неважно себя чувствует, и кардинал помыкает им и терроризирует Двор да и вас, Мадам, тоже. Мне же известно, как он преследовал вас в прошлом, как вы страдали из-за него. И вот наступил ваш час отплатить за себя и одновременно защитить дофина. Во Франции должно быть совместное регентство – вы вместе с герцогом Орлеанским!

– Как вы думаете этого достигнуть?

– Мы убьем кардинала! – крикнул Сен-Мар. – Уничтожим этого тирана и чудовище и освободим всех нас!

– Вы всерьез утверждаете, что герцоги Орлеанский и Бульонский в этом участвуют? – спросила Анна.

– И это еще не все, – Сен-Мар понизил голос. – Король с нами, Мадам! Сам король жаждет освободиться от этого субъекта. Что вы на это скажете?

Анна посмотрела на него и медленно покачала головой.

– Мой бедный друг, – сказала она. – Король просто не может обойтись без кардинала. Он любит притворяться, и это все, чего вы от него добьетесь. Притворство. Мечты. А в последний момент он выдаст вас Ришелье. Ради вас самих, умоляю, забудьте ваши планы и не заговаривайте о них снова. Что касается меня, я больше не желаю слушать ни единого слова.

– Мадам, – настойчиво сказал де Сен-Мар, – вы рассуждаете, исходя из прошлого. Я знаю, что и другие пытались настроить короля против Ришелье, но кто они? Его мать? Гастон? Это глупое создание де Хотфор, читавшая ему нравоучения как гувернантка? Но не я, Мадам! Уверяю вас, без меня король не может обойтись. Мои слова звучат, как бахвальство, но это правда. Если я брошу короля, он умрет. Говорю вам, он уже готов расстаться с кардиналом только потому, что этого требую я.

– Вы заявляете, что король согласен на убийство Ришелье? – спросила Анна. Этот юноша так молод и так уверен в себе! Если он прав, и Людовик пал столь низко, то Ришелье – в смертельной опасности! – Вы верите словам короля?

– Я знаю это, – возразил Сен-Мар. – Не считайте, Мадам, что если я молод, то непременно глуп. Неужели вы думаете, что я не поставил себе целью тщательно изучить короля? Неужели полагаете, будто я не изучил каждый оттенок его настроения, каждый закоулок его характера? Он для меня – открытая книга. Вот почему я делаю с ним, что хочу. Он любит меня, Мадам. Простите за это выражение, я имею в виду – как отец любит сына или младшего брата. Вы меня понимаете?

– И даже очень хорошо, – оборвала его Анна. – Он вас любит. Прекрасно. И он согласилсл на убийство своего министра. Тогда зачем вы пришли ко мне?

– Потому что может так случиться, что король долго не проживет, – нетерпеливо сказал маркиз. – Поэтому вы нужны нам, Мадам, нужна ваша поддержка. Нам потребуется помощь Испании. Чисто дворцовая интрига не гарантирует избавления от Ришелье и последствий содеянного им.

– Вы уже имели контакт с Испанией? – Анна повернулась к сыну, который тянул ее за рукав.

– Я хочу посидеть с тобой, мама.

– Сейчас, Луи. Пойдите к мадам де Лонсак. А я приду через несколько минут. Ступайте, маленький мой. Немедленно.

Мальчик надулся, хмуро разглядывая Сен-Мара, из-за которого, по его мнению, мать не желала, чтобы он сидел рядом с ней, затем выбежал из комнаты. Боевой клич пронесся по коридору: «Де Лонсак! Де Лонсак, где вы?»

– Да, – ответил Сен-Мар. – Наш посланец сейчас в Испании. Обсуждает договор между нами и королем, вашим братом.

– И каковы условия? – спросила Анна. Она снова села в кресло, тщательно расправив на коленях складки бархатной юбки. Благодаря этому не было видно, как дрожат ее руки. Формально Испания все еще находилась в состоянии войны с Францией. Поэтому первый министр Оливарец согласится на все, что приведет к выгодному миру и гибели главного врага Испании. Да, это не было дворцовой интригой, задуманной от безделья, это был политический маневр необычайной важности! Даже в самых необузданных действиях Анны, которые действительно были актами государственной измены и восстанием против короля и Ришелье, она не осмеливалась на большее, чем писать письма и давать советы.

А этот мальчик, разодетый в шелк и кружева, рассуждал о договоре. О сепаратном договоре, заключаемом с державой, которая вела войну с Францией.

– Скажите, – спросила Анна, – каковы условия вашего предложения Испании? Думаю, король ничего об этом не знает?

– Нет, нет, конечно, нет, – ответил Сен-Мар. – Это предосторожность на случай его смерти. Наши условия – расправа с Ришелье и назначение вас и герцога Орлеанского регентами от имени дофина. И заключение мира.

– Что вы надеетесь выиграть для себя?

– Сохранение моего положения, Мадам. Король хочет, чтобы я заседал в его совете, а кардинал не согласен. Если мы избавимся от Ришелье, король будет счастлив и свободен делать все, что ему вздумается. А если король умрет, то герцог Орлеанский обещал мне место в совете при регентстве, и я уверен, что вы тоже выразите свою благодарность за то, что я не забыл и о вас. Вот чего я хочу. Избавиться от врага и продолжать служить Франции.

Несколько секунд Анна молчала. Затем повернулась и протянула ему руку. Сен-Мар опустился на колено и коснулся ее губами.

– Я дам ответ, месье, когда получу доказательства того, что вам удалось договориться с Испанией. Но пока я не увижу договор, подписанный моим братом королем, я к вам не присоединюсь.

– Вы его увидите, – воскликнул Сен-Мар. – Еще до конца февраля, Мадам, вы будете держать его в руках. Клянусь в этом!

– Теперь идите, – спокойно сказала Анна. – И будьте осторожны. Внушите то же самое герцогу Орлеанскому. Поверьте, ему нельзя доверять слишком много секретов. Он далеко не смел сердцем.

– Зато у меня сердце льва, – объявил Сен-Мар. – Не сомневайтесь, Мадам. Я сам проведу все это дело и добьюсь успеха. Прощайте. Ваш самый покорный слуга!

Анна следила, как Сен-Мар подошел к двери, как отвесил ей еще один низкий поклон и исчез. В большой залитой солнцем комнате стало очень тихо. Королева подошла к окну и постояла, глядя на раскинувшийся за окном сад, на кусты и деревья, на которых жестокие декабрьские ветры не оставили ни листочка. В ярких, но холодных солнечных лучах морозная пыль сверкала, как рассыпанные по дорожкам алмазы. Сен-Мар сказал: до конца февраля. Значит, не позднее, чем через два месяца он покажет ей договор.

Теперь Анне предстояло решить, что делать, и неожиданно ее охватили муки сомнения. Жизнь Ришелье была в опасности, и сам король оказался среди тех, кто планировал убийство кардинала. Она высмеяла Сен-Мара, основывая свои сомнения на поведении Людовика в прошлом. Но сейчас, спокойно размышляя обо всем этом, она вдруг поняла, что тот говорил ей правду. Никогда в жизни Людовика не было никого, подобного Анри де Сен-Мару. Его влияние на короля стало абсолютным. Даже живя в уединении в Сен-Жермене, Анне случалось слышать рассказы о бурных сценах, после которых Людовик лежал в полной прострации, умоляя Ришелье выступить посредником между ним и капризным фаворитом. Она слышала историю о Королевском совете и могла сообразить, с каким пренебрежением Ришелье пресек политические амбиции будуарного красавца. Он воспрепятствовал планам Людовика и его любимца, но, быть может, это оказалось последней каплей. Быть может, Людовику действительно надоело иго, которое он терпел почти двадцать лет, и страсть настолько ослепила короля, что он наконец решил избавиться от своего Первого министра. Не уволить его – этого король сделать не мог: слишком уж он боялся Ришелье, чтобы встретиться с ним лицом к лицу и сказать: «Уходите, вы мне больше не нужны». Или расправиться с ним, как они оба расправлялись с другими: арестовать кардинала с помощью специального королевского указа и заключить его в крепость. Нет, Людовику не хватило бы мужества оставить Ришелье в живых. Отставкой можно пренебречь, даже из тюрьмы можно убежать и обрушить страшную месть на вероломного господина. Королева могла представить себе всю нерешительность и страх своего мужа. Сен-Мар был прав. Если Людовик решил избавиться от Ришелье, то предпочтет, чтобы того убили. Так поступал он и раньше, когда следил из окна за тем, как тело Кончини, фаворита его матери, тащили за ноги из Лувра. Он согласится на убийство Ришелье.