Нелида робела. Она хоть и была полубогом, все ж не была оратором. Для этой роли лучше всех подошел бы Вася, да только что толку от него, если, поистерив пару часов, он уже три часа пребывал в депрессии? Главнокомандующий закостенел лицом, глаза у него сделались словно стеклянные пуговицы, и, уставившись в одну точку, он не пил и не ел, сидел не двигаясь по левую руку от Нелиды, как кататоник какой-то. «Хорошо хоть еще на собрание пришел, засвидетельствовал почтение», — злилась Нелида, неохотно принимая гномьи бразды правления. Дрожащей рукой она взяла вилку и ударила пару раз по пустому графину. Ожидаемого звона не извлеклось. «Интересно, как только гномы создают такой дребезжащий шум приборами, которые изготовлены непонятно из чего?» Нелида прокашлялась:

— Внимание, все!

Гномы враз перестали жевать: они прекрасно помнили тот страшный крик на корабле, когда орали в одну глотку оба — и каланча, и Бог внутри нее. На всякий случай все притихли: лучше не доводить эту парочку до истерики.

— Наше пребывание на Бруте несколько затянулось.

«Несколько», — передразнила себя Нелида: какие-то слабые и неправильные слова у нее подыскались, но продолжила в том же духе:

— Запасы Магии на Земле катастрофически уменьшаются.

— Главное, чтоб не уменьшались запасы нашей еды! — выкрикнул кто-то справа, и на обеих сторонах большого стола гномы одобрительно застучали вилками по тарелкам под бодрое чавканье и возгласы: «Точно!»

«Ну, гады, я вам сейчас покажу!» — прошипело в Нелидиной голове. Непроизвольно ее рука потянулась к тому же графину и постучала вилкой — на сей раз звон вышел соответствующий. Графин превратился в сосуд иной формы — с двумя колбами, в верхней словно прилипла к стеклу капелька густой жидкости.

— Хватит жрать!!! — разнеслось по залу. — Вы сюда развлекаться приехали? Не видите, сколько Магии на вашей планете осталось? Если вам пофиг, то оставайтесь тут, гуляйте и веселитесь, все равно никуда из этого здания не выйдете. А мы домой полетим.

Гномы вновь перестали жевать. Некоторые даже дышать прекратили и выпучились на Нелиду. Она прищурилась на сосуд:

«Слушай, Бог, так ведь, похоже, Магии там почти не осталось!»

«Шесть процентов всего. Нам долететь до Земли, если что, хватит, ну а там — поминай, как звали».

«Ой, мамочки…» — Нелида всхлипнула.

«Да вот, ой. Только вместо того, чтоб реветь, лучше возьми себя в руки. Гномы все теперь во внимании. Продолжай свою речь».

Нелида попыталась унять дрожь и посмотрела на гномов.

— У кого есть какие предложения? — ее взгляд переходил с одного лица на другое. Кое-кто отводил глаза, кто-то изображал сосредоточенность, кто-то вызывающе пожимал плечами с видом притихшего безобразника: «А чё меня-то? Его вон спросите!»

— Ваши предложения? — повторила Нелида уже громче, тоном строгой училки, готовой выкрикнуть: «Не вижу ваших рук!»

— Остаться здесь? — подал голос один из присутствующих. К потолку взмыла изящная рука любимца публики — многократного чемпиона по гимнастическому сексу.

«Что за странные амбиции?» — хмыкнула Нелида. В голове отозвалось: «Знаменитость, чего ты хочешь. Где его еще увенчают славой и лаврами, кроме стен Дома на Оси?»

Но рука моментально исчезла, а чемпион, похоже, готов был вдавиться в остатки биомясного ужина, когда на него обрушился шквал патриотического негодования:

— Предатель!

— Иуда!

— Да как ты посмел!

— И-и-эх! А еще чемпион!

— Отобрать у него все медали!

Чей-то совсем истеричный голос, похоже, женский, визжал, что к медалям необходимо еще и обрезать «хунь»[122]. Гномы кричали высокими голосами, какими природа наградила подавляющее их большинство, гвалт стоял как на птичнике.

— Тихо, тихо! — Нелида попробовала призвать всех к порядку. — Кто хочет, может остаться здесь, пожалуйста, у каждого человека должен быть выбор. И у каждого гнома тоже, — добавила она поспешно. — Но сначала мы должны тут Здравый Смысл победить, а потом вернуться на Землю!

Краешком глаза она отметила шевеление слева: неужто Вася решился позу сменить?

— А что если для этого здания придумать какую-нибудь штуку для притяжения сферы прямо внутрь? — еле слышно пролепетал он. — Может, она сумеет как-нибудь перекособочиться?

«Настолько глупо, что могло бы и получиться, — ухмыльнулся Бог. — Да только брутяне пресекают все потоки энергии в этом направлении».

«А может, гномы придумают что-нибудь, что у брутян все предохранители сорвет, — возразила Нелида. Идея совсем не казалась ей глупой. — Ты, Вася, молодец!» — и продолжила мысль, обращаясь ко всем:

— Желательно организовать внутри Дома на Оси что-нибудь сверхъестественное, чтобы брутяне все тут собрались и ничем другим не могли заниматься, кроме как пытаться понять, что это такое.

— Чтобы никакого Здравого Смысла здесь не осталось в помине! — громко выкрикнул главнокомандующий.

— Ура! — подхватила армия.

Идеи посыпались с обеих сторон стола, как в двух командах КВН[123]: «физики» против «лириков». Гномы трещали наперебой.

— Чтобы каждый брутянин тут мог летать!

— А у кого вестибулярный аппарат ни к черту? Весь дом заблюют!

— Чтобы каждый тут молодел на десять лет!

— А дети? В минус уйдут?

— Какие дети? Кто тут детей видел вообще?

— На наше шоу детей приведут разве что идиоты!

— Чтобы тут все очень хорошели, а, выходя обратно, страшнели.

— Да они все на одно лицо, зачем им красота?

— Чтобы тут били фонтаны шампанского и коньяка!

— Монополизируют, откроют фабрику.

— Да нафиг им надо, забетонируют, им пьянство ни к чему.

— Чтобы там можно было запастись удачей на неделю.

— Не заметят!

На рассвете, ни о чем не договорившись и недовольные друг другом, все разошлись по спальням.

«Ну и что дальше делать?» — засыпая, спросила Нелида у Бога.

Он ответил, зевнув: «Утро вечера мудренее».

Пупок

Нелида проснулась с пронизывающей болью в ноге, словно в нее впились десятки репейных колючек. «Ой!» — вскрикнула она, попробовав подняться с кровати: ощущение было не из привычных — никогда раньше ноги судорогой не сводило. «Мало физических нагрузок, — решила Нелида. — Гномы хоть гимнастическим сексом занимаются каждый день, а я почти не двигаюсь. Может, зарядку поделать?..» — и начала произвольно размахивать руками и ногами, изображая физические упражнения.

Через минуту такое занятие показалось ей бесполезным: «В упражнениях система нужна какая-то, иначе что толку? — почесала затылок. — Может, потанцевать? Линди хоп, правда, плясать не с кем, зато можно шим-шам, например. Вот и будет организму нагрузка».

Нелида вытащила рюкзак, в котором скомканной кучей валялись до сих пор не востребованные черно-белые туфли с набойками на каблуках, мини-юбочка клеш и короткая стильная маечка, едва прикрывающая полживота. Странно было не то, что она взяла все это в военный поход (женщины и не такое в походы берут), а что набор этот, купленный ею при студии в Ковент-Гардене, вдруг очутился потом в Москве, хотя сама-то она летела туда не авиарейсом с увесистым багажом, а драконом, не прихватив вовсе никаких вещей. Впрочем, после дракона вряд ли стоило чему-то удивляться.

Изрядно помятые майка и юбочка впились швами в складки на теле. «Надо срочно худеть!» — ужаснулась Нелида. Включила музыку — динамики разразились жизнерадостной перекличкой клавиш и медных труб. «Вот так-то лучше!» Она встрепенулась, слегка развела руки в стороны, как учил тот противный учитель («Клайв? Или, как его, Джон?»), повела плечами, словно собралась сплясать цыганочку с выходом, и пошла совершать шим-шамные па: «Эйт-ван, стомп-слайд, фор-файв, стомп-слайд... Степ-тач, степ-тач, степ-степ-степ-пуш!» [124]

Сквозь музыку она не расслышала, как отворилась дверь, — в комнату просунулась голова гнома Васи. Минуту он созерцал движения, которые, надо сказать, в отсутствие регулярных тренировок, мало кому могли показаться элегантными и уж меньше всего — знатоку джазовой хореографии.

— Не так! Не так!! — заорал знаток и стрелой влетел в комнату, встав перед Нелидой в безупречно отточенную шим-шамную позу. — Здесь идет пуш-кик-кросс-степ, а не степ-тач, степ-тач!

— Ну здра-а-асьте! — возмутилась Нелида, в чем в чем, а в шим-шаме-то она знала толк, как-никак целых два года упражнялась каждый четверг. — До кросс-степа нужно два раза проделать пуш-пуш!

И, демонстрируя правильную фигуру, она размашисто вильнула бедрами, выпятив оголенный живот. Гном застыл, уставившись на нее снизу вверх.

— Ну? Не так разве? — потребовала подтверждения танцовщица.

Но Васю, кажется, заняли мысли, к шим-шаму отношения не имеющие. Он резво прыгнул с пола на стул, со стула на стол, возле которого стояла Нелида, вызывающе уперев руки в боки, и стремительно ткнул указательным пальцем в ее беззащитный пупок.

— Ай, не щекоти меня! — взвизгнула Нелида.

— Да больно надо, — огрызнулся гном. — Подумаешь, недотрога, пупок ее, видите ли, нельзя пощупать. Вот у Евпраксии Никитичны я пупок трогал...

— Это ты что же — заигрываешь со мной?! — у Нелиды прямо дыхание перехватило от такого нахальства.

— Ты чё, рехнулась? С твоим-то ростом? Мне просто интересно, что у тебя есть пупок. И у моей жены тоже.

— А у тебя нету, что ли?

— Нету, — пожал плечами Вася. — У гномов пупков не бывает... Мы не прикреплены к матерям пуповиной, магические существа все-таки, рождаемся без крови и боли. У нас все тело вроде как у вас пупок. Рассеянное такое соединение со всем. Но у Евпраксии Никитичны пупок был! Потому что она не совсем гном. Поэтому она не могла меня чувствовать, а я не могу ее…

Борода гнома задергалась над дрожащим подбородком, казалось, вот-вот разрыдается снова. Нелида села напротив, разглядывая его с интересом.

— А чего у вас еще нет, что есть у людей?

Вася смахнул набежавшие слезы.

— Богов. Только пупков и Богов у нас нету, все остальное есть.

Наступила тишина.

«Бог, а Бог…»

Внутри Нелидиной головы едва расслышалось неясное шевеление, а затем медленный, приглушенный зевок.

«Чё надо?»

На мгновение она замерла, переваривая реакцию, назвать которую божьей язык бы не повернулся. Впрочем, Нелида не удивилась: не впервой уже он реагировал совершенно дурацким образом, а тут и заснул еще, и будить не смей, понимаете ли… Прям не Бог, а Обломов какой-то! Она тут одна должна решать судьбу целого мира, а этот чертов родитель не только не помогает ни в чем, а вообще... «Ты дрыхнешь там, что ли? — вместо удивления вспыхнула злость и разгоралась все ярче. — Ну ты даешь, блин!»

«Блин, говоришь? — вдруг вспылил Бог. — А вот я покажу тебе блин! Все люди, блин, одинаковые, даже ты, моя дочь, душа души моей собственной, плоть от плоти моей...»

Но внезапный напор не смутил Богову дочь, раз уж нашла коса на камень.

«Какая же одинаковость в людях вызывает в тебе столь небожье негодование?» — съязвила она.

«А такая! Вам всем, если хорошо, то про Бога фиг вспомните! А случится какое-нибудь препятствие, так сразу молитесь: помоги, Боже! Даже голову лень самим приподнять — нет, не к небу, глаза-то закатывать вы все горазды, а чтобы по сторонам осмотреться — стоит ли Бога по пустякам беспокоить, может, сами справились бы? Думаете, Бог тут же неземным голосом заговорит и все проблемы как ветром сдует? Мало того, так ведь многие думают, что раз «Боже не заговорил», значит, и Бога-то нет никакого! Верить перестают. И не осознают, дураки, что Бог не на небе, а внутри них...»

Нелида застыла с открытым ртом: его рассерженный монолог звучал бы метафорически, если бы не имел совершенно буквальный смысл для нее самой.

«Ладно, закрой рот, пока гном и туда еще свой палец не сунул, — проворчал Бог, утихомирившись. — Вопрос-то какой у тебя был?»

«Вопрос? — переспросила Нелида рассеянно. — Ах да, вопрос! Да я просто хотела спросить — я с тобой связана через пупок? Или наличие Богов и пупков не зависит друг от друга? Ты извини, если что...»

«Со всем, — ответил Бог своим обычным невозмутимым тоном. — Ты со всем связана через пупок. Это особое место — пупок. Но это знание людьми нынче утрачено».

В Нелидиной голове зашевелились несвязные мысли, первая из которых призывала ее принять горизонтальное положение. Она улеглась прямо на пол и провела рукой по оголенному животу, нащупывая пупок.

«Что если через него наладить связь с Богом планеты Брут?» — подумала Нелида.

Но пупок безмолвствовал и не подавал признаков жизни, Бог Брута — тоже.

«Представим, что из пупка растет дерево, — сказала она себе. — Вверх».

Нелида сделала поочередно несколько вдохов-выдохов, стараясь дышать как можно глубже. И через пару минут, словно из невидимого семечка, в ее животе проклюнулся росток и потянулся ввысь. Воображаемое дерево росло и выпускало новые ветки, развешивало листья, местами даже цвело. И доросло до сферы. Остановилось.