Руки и ноги Майны начали дергаться сами по себе, она глубоко вдохнула едкий, наполненный дымом воздух. Толпа разделила их с Кассандрой, но вскоре снова столкнула девушек – уже на другом краю полянки.

– Видала? Каково? – Лицо Кассандры появлялось и снова исчезало. Скорпион на ее лбу шевелился. Между пальцами девушка держала самокрутку с марихуаной, и ее огонек вспыхивал и снова угасал. – Держи.

Она протянула самокрутку Майне. Та втянула в себя сладкий дым и сразу же испытала внутренний подъем. Теперь она иначе воспринимала музыку, вспышки света возбуждали ее. Ей казалось, что она без труда может прикоснуться к стропилам в десятке метров над ее головой. Да что там стропила! Еще одна затяжка – и она запросто дотянется до неба!

Кассандра улыбалась. Ее лицо выражало одобрение и поддержку.

– Погоди, то ли еще будет! Вот только найдем Стара…

Она повернула голову, и Майна сразу же поняла, что подруга смотрит не туда, куда нужно – в сторону пляшущей толпы и вспышек стробоскопа. Она не почувствовала присутствия Стара, а Майна сразу уловила миг его появления. Майна пыталась подобрать слова и сказать Кассандре, что Стар уже здесь. Он возник из ниоткуда, и Майна знала, что он уже здесь, ей даже не пришлось повернуть голову, чтобы убедиться в этом. Теперь, оглянувшись, она увидела его и с первой секунды поняла, что верит ему безоглядно. Он был изумительно красив, словно чудесное видение. Майна, как завороженная, смотрела в его блестящие глаза. Из-за вспышек стробоскопа казалось, что в них мелькают молнии. Потом он взял ее руку, и она сразу же ощутила – точно так, как рассказывала Касс, – таящуюся в нем силу.

Сначала он поздоровался с Кассандрой, потом повернулся к Майне и посмотрел на нее долгим пристальным взглядом.

– Значит, вот она какая, Майна – твоя американская подружка, – проговорил он. – Добро пожаловать, Майна, я о тебе наслышан. Тебе хорошо здесь этим вечером? Ты еще не летаешь?

– Есть немножко, – ответила Майна.

– Хорошо. – Он пожал ей руку и тут же отпустил ее. – Могу помочь. Я принес для вас обеих крылья.

Это было похоже на фокус искусного иллюзиониста. Только что его руки были пусты, а спустя мгновение, вытянув их вперед, он медленно разжал кулаки, и на его ладонях, появляясь и исчезая во вспышках стробоскопа, оказались две маленькие таблетки. Одна была ярко-розовая, как сахарная вата, а другая – гладкая и бледная, словно жемчужина.

– «Белая голубка» и «розовый камень», – медленно проговорил он. – Особый подарок Стара двум особенным девушкам. А теперь надо решить, кому – что. Что предпочтет Майна: «голубку» или «камень»?

– А какая сильнее? – осведомилась Кассандра.

– О, они обе очень сильные. Я привез их из-за моря.

– Из Амстердама?

– Возможно. Кто знает! – Музыка громко взвизгнула, и Стар улыбнулся. – Отдадим, пожалуй, розовую Кассандре, а белую – Майне. Розовая – как бирманский рубин, белая – как покрывало монахини…

– Нет. – На лице Кассандры отразилось несогласие. Майна, которая не отрываясь смотрела на Стара, ощутила в воздухе что-то новое – ревность и обиду. – Нет! – повторила Кассандра, возвысив голос. – Я уже пробовала эти розовые. Теперь я хочу белую.

– Ты в этом уверена? Что ж, так тому и быть.

Он снова проделал руками какие-то незаметные манипуляции, и в его левой ладони появилась белая таблетка, которую тут же схватила Кассандра. Розовую он протянул Майне, и она проглотила ее без малейших колебаний. Кассандра сделала то же и принялась рыться в своих карманах. Стар, казалось, чего-то ждал. Вокруг кипел водоворот тел, свет то гас, то зажигался, поэтому Майна не разглядела, что именно произошло. Однако ей показалось, что Кассандра протянула Стару деньги. Значит, «белые голубки» оказались все же не подарком.

Все вокруг нее закружилось, начал двигаться даже каменный пол амбара. Прежде чем Майна успела произнести хоть слово, Стар сильной рукой обнял ее за талию и повел прочь. Оглянувшись напоследок, она увидела в отдалении лицо Кассандры – неподвижное и бледное, как луна.

Стар отвел ее в уединенное местечко, где не так гремела музыка, постелил на землю яркий клетчатый плед, и Майна опустилась на него. Стар щелкнул пальцами, и из темноты выскочила маленькая собачка. Она улеглась на плед рядом с Майной, и та погладила ее по жесткой серой шерсти. Собачка была худой, робкой и покорной. Ее зовут Плясунья, сообщил Стар. Майна погладила маленькую мордочку животного. Собака подобралась поближе и принялась лизать руку девушки. Все чувства Майны непривычно обострились. Она ощущала нежность к этой собачонке, ей казалось, что какой-то неведомый бог спустился с небес и установил всеобщую гармонию в этом мире.

Стар сел рядом с ней, и Майна посмотрела в его лицо. Она была поражена тем, что из всех собравшихся здесь людей Стар выделил именно ее и, более того, намеревается, похоже, остаться здесь с ней.

– У тебя на щеке – ястреб. – Он легко прикоснулся к лицу девушки кончиками пальцев. – А ресницы – золотые. Ты просто красавица, Майна.

Майна не сводила с него глаз. Еще никогда и никто – даже родители – не говорил ей ничего подобного.

– Нет, – сказала она. – Вот Касс действительно красивая, а я – нет. Посмотри. – Она подняла голову, чтобы свет костра падал на ее лицо. – Я – рыжая, и у меня веснушки.

– Кассандра – самая обычная девушка. Таких Кассандр – тысячи. А мне нравятся твоя кожа, и твои веснушки, и твои волосы, Майна. В свете костра они горят и кажутся золотыми.

Майна продолжала смотреть на него не отрываясь, вслушивалась в звуки его голоса, пытаясь определить проскальзывавший в нем акцент – не английский, не американский, не немецкий и не французский. Он, кажется, был присущ только ему одному.

– Ты боишься? – неожиданно спросил он, взглянув ей в глаза. – Мне кажется, нет. Если бы ты боялась, я бы это почувствовал.

– Нет, я не боюсь. Я ощущаю… – Майна помедлила, пытаясь подобрать слова для того, чтобы описать чувства, которые испытывала. А с ней действительно происходило нечто необычное. – Я ощущаю покой. Мне кажется, будто передо мной открывается дверь, а за ней – мой дом.

Судя по всему, ответ ему понравился. Стар продолжал молча смотреть на нее еще несколько секунд, а затем откинулся на спину, сцепил руки под головой и стал смотреть в ночное небо. Майна тоже подняла голову. Там, в вышине, ярко светили звезды. Девушке показалось, что она узнала Большую Медведицу и Орион, Полярную звезду и Млечный Путь. Она подумала о том, где сейчас находится и чем занимается – наверное, танцует – Кассандра, но тут же забыла о ней.

Мимо них пробежала девочка. Провожая ее глазами, Майна еще раз обвела взглядом этот импровизированный лагерь. Она заметила, что что-то в нем изменилось. Девушка заметила, что к стоявшим здесь с самого начала рыдванам прибавились другие, совсем особенные машины. Это были новые, сияющие лаком дорогие автомобили. Открылись дверцы, и из них вышли вновь прибывшие – все до одного одетые с иголочки мужчины. Смеясь, шутливо переругиваясь и хлопая друг друга по спинам, они направились к амбару. Майна повернулась к Стару.

– Кто это?

– Городские. Приехали повеселиться, – скучным голосом ответил Стар. – Дураки, но платят хорошо.

– А сам-то ты кто?

– Никто. Я – сам по себе. Со всеми и ни с кем. Куда хочу – туда иду.

– И тебе не одиноко?

– Сейчас – нет. Потому что я нашел тебя, Майна. Я очень долго тебя искал.

Он приподнялся на локте, взглянул на нее блестящими глазами.

– Так тому и быть, – сказал Стар и снова откинулся на спину, уставившись в звездное небо. Рука его сжимала ладонь Майны. – Ложись рядом со мной, – велел он. – Представь, что мы – двое покойников в склепе. Лежи совершенно неподвижно и смотри на звезды.

Майна повиновалась. Небо теперь было ярко освещено, исчерчено алмазными полосами и быстро вертелось. Она видела бесконечные линии, свивавшиеся, вытягивавшиеся и переплетавшиеся между собой.

– Тебе известно, чего ты хочешь от жизни, Майна? – спросил Стар.

– Нет, – ответила она. – Я даже не знаю, кто я.

– Я дам тебе то, что ты хочешь, и покажу, кто ты есть, – проговорил он, не шевелясь. – Возьми мою руку. Почувствуй силу.

И вновь Майна повиновалась. Они лежали рядом в молчании. Долгие часы, а может, века. Душа Майны словно освободилась от телесной оболочки и свободно парила в вышине. Она чувствует, как ее наполняет сила, исходящая от Стара. Даже его маленькая собачка, казалось, понимала, что в этот момент происходило нечто очень важное и таинственное. Она забеспокоилась, взвизгнула, лизнула руку Майны, а затем задрала свою острую мордочку к небу и завыла.

6

Шарлотта была вполне довольна тем, как прошел ужин – при свечах, за длинным кухонным столом. Тесто взошло прекрасно, и ливерный пирог удался на славу. Джини, правда, ела очень мало, но бедный одинокий Роуленд, у которого не было никого, кто бы ему готовил, требовал добавки аж два раза. Шарлотта была на седьмом небе от удовольствия.

В половине одиннадцатого, когда вся компания переместилась в гостиную, Шарлотта и Макс ненадолго остались на кухне вдвоем. Воздух был наполнен покоем и семейным уютом. Шарлотта варила кофе, Макс потягивал портвейн, который налил себе в бокал из только что открытой бутылки. Это был его любимый «Фонсека» 1969 года.

– Макс, надеюсь, ты не собираешься угощать им гостей? Это было бы неосмотрительно.

– Совершенно верно, но я все же рискну. Ты заметила за ужином, что наши гости испытывали дрожь от предвкушения этого момента.

– Дрожь я заметила, но испытывал ее ты один.

– Что ж, это сильнее меня.

– Макс! Раньше ты говорил совсем другое.

– Я знаю, дорогая. – Он поцеловал жену в шею. – Но это же всего лишь портвейн.

– Это не «всего лишь портвейн». Твое пойло – самая настоящая гремучая смесь.

– Прекрати называть его пойлом. Прошу проявлять уважение к благородному напитку.

– Роуленд, если ты ему этого нальешь, начнет болтать и не закроет рот до завтрашнего вечера.

– А мне нравится его слушать. И тебе – тоже.

– А как насчет Линдсей, а? – Шарлотта кинула на мужа подозрительный взгляд. – Ты думаешь, я не заметила, как ты нашептывал ей что-то на ухо – еще до того, как приехали соседи?

– Я не нашептывал. Я просто самым обычным образом рассказывал Линдсей кое-какие детали…

– Рассказывал про девиц Роуленда, не так ли? А ну-ка, посмотри мне в глаза, Макс!

– Ну, я про них лишь упомянул. Ей-то до этого какое дело! Тем более, что я говорил только правду и ничего, кроме правды. – Макс поднял бокал к свету и оценивающе поглядел на его содержимое. – Кстати, ты была совершенно права, говоря об извращенном мышлении женщины. Я понял это, как только рассказал обо всем Линдсей. У нее в глазах вспыхнул такой огонек…

– Зачем ты это делаешь, Макс? Ты ведь говорил…

– И почему только все женщины такие? Почему ваш женский пол такой странный? Репутация Роуленда должна заставить любую женщину бежать от него, как черт от ладана.

– Женщинам не свойственно благоразумие. В этом – их сила и их проклятие. Но ты не ответил на мой вопрос.

– После того, как я позвонил тебе с работы, я передумал. А может, это случилось позже – по пути домой. Нет, скорее – когда я разговаривал с Роулендом сегодня вечером. Даже не полностью передумал, а наполовину. А может, подумал я, Шарлотта права, и от небольшого вмешательства с нашей стороны не будет вреда? Ты ведь часто бываешь права. Ты у меня – умница.

– Прекрати целовать мою шею, Макс! Мне щекотно!

– А что прикажешь тебе целовать? Запястья? Колени? Или – ноги?

– Макс, отправляйся в гостиную и налей им этого чертова портвейна. Но только – по одному бокалу. А Джини – двойную порцию.

– Портвейн двойными порциями не наливают, – со знанием дела заявил Макс. – Это тебе не пошлое виски.

– В таком случае дай ей самый большой бокал. Я ее очень люблю, но за один только сегодняшний вечер она шесть раз пыталась дозвониться до Паскаля. Я от этого с ума сойду.

* * *

Этому заговору не суждено было осуществиться. Джини от «Фонсеки» отказалась, а Роуленд, выпив лишь половину бокала, произнес пылкую речь о достоинствах этого благородного напитка. Линдсей, для которой все спиртные напитки ничем друг от друга не отличались и были полезны, когда нервничаешь, выпила свою порцию неосмотрительно быстро.

Без четверти одиннадцать зазвонил телефон. Джини, которая в этот момент рассеянно слушала Роуленда и отвечала ему короткими фразами, приподнялась со стула. Шарлотта пошла в кабинет Макса, чтобы ответить на звонок, а Роуленд снял с полки книгу и открыл ее. Джини опустилась на краешек стула и напряженно ждала.

Вернувшись, Шарлотта старательно избегала ее вопрошающего взгляда.

– Линдсей, звонит этот чертов Марков, – быстро проговорила она. – Заявляет, что ему необходимо поговорить с тобой немедленно. Он звонит из машины. И находится, если хочешь знать, в Париже.